Десятая серия
Шум отмечающей толпы за окном стал заметно тише. Нил потянулся вперед, взял Джорджа за руку и посмотрел на циферблат часов на его запястье. Полтретьего ночи.
- Пойдем спать, а? – предложил он.
- Нет, - Джордж улыбнулся ему.
- Это почему?
- Ну, мне тоже интересно, откуда у тебя такая почти патологическая страсть к кроссвордам…
Нил устало скосил на блондина глаза:
- Хочешь услышать назидательную историю?
- Какую?
- Поучительную.
- Если твоя история – поучительная, то хочу, - кивнул Дель Амико.
– Учти, у меня не такая занимательная биография, как у некоторых… - Нил зевнул.
- Рассказывай, - перебил его Джордж.
– Родился я в Милуоки, года на полтора раньше чем ты. Сколько я себя помню, родители всегда были на работе: уходили они, когда я ещё спал, а возвращались поздно вечером, и почти сразу же отправляли меня в постель. Воспитывала меня бабушка. Она всё время следила за тем, чтобы я был умыт, одет и накормлен. И сидел тихо. Покормив меня, она садилась перед телевизором и смотрела сериалы. За мной нужно было присматривать, поэтому я сидел в той же комнате и играл с кубиками. Кстати, отсюда наверное, моя страсть к кроссвордам – кубики были с буквами.
Ещё у нас жила собака, Марта. Большая такая, пушистая, кавказская овчарка, кажется. Не знаю, как она к нам попала – подарили, наверное; не думаю, что родители сами решили завести собаку. Она была старая и ворчливая, вечно рычала, когда я приближался ближе чем на два шага, но я всё равно очень её любил… Ты там спишь, что ли?
- Нет, просто лежу с закрытыми глазами, - улыбнулся Джордж.
- Однажды бабушка пришла ко мне в комнату и поинтересовалась, что я делаю. Я очень удивился: её никогда не интересовали мои игры, если я тихо сидел и не мешал. Но в то же время обрадовался и принялся рассказывать, что строю из кубиков пожарную станцию, а вот эта вот башня – это такая вышка.
Она покивала головой и достала из кармана две больших разноцветных конфеты на палочках и вручила мне. Я просто дышать перестал, раньше я такие леденцы только по телевизору видел, в мультфильмах, - Нил усмехнулся, - Странно, пока я не начал тебе это рассказывать, я и не подозревал, что так хорошо все помню. Бабушка сказала мне, что Марта умерла.
Конфеты я так и не съел, положил на стол в кухне. Наверное, бабушка потом убрала их куда-то.
Нил помолчал и легонько толкнул Джорджа в плечо.
- Я не сплю, - моментально отозвался он, - Продолжай.
- Ещё у меня был брат. Гарольд был на десять лет меня старше, и всегда казался мне жутко взрослым. Сколько я себя помню, у него были длинные волосы, кажется, до пояса. Он бредил хард-роком. Где-то он откопал синтезатор и притащил его домой – он не умел играть, но очень хотел. Стены в его комнате были завешаны плакатами с размалеванными полуголыми извращенцами – мама так говорила… Кстати, у него был точно такой же плакат с Оззи Осборном, как у тебя на потолке.
Иногда я приходил к нему в комнату. Когда у него было хорошее настроение, он не выгонял меня, тогда я заползал на его постель, прижимался спиной к стене и просто сидел. Слушал музыку – кажется, даже ночью у него вертелись пластинки. Гарольд вполголоса говорил со мной. Рассказывал о музыке и группах со странными названиями, о том, как правильно прогуливать уроки в школе, или вслух злился на родителей.
Мама и бабушка не одобряли моего присутствия в комнате Гарольда – наверное считали, что он может негативно на меня повлиять, и я, не дай Бог, вырасту длинноволосым любителем Блэк Сэббэта. Может из-за этого запрета я обожал сидеть в его комнате. Мне нравилось все – запах, шорох пластинок, обилие черного цвета, плакаты… Я просто любил Гарольда.
