[Sultanka]

_нЭсСи_, }Liberty{, Pink Star, спасибо за отзывы! Жду их о новом отчете)

Четвертый отчет

Здравствуй, Джо! Как дела? У меня как всегда. То есть, я имею в виду без особых изменений. Работа, дом, никакой личной жизни.
Зато всем нам не дает скучать Блисс. Недавно отпраздновали ее день рождения. Правда, мы-то готовились, Эшли и мама весь день возились на кухне, а она вырядилась в платье, которое больше напоминало чуть удлиненную маечку, задула свечи на торте, прощебетала несколько слов благодарности, поохала над подарками и упорхнула – отмечать с друзьями.

Папа, я имею в виду нашего с Теем папу, грозился отправиться за ней на патрульной машине с мигалками, если она не будет дома к одиннадцати. Мама и Эшли еле отговорили его не делать этого, дескать, день рождения же. Тейлор хмурился, но помалкивал. Такой уж у него характер. Был бы не мой брат, сказала бы, что тюфяк. А так как-то совестно.

Но прогулки Блисс под луной участились, и никто не мог вычислить, каким образом она каждый раз добирается домой. Бесшумно, как кошка, и вроде бы одна.
И даже у Эшли, доброй души, стало лопаться терпение. Как-то мы все стали свидетелями такой сцены:
- Опять уходишь?!
- Ну мамулечка, сегодня у нас девичник! У одной моей подруги. Стейси, мам. Ты ведь помнишь Стейси?

- Знаю я ваши девичники! Каждый день девичники! Хоть бы раз потрудилась тарелку за собой помыть! Сегодня за тобой со стола убирала бабушка. Не стыдно?!
- Да я знаю, мамуль, мне очень жаль. Я просто торопилась, а бабуля не возражала. Она же все равно ничего не делает.
- А ты что делаешь? Кроме гулянок и шмоток тебя же ничего не интересует! В комнате-то когда последний раз убирала?! – Эшли все больше закипала. Я, кажется, первый раз видела ее такой решительной, сердитой и… взрослой.

- И я знаю про твою успеваемость! Я видела табель. Сколько раз тебя уже оставляли после занятий?!
- Всего один, мамочка, и то по ошибке…

В общем, примерно так. Скажу лишь, что номер «самый очаровательный-честный-искренний-бескорыстный взгляд» в который раз прошел с блеском. Блисс все-таки ушла, куда собиралась, и все бы хорошо, если бы я случайно не увидела, как проходит «девичник».

Я возвращалась с работы, Магда, моя коллега, меня подвозила. Мы ехали мимо бистро, где раньше работала мама, и случайный взгляд ухватил вот какую картину. Блисс сидела за столиком. С явно взрослым мужчиной, лет тридцати. Знаком, но я все не могла вспомнить, кто это.

Блисс смеется, пускает молнии своим убийственным взглядом, напускает томный вид… Как малолетняя шлюшка, в самом деле!

Я прошу Магду остановиться у обочины, смотрю на все это, не зная, выйти мне и оттаскать ее за волосы, послать к чертям собачьим того рыжего упыря или… Или не знаю. В общем, ничего я не сделала. И пока еще даже не сказала ни Эшли, не Тею. Не хочу навсегда получить ярлык злобной тети - стукачки. Но я найду управу на эту маленькую стервочку, обязательно найду! Пока, Джо, до скорого.

* * *

Джо! Я едва пишу, потому что слезы застилают глаза, руки в холодном поту и ручка выскальзывает… Чернильные пятна расползаются по листу…
Мы похоронили маму, Джо. Мамы больше нет… Моей мамы больше нет…
…
Ну вот Джо, я слегка успокоилась, выпила стакан ледяной воды и снова могу писать. Хотя нет, я вру. Сил нет ни на что… Мамочка, моя милая мамочка…
Это случилось несколько дней назад. У нее случился сердечный приступ. В саду. Она пропалывала грядки, стояла такая жара, и ей стало плохо.

Почему мы не уберегли ее, Джо? Почему?... Почему позволили ей, почему пустили ее туда, почему не уложили на мягкий диван и не принесли прохладного лимонада?

Вчера мы все собрались вместе. Все в черном, с опухшими за несколько дней глазами. Только малыш Джастин ничего еще толком не понимает. Думает, наверное, его бабуля снова пошла в магазин и вернется с огромным пакетом сладостей. Но она не вернется. Моя мама… Никогда…

Мы пытались отвлечь друг друга от мыслей о ее смерти, пытались подумать о чем-то хорошем, потому что кто-то из нас сказал: «Она бы расстроилась, увидев, как все мы рыдаем» Мы вспоминали, каким она была превосходным кулинаром. Как пекла изумительные булочки для всех нас и как стала легендой кулинарии в этом городе…

Тейлор вспомнил, как учил ее обращаться с игровой приставкой, и как мама отчаянно вопила, когда машина на экране врезалась в ограждение, как будто она была настоящей и в ней были реальный люди.

Добрая она была, моя мама… Господи, как же больно говорить о ней в прошедшем времени…
Папа поначалу молчал, смахивая слезы сухой, сморщенной ладонью. А потом сказал вдруг:
- Я никогда не забуду наш первый поцелуй. Это она поцеловала меня. Нежно… И тут же испугалась. Моя Шаааайлер…

Папа не смог больше сдерживать слез. И ушел. Больше никто не проронил ни слова.
Мы решили похоронить маму, точнее урну с ее прахом, у дома, в том месте, что она так полюбила. Я думаю, она бы этого хотела.
Папа часами стоит у маминой могилы. Я не знаю, наверное, плачет. Я стараюсь не смотреть на это в окно и не подходить к нему. Это их прощание… Только Шайлер и Криса. Или… боже, или, может, папа просто хочет к ней?..

