Как у нас дела дома? Тихо. Угнетающе тихо. С Октавией мы не разговариваем, с поразительным единодушием гордо игнорируя друг друга. А Морри… Что Морри? Что я мог сделать, вынянчив ее с самых пеленок и читая ей сказки на ночь, кроме как на все наплевать? Октавия Октавией, но Морриган все таки моя дочь… кто бы ни был ее отцом. Поэтому подавили тяжкий мученический вздох, взяли «Волшебника страны Оз» в зубы и пошли убаюкивать.
Самое возмутительное, Октавия совершенно не обращает на меня внимание! На такого гордого, одинокого, обманутого в лучших своих чувствах! Ходит грустная, одинокая такая, цветочки на могилах пропалывает. А на меня хоть бы хны! В конце концов, кто тут из нас пострадавшая сторона, а?!
Правда иногда у нас, кхм… бывают моменты… мнэээ… взаимного притяжения. Как то ненавязчиво, словно мимолетом, будто ничего и не было, мы оказываемся совсем рядом, ну и…
Правда диалога у нас все равно не получается. И, вроде, все слова уже давно сказаны, однако нееет, по второму, третьему и даже четвертому разу они вырываются не менее активно и не с меньшим энтузиазмом. Вроде только что целовались, а уже перечисляем по пальцам во всех подробностях все взаимные грехи.
Октавии, наверное, все же одиноко… по крайней мере я все чаще замечаю ее грустные глаза, да и все чаще она в обществе кошек. Вела ласковая, милая, кажется, своим мурчанием от любой беды спасет. Ан нет, почему то ходим мы все такие же унылые и смурные.
Октавия даже сад завела… Честно говоря на продукты, из него выходящие, без слез смотреть нельзя, а уж пробовать вообще рука не поднимается.. Бледные, помятые, как будто их уже жевали… Но Октавия не отчаивается. А может просто меня видеть не хочет, потому и проводит на своем участочке все свободное время.
Морри тоже грустит. Тяжко жить, чего уж скрывать, когда родители, пусть и души в тебе не чают, но с друг другом холодны так, что айсберг засмущается и поспешит растаять от комплекса неполноценности. Вот и заседает наша кроха постоянно за фортепиано, не оттащить просто, предпочитая мерное течение музыки из под пальцев молчаливому родительскому негодованию.
Однако, как не прискорбно, время идет и дети растут. На время заключив взаимовыгодное перемирие, мы с Октавией совместными усилиями испекли тортик (я и сам могу, конечно, но раз она так хочет помочь… и вообще, будет кому яйца взбивать), водрузив его на стол на дочерин День Рождения. Морри очень-очень долго думала. А потом решительно задула свечи с самым независимым видом.
Вот и подросла наша младшенькая. На этого вампирюгу, конечