[Sultanka]

Второй отчет.

Как быстро все-таки летит время! Нет, не подумайте, я не собираюсь пускаться в глубокомысленные философские рассуждения, но серьезно, время летит с бешеной скоростью.
Еще вчера ты ходил пешком под стол, а твой папа для тебя был самым крутым супергероем, который в твоем представлении мог запросто приехать в твою школу на танке и надрать задницы всем твоим обидчикам. Потом появление родителей в школе стало вызывать у тебя смущение, если не сказать стыд, особенно когда твоя мама бежит к тебе обниматься на глазах у всех, увидев, что твоя физиономия красуется на доске почета.
Потом ты впервые замечаешь, что твоя лучшая подруга оказывается действительно женского пола, со всеми вытекающими. И ты, будучи, наверняка, не совсем в адекватном состоянии, решаешься ее поцеловать. И девяносто девять процентов, что ты никогда не будешь вспоминать этот поцелуй как самый необыкновенный в твоей жизни. Скорее всего, ты просто попытаешься выкинуть его из головы. Или со временем он сам вылетит.

Проходит еще некоторое время, и вот ты уже выпускник. Уроки, ровно как и бесшабашные вечеринки, уже позади, вроде как пора взрослеть. Ты понимаешь, что надо срочно что-то решать, выбирать дальнейшую дорогу, да так, чтобы лет через двадцать ты не думал о своей работе как о пожизненном ярме, от которого одна только головная боль. Тебе давно уже хочется заколачивать миллионы, нежиться в джакузи и отдыхать на Лазурном берегу, твое воображение услужливо рисует эти картины, но наступает тот возраст, когда ты понимаешь, что просто так ничего этого на голову тебе не свалится, так же как ты когда-то усвоил, что Санта-Клаус – это твой папка в костюме и с бородой…

Ммм… Ха-ха, ну вот, я, похоже, не сдержал обещания и все-таки начал нести какой-то бред.
А все потому, что моей жизни как раз наступил такой период. Учеба позади, пришла пора устраиваться на работу, а тут еще мой дурацкий день рождения. Мама и тетка решили устроить праздник с миллионом, наверное, воздушных шаров и тортом со свечками, как будто мне это нужно. Но возразить как-то язык не повернулся.

Поэтому я стойко все вытерпел, задул положенное количество свечей, все еще оканчивающееся на …дцать, принял поздравления и подарки и продолжал улыбаться весь вечер, словно счастливее дня в моей жизни не было.

На самом деле это был довольно грустный день. Мел тоже была у нас в гостях. Подарила мне дорогие часы, пусть не “Ролекс”, но тоже очень дорогой подарок.
- Будешь считать минуты до моего возвращения, - смеялась она.
Да, она уезжала. На следующее утро. Она выбрала спорт (немудрено, с другими дисциплинами она никогда особо не дружила), карьеру профессиональной теннисистки и уезжала тренироваться чуть ли не за тридевять земель. Туда, где был шанс достичь хоть каких-то высот.
Около полуночи я вызвался проводить ее домой, она улетала рано утром, но Мел отказалась.
- Оставайся тут, с семьей, это ведь твой праздник!

- Ты уезжаешь, вот чем сейчас забита моя голова, - без намека на улыбку ответил я.

- Ну я же буду приезжать, Кайл, и буду звонить и писать тебе каждый день.
- Обещаешь?
- Ну конечно. Обещаю.
- Я буду скучать по тебе, - сказал я тихо.
- И я… - ответила Мел шепотом. – Уже скучаю.

Я провел ладонью по ее волосам, чего не делал никогда, и постарался запомнить это ощущение. Коснулся ее щеки, стараясь запомнить ее лицо до мельчайших подробностей. Кто знает, когда теперь она будет передо мною вот так, на расстоянии вытянутой руки? Я чувствовал, как она затрепетала от этих прикосновений, как задрожали ее губы, чуть приоткрылись, и я готов был уже… Но естественно, по закону жанра, появился мой братец и громким «Ух, я, кажется, не вовремя» разрушил очарование момента.