Очень часто мама врывалась в его комнату и устраивала скандал.
Она кричала, что Гарольд позорит всю семью, что лучше бы он вообще на свет не появлялся, или его сбила бы машина – это я не преувеличиваю, она действительно так говорила… Она порывалась постричь его насильно, срывала плакаты со стен. Гарольд тоже, конечно, в долгу не оставался. В доме стоял страшный крик, это было ужасно, не передать, как я ненавидел эти их ссоры. Мне было шесть лет, я не мог отвести глаз от них обоих.
У мамы моментально менялось лицо, голос становился резким, высоким, я так её боялся…Гарольд орал в ответ, а потом запирался в комнате, громко хлопая дверью. Я рано научился читать и уже тогда бегло просматривал какие-то дурацкие журналы с кричащими заголовками, которые валялись у нас в гостиной. Наверное, их читала бабушка. Я глотал истории о самоубийцах и каждый раз, когда Гарольд закрывал дверь в свою комнату, думал, что сейчас он точно режет вены.
Мама не замечала, как я боюсь их ссор – после очередного скандала она обычно что-нибудь делала на кухне, готовка её успокаивала. А Гарольд однажды вышел в коридор, и увидел меня – я забился в угол вместе с плюшевой собачкой. Кажется, я плакал. Он завел меня в свою комнату, присел рядом и просто обнял меня.
Тогда я понял, что он тоже все-таки меня любит, наверное, единственного в этом доме. Я гордился.
Как только Гарольду исполнилось восемнадцать лет, он ушёл из дома. С тех пор о нём никто ничего не говорил, словно его и не существовало никогда. Убирая в комнате, я нашёл у себя под ящиком с игрушками пластинку Queen, такую, чёрную с красными буквами, на обложке фотография…
- Sheer Heart Attack? – поинтересовался Джордж.
- Может быть.
- Они там друг на друге лежат?
- Слушай, - возмутился Нил, - Я пытаюсь тебя растрогать, а единственное, что тебя волнует – название пластинки.
- Ну извини, - Джордж улыбнулся, - Но эта пластинка у тебя есть?
- Конечно. Потом покажу. Гарольд ушёл, мне никто ничего об этом не сказал, но я в общем-то догадывался, что сбежал он от вечных скандалов с матерью. С отцом они никогда не ссорились, хотя он всегда молчаливо поддерживал мать. Я знал, что Гарольд хотел стать музыкантом, он часто говорил об этом, когда я сидел на его кровати, прижавшись спиной к изображению «Лед Зеппелин». Из школы, в которой я учился раньше, меня перевели – возможно, потому что именно там Гарольд познакомился с компанией длинноволосых рокеров. Теперь я учился за несколько кварталов от дома, и по дороге в школу вечно рассматривал афиши, надеясь найти там имя Гарольда.
Ни разу не нашел. Он не стал музыкантом. Как-то раз вечером за ужином, поговорив о курсах валют, политике и финансовом положении соседей сверху, мама мимоходом обмолвилась отцу, что ей сообщили о смерти Гарольда…
Передозировка наркотиков. Как она сказала: «этого нужно было ожидать», - Нил замолчал.
- Хэй, можешь дальше не рассказывать, - шепнул Джордж, сжав его руку. МакЛауд улыбнулся:
- Да ладно, больше десяти лет прошло. И с тех пор о Гарольде больше не вспоминали. Это удивило меня – месяцем раньше умерла бабушка, мама рыдала, в доме было полно людей, одетых в черное, цветов, венков… Я до сих пор не знаю, где Гарольд похоронен, возможно, даже скорее всего, этого до сих пор не знают мои родители. Они даже не пытались этого узнать. Им было все равно. Просто потому, что он со своими волосами не вписывался в их картину идеальной семьи. Они его вычеркнули. Хотя, вряд ли я об этом догадался в десять лет – но что-то похожее я безусловно чувствовал. Я не был Гарольдом – я боялся, я так им и не сказал ни разу, что думаю. Наверное, именно тогда я понял, что тоже не задержусь в этом доме. Мама после смерти бабушки старалась как можно больше времени проводить со мной, вовсю стараясь избежать ошибок воспитания, допущенных с Гарольдом: она пыталась объяснить мне, как это ужасно – быть не таким, как все, и как здорово, когда у тебя всё как у людей, и когда соседи с завистью на тебя смотрят.
