Октавия. Красотку, которую я столь доблестно и героически спас от злобной псины звали Октавия. У нее были красивые зеленые глаза и внешность чернокосого ангела. Однако Ангел, когда я пригласил его домой запить шок чаем, неожиданно быстро, без вопросов, согласился. Вообще то приличные девушки не ходят к малознакомым спасителям при первой встрече в темное время суток на чай…
И я уж было приготовился морально к приятной ночи, однако девица оказалась упорной. Намеков она не понимала, на флирт никак не реагировала. Только смотрела своими зеленющими глазами открыто и невинно. Я стиснул зубы и вспомнил Жоржету. С ней было тяжелее, она долго и капризно набивала себе цену! Так что с какой то манерной дурочкой я справлюсь без проблем!
Объяснение ее легкомысленности, впрочем, нашлось довольно скоро. Со своих вершин спустился отец, сверкая непотребно клычищами и глазищами, а девица не стала вопить и бухаться в обморок. Даже напротив, бросилась к нему, как к родному «ах, граф, добрый вечер!» - вопит как ни в чем ни бывало. А тот смеется, обнимает ее, мол «Октавия, деточка, как здорово, что ты к нам зашла! Элизабет очень по тебе скучала! Как отец, мачеха?». Оказывается сия девица бывала неоднократно в нашем доме, являлась дочерью какого то родительского университетского друга. Несчастную сиротинушку выгнала из дома злобная рыжая мачеха, а мои сердобольные родители пеклись о ней. Как о собственном ребенке в отсутствие родных. А я то гадал, что она такая сговорчивая!
Но ладно, где наша не пропадала! Аккуратно намекнул отцу и увел от него девицу. Нечего! Он женат, и вообще, я слышал, у вампиров вечный вынужденный целибат и к молодым девицам только гастрономический интерес! Так что пусть оставит мне сиротку и идет предаваться своим вампирским развлечениям.
Мои усилия были долгими и нудными… спустя некоторое время мне уже дозволили пригласить себя на танец. Сей знак благосклонности был расценен мной как добрый признак, и я продолжал судорожно скрипеть зубами, чуть ли не с нежностью вспоминая Жоржету.
Первый поцелуй состоялся спустя неделю. Очередное свидание, на которое я вытащил Октавию, рассыпаясь в велеречивых любезностях. Завлек ее, значит, в машину, теснота, романтика из всех щелей прет, экзотика… ну как тут удержатся и не запечатлеть сей достойный момент страстным касанием этих очаровательных розовых губок?
Правда дальше мои поползновения решительно пресекли. Я еще не успел толком ее бедрышко полапать, а мне уже по рукам, скорбная мина, кротость монашки в глазах, смущенный румянец! Уууууу! Как четырежды я прав был в универе, когда избегал охмурять кротких очаровательных скромняшек! Мороки с ними, как от зубной боли!
Процесс, конечно. Продвигается, но, Боги, как же медленно. Вот и приходится мне обходиться тем, что имею и по вечерам романтично тискать сиротинку в объятиях, стоя посредь нашей кухни и увлеченно целоваться сиротинке на радость и родителям на умиление.
Однако, как я убедился еще в институте, любое упорство будет вознаграждено! Девица поломалась всего недели две, после чего позволила уронить себя на кровать, прижать ее всем телом, ну и все такое тому подобное. Оставалось только проследить, что бы моя пылкая возлюбленная не привлекала слишком много внимания к моей спальне особо громкими выражениями страсти.
С Октавией, впрочем, все оказалось не так просто, как мне хотелось бы. Напомню, эта трогательная сиротка была вхожа в дом моих благородных родителей, и посему отиралась в нем много чаще и дольше желаемого мной. Для нее и родителей вполне нормально то, что она в одной ночнушке (хотя целомудренная ночнушка, кто спорит), садится ужинать и начинает приставать ко мне с какими-то дурацкими вопросами о детях! Я аж супом подавился! Какие дети, окститесь! Я еще слишком молод, что бы загонять себя в этот хомут! Эти маленькие, пищащие, вредные, сопливые существа, вечно от меня что то требующие! Какие дети?!
Октавия даже порой пытается готовить мне ужин. Не слишком удачно. Вернее слишком неудачно! Вот какого фига лезть на мою, МОЮ кухню, если у тебя руки не из того места растут?! Я, между прочим, работаю шеф-поваром и собираюсь открыть свой ресторан! Так почему бы не оставить это дело профессионалу и не идти заниматься своими делами?!
Родители, конечно, с ней носятся, аки с тухлым яйцом, слезки ей вытирают, щебечут утешающее, мол все не так плохо… Конечно не так плохо! Это просто Кошмарно! Я на это месиво даже смотреть без рвотных позывов не могу!
Постоянное присутствие этой женщины в доме становится все более невыносимым. Она ничего толком не умеет делать, только улыбаться, хлопать ресничками и трогательно прижимать руки к груди (весьма, кстати, будем справедливы, недурственно). Вот к примеру чинил я комп… долбануло меня так, что вся жизнь моя недолгая перед глазами пронеслась. Так эта идиотка, вместо того, что бы в скорую позвонить или позвать хотя бы кого-нибудь (того же отца, например, у него медицинское образование есть и он когда то даже был главврачем преуспевающей клиники), она в слезы, вопли, заламывание ручек «ах, Рован! Что с тобой? Тебе плохо?» Нет, блин, мне хорошо! Я регулярно прикладываюсь к розетке, удар током для меня просто таки как ежеутренняя зарядка! И, кстати, я не делаю по утрам зарядку!
Ну… психанул я тогда, конечно, наорал на нее… Жутко, наверное, выглядел. Волосы дыбом, весь покрыт неровным слоем гари, руки до сих пор трясутся, язык заплетается, но праведный гнев плещет прям из ушей. Кто бы мог подумать, она разревелась и убежала. Возможно, конечно, я переборщил малость, но уж больно достала. А она еще и к матери моей побежала жаловаться. Я только видел, как они шушукались во дворе с добрых полчаса.
Решил лечить потрепанные нервы методом старой доброй индийском медицины. Медитации, йога, умиротворение… Боги, дайте терпения, и побольше, побольше (с.)…
Однако, как выяснилось, боки коварны и равнодушны, и просить их надо было не о терпении, а о милосердии. Прибегает в один прекрасный день Октавия и, с места в карьер, радостно вопит, что она была в больнице и врач все подтвердил. Она беременна. От меня, между прочим, беременна! Мама кивает, улыбается натянуто, и смотрит на меня в упор, от ужаса приобредшего трепетно розоватый оттенок лица, пристально, колко…
В общем, зажали меня в угол в тот же вечер. Женись, говорит, супостат этакий. Какая женитьба, вы что?! Это что, кошмарный сон?! Мои аргументы, как и следовало ожидать, особого впечатления не произвели…
Солнце садилось за горизонт, на лестнице глухо раздались отцовские шаги. Чеканная походка и каждый шаг, словно гвоздь в крышку моего гроба… я судорожно сглотнул и на всякий случай зажмурился. Сейчас мне будут откусывать голову… причем не исключено, что в прямом смысле…