Все, снова ничего не вижу из-за слез.

* * *

Джо. У меня нет больше сил жить дальше… Я схожу с ума. Мои любимые люди уходят, а я бессильна. Папы тоже больше нет.
Он умер через десять дней после мамы. Весь вечер сидел у огня на заднем дворе, рядом с маминой могилой.

В половине девятого Эшли позвала его ужинать, но он так и не отозвался. Он навсегда замер, глядя на свою любимую Шайлер…
Папочка… Я так тебя любила… И тебя, мамочка, я любила вас обоих так сильно… И так многое не успела сделать для вас…
Не могу больше писать. Магда приезжала, меня накачали каким-то лекарством. Я засыпаю…

* * *

Здравствуй, Джо!
Прошел почти месяц после папиных похорон. Честно говоря, я даже не знаю точно, сколько времени прошло. Я, кажется, превратилась в растение. Дышу, ем, сплю. Работаю из рук вон плохо. Начальство не ругается на меня, они знают, что случилось в нашей семье. Но все понимаю. Поэтому попросила отпуск. На некоторое время.
Эшли и Тейлор пытаются, как могут, меня расшевелить. Я вижу, им тоже больно, особенно Тейлору. Но он не показывает. Он хочет быть сильным, как отец, ведь он теперь глава нашей семьи.
Но я сторонюсь людей. Я хочу быть в одиночестве. Хочу. Я плачу, и никто не твердит мне, что все будет хорошо. Потому что я не вижу ничего хорошего! Брожу по городу, тут и там, особенно ночами. Днем пытаюсь спать по несколько часов, наглотавшись снотворного.
Но сегодня в мое одиночество все-таки вторглись. Человек, которого я, казалось бы, меньше всего хотела видеть.
Я сидела в беседке старого заброшенного парка. Эта беседка и поржавевшие качели – все, что от него осталось. И как ни пытались горожане привести его в божеский вид, этот парк уже пропитался духом затхлости и уныния. Поэтому там всегда малолюдно. А это как раз то, чего я ищу.
- Здравствуй, Натали. - Я молча проследила взглядом, пока он поднимался по ступеням и подходил ко мне.
- Что ты тут делаешь? – устало и грубо бросила я.

Не ответив, Маркус медленно опустился на скамейку рядом.
- Что-то случилось? Ты плачешь?
Господи, да я плачу уже месяц, каждый день, почти беспрестанно! Это разве не написано на моем лице? В этих огромных синяках под глазами, опухших веках?
- Натали, послушай, ты можешь мне довериться, правда. Я никогда никому…
- Я похоронила своих родителей.
- Что?.. – Но, похоже, ему хватило моего вида, чтобы понять, что я не шучу. Да и разве шутят такими вещами. – Мне так жаль… Я сочувствую тебе, правда…
- Все сочувствуют. Только какая разница? Их этим не вернешь! Почему они, почему сейчас… Почему я ничего не сделала, чтобы этого не случилось…

- Ты не должна себя корить. Здесь нет твоей вины… Просто пришло их время… - осторожно сказал Маркус.
Я встала со скамьи и ткнула пальцем ему в грудь:
- Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, как это случилось, и не тебе судить!
Он тоже встал.
- Ошибаешься. Я понимаю твою боль, как никто другой.

Я разрыдалась, судорожно начала хватать ртом воздух и затряслась всем телом, едва держась на ногах. А потом просто не смогла сдержать порыва и упала в его объятия. Сильные руки едва успели меня подхватить.

- Ооо… Маркус… Я так устала… Я так виновата… Я столько… Я…
- Тише, тише, - прошептал он мне на ухо, осторожно проводя ладонью по волосам. – Успокойся… Натали, успокойся… ты не должна себя винить. Я знаю, тебе больно, и ты бы хотела, ты ругаешь себя за то, что не смогла ничего изменить… Но подумай, твои родители сейчас страшно грустят, когда видят, как горюет их дочь.

- Я знаю, ты прав, - сказала я, чуть отстраняясь и смахивая слезы. – Но боль не уходит, понимаешь. Ее ничем не возьмешь, это не та боль, от которой помогают таблетки или уколы, как я привыкла считать.
- Я знаю, Натали… Я живу с ней уже много лет.
- И она не проходит? – я уставилась на него уставшими и в то же время по-детски наивными глазами. Я хотела чуда, как в сказке, когда все становится хорошо по волшебству.
- Нет, не проходит. Немного утихает со временем, но не проходит. Нужно просто научиться жить с ней.
- А если я не смогу?
- Сможешь, вот увидишь. Просто нужно время. Сможешь… - он легонько коснулся моей щеки. – Ты сильная.

От его прикосновения я почувствовала электрический разряд, искры по всему телу… Но это длилось всего миг.
Волшебство, возникшее вдруг из ниоткуда, рассеялось. Я отвернулась и уставилась на спокойную гладь воды, окружавшей беседку.

Он подошел ближе и положил руку мне на талию.
- Ты не одна, Натали. Ты не одна.

от меня

Когда писала отчет, самой стало так тоскливо и грустно... До сих пор отойти не могу(( Надеюсь, не сильно вас огорчила((