Мы отпрянули друг от друга в ту же секунду, пропуская Джаса пройти, Мел прятала глаза, да и я не знал, что сказать еще.
- Ну я пошла, Кайл. Обнимемся напоследок? – робко улыбнулась она наконец. Никогда я не видел ее такой кроткой и милой.
Я стиснул ее, что было сил, благо она у меня крепкая девчонка.
- Береги себя, малышка, - сказал я.
- И ты. Ты самый лучший друг. Навсегда.

* * *

Мел уехала. На душе стало как-то тоскливо и пусто. Я перестал отвечать на телефонные звонки наших общих друзей, потому что без нее вся наша компания потеряла изюминку. Меня туда больше ничего не влекло. Но я твердо повторял себе что-то вроде «соберись, тряпка!» и штудировал страницы объявлений в поисках работы. Я уже примерно представлял, чего я хочу. Но что мои желания по сравнению с реальностью?
Мой день рождения только открыл череду праздников в нашем доме. Отпраздновали юбилей совместной жизни и свои Дни рождения мама с отцом, потом настал черед Блисс

задувать свечки.

Не знаю, как по мне, то несмотря на свои тридцать, выглядит она все так же, что и десять лет назад. Разве что прическу опять поменяла. Ну и вести себя стала, пожалуй, поспокойнее. Наверное, турок на нее так влияет.

Глядя на них, можно сказать, что они нашли друг друга. И в ванную, ту что прилегает к их комнате, по ночам, часов эдак до трех, лучше не соваться, если ты, конечно, не имеешь тайных извращенных склонностей к подслушиванию чужой интимной жизни.

Мама с отцом тоже вполне милые старички. Блин, хочется тяпнуть себя за язык за такие слова, но все же… От времени никуда не деться. Мои родители уже не те, но только внешне. В душе я уверен, они чувствуют себя еще помоложе моего. Особенно теперь, когда я совсем не знаю, куда ткнуть себя, чтобы встало наконец на круги своя.

Родители часами сидят в беседке на заднем дворе, иногда пьют легкое вино, вспоминают о своей молодости и, как оказалось, все чаще и чаще задумываются о внуках. Дескать, годы у них уже не те, пора бы нам, молодым, призадуматься…

А что тут думать? Я еще свою-то жизнь не могу организовать, куда уж мне чужим воспитанием заниматься. Как представлю эти крики посреди ночи… И жену с огромными мешками под глазами, горой неглаженных пеленок и вечным «милый, не сегодня, у меня болит голова» … Ну нет, я к этому не готов. Да и Блисс, похоже. И уж тем более, Джастин.

Поэтому нашим стариканам за неимением внуков остается развлекать себя самим. Дядя, несмотря на бурно прогрессирующий радикулит, весь прошлый месяц работал над маминым портретом. Судя по всему, писал он с фотографии, и мама полчаса рыдала, глядя на себя на холсте – без морщин, моложе и стройнее.

Как по мне, так моя мамулька все равно самая очаровательная. Будь хоть полмиллиона лет.

Тетя Эшли недавно стала поводом для всеобщей головной боли. Все еще ковыряется в своих грядках днями напролет, и доковырялась до того, что ее увезли на скорой с сердечным приступом. Теперь ей все строго-настрого запретили даже близко подходить к огороду, у нее постельный режим.

В общем, вывод из всего этого таков – мы обычная семья со своими заскоками, хотя в целом живем довольно неплохо. Но все равно, изо дня в день все катится по привычному маршруту. Уже и писать тошно. Я вроде как продолжатель семейного дневника, но понятия не имею, о чем тут писать, потому что жизнь моя мне кажется все более никчемной и жалкой.

Мда… Похоже, у меня беспросветный депрессняк.
Пойду отправлю письмо Мел. Хотя не факт, что она ответит даже в ближайшую неделю. Занятая, видите ли. Спортивный режим, черт его подери.