Я уже тогда слышал, что за этими фразами просто слышно, что меня пытаются оградить от влияния уже мертвого брата, которого я до сих пор любил. Я пытался не слушать, но мне было десять лет, мама была все-таки авторитетом, поэтому некоторые отголоски этого воспитания накрепко засели во мне.
- Да, это заметно, - не открывая глаз, пробормотал Дель Амико.
Нил только хмыкнул, погладил его по ладони и продолжил:
- Мы жили на десятом этаже, через дорогу от нашего дома находилась городская многопрофильная больница. Я часто подолгу сидел на подоконнике и смотрел, как туда приезжают машины скорой помощи, из них выкатывают пациентов, подбегают люди в форме... Иногда на посадочную площадку садился вертолет, поднимая невероятный шум, все жильцы нашего дома ненавидели этот вертолет, а я, только заслышав его, бежал к подоконнику.
На вертолете доставляли самых тяжелых пациентов. Мне это жутко нравилось, поэтому, когда я закончил школу, вопрос выбора профессии передо мной практически не стоял: родителям я объявил, что намерен учиться в медицинском колледже в Чикаго – мечтал уехать, наконец, из дома. Сначала меня пытались отговорить и пристроить учиться – так уж и быть, на медика - где-нибудь в Милуоки, на факультет к знакомому декану, в престижный колледж… Я объяснил, что в крупном городе больше возможностей для построения карьеры, будущего устройства на хорошую работу, учеба в Чикаго гораздо престижней, чем в пригороде. Это было очень по-родительски, поэтому меня отпустили.
Я без проблем поступил в один из здешних медицинских колледжей. Учился хорошо, мне было интересно, единственным предметом по которому у меня была удовлетворительная оценка была неотложная помощь. Как ни забавно, именно неотложной помощью я сейчас и занимаюсь. Одну из практик наш курс проходил на подстанции скорой помощи. Мне настолько понравилась работа парамедиков, что я не стал дальше учиться на врача – я хотел быть спасателем. Моим напарником стал Альфред.
Он был старше на три года, уже достаточно долго работал на скорой и принялся натаскивать меня, так, что через пару месяцев уже точно никто не мог сказать, что в моем дипломе единственная тройка – именно неотложная помощь.
Однажды нас с ним вызвали куда-то на окраину города, сообщив, что там кто-то умирает. Когда мы приехали, оказалось, что какой-то рок-н-ролльщик просто напился до зеленых чертей. Очаровательный голубоглазый блондин сообщил мне об этом и немедленно распорол ладонь об осколок стекла. Руку я ему забинтовал и с чистой совестью уехал… Потом снова встретил его. Плохо помню, что было в тот вечер, но он очень неожиданно исчез, оставив после себя только туманное и пьяное воспоминание. Я не думал о нем, периодически мне казалось, что все это мне только привиделось. Случайно я познакомился с Анитой – теперь я понимаю, что она не была кем-то важным в моей жизни. С ней все было по плану. Она очень нравилась моим родителям. Я задерживался на работе. В ней не было ничего плохого – просто она была мне не нужна.
В одно из дежурств я встретил этого блондина в третий раз. И в последний, - Нил улыбнулся. - Потому что уже через несколько недель я уже не отпускал его от себя ни на секунду.
Джордж поцеловал его в растрепанные волосы на затылке, крепче обнял и прошептал на ухо:
- Я просто сам не ухожу.
Нил отрицательно покачал головой, но возражать не стал.
SamantaBlack, спасибо, всё поправили)