* * *

Ну что, время лечит, как говорят, и я, собственно, не исключение. Полгода со времен последней записи тетрадка пылилась на полке, и я даже не смотрел в ее сторону. Но сегодня рука как-то сама потянулась, и вот результат.
Можете поздравить меня с повышением. Кайл Дюваль, счетчик голосов в приемной комиссии при администрации города Сансет-Вэлли. Стоп! Мне кажется, или вы сейчас сидите и гогочите? Типа, нашел, чем гордиться. Поприкусите свои языки! Это все еще ерунда. Первую неделю мне пришлось отпахать мойщиком трибун в зале заседаний, а смотрят на таких людей одинаково, что на муравьев, снующих под ногами.

Но мое природное обаяние и неиссякаемый оптимизм сделали свое дело, и вот уже как третий день я хожу на работу не в униформе уборщика, а в костюме при галстуке.
Не так давно на работе прошел слушок, что в городе открывается выставка картин (репродукций, небось) какого-то там знаменитого-именитого художника. И мой коллега, Ларри, по секрету нашептал, что все городские шишки (и наше начальство, естественно, в том числе) обязательно будут на открытии.
- Чем не повод зарекомендовать себя? – мудро заметил Ларри, и мы с ним после работы в пятницу отправились прямиком в Галерею.

Галерея, или Выставочный Центр, или как его там, оказался огромным. Со множеством разветвляющихся коридоров и переходов. Ларри остановился с кем-то из знакомых, а я медленно направился вдоль по одному из залов.

Остановился я, значит, у картины это самого… ммм… В общем, неважно. Стою и думаю, какими странными были идеалы красоты в Средневековье. Глянуть по сторонам – жуть! Вот, например, три женщины с миллионом жировых складок каждая, совершенно обнаженные, выставившие все свои телеса напоказ. И как вы думаете, называется, эта картина? «Три грации». Умереть не встать. В Средневековье у мужиков не было, видно, ни особого выбора, ни вкуса, ни годовой подписки на журнал «Playboy».
Ни с того ни с сего полет моих мыслей прервал мягкий голос из-за спины:
- Увлекаетесь творчеством Рубенса?
Я обернулся и обомлел. Красавица, каких я давно не видал, ангельское создание, участливо смотрела на меня, ожидая ответа.

Я не мог отвести взгляда от потрясающих зеленых глаз, настоящего изумрудного цвета – таких я не видел ни разу в жизни…

Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что нужно что-то ответить. А язык мой, враг мой, понесся вскачь далеко впереди головы.
- Ммм… Да, я люблю Рубенса. Один из моих любимых художников…
- Правда? Согласна с вами, он истинный гений! – Глаза девушки загорелись искренним интересом. – А творчество какого периода вам больше всего импонирует? Мантуанского или Римского? А может быть, поздний Рубенс?
- Ну… Ммм… Поздний, - а что еще я мог сказать? Это было самое простое из слов!
- О да, именно тогда он написал знаменные «Три грации»! Шедевр, просто шедевр!
Я изо всех сил пытался сохранять хорошую мину при плохой игре, и мои терзания не ускользнули от взгляда любительницы искусства.
- А какая из картин Рубенса у вас самая любимая? – изогнув губы в легкой игривой улыбке спросила она.

Я набрал в грудь побольше воздуха, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть одну из табличек под картинами, но не смог, и мне пришлось с позором раскрыть карты.

- Так и быть, признаюсь. Я ничего не смыслю в творчестве Рубенса. Вы ведь уже поняли это, правда?
Девушка рассмеялась.
- Но у вас так забавно получалось строить из себя ценителя живописи, что я не могла вам не подыграть! Ванесса Аллен, распорядительница выставки, - и милое создание протянула мне ручку.
- Кайл Дюваль, полнейший профан в живописи, - ответил я, стараясь как можно мягче пожать протянутую ладонь.
Девушка снова засмеялась.
- Чтоб вы знали, здесь почти в каждом зале есть бесплатные книжечки-путеводители по выставке. Можете почитать, если хотите расширить свой кругозор. Там и о Рубенсе есть, - весело подмигнула она.

- Да, обязательно почитаю.
- Ну, мне пора. Наслаждайтесь! – Ванесса одарила меня еще одной своей прекрасной улыбкой и удалилась. А я все стоял и любовался ее грацией, которую, если б мог, обязательно запечатлел бы на холсте.

От меня)

А еще мне почему-то очень нравится этот снимок, но ему как-то не нашлось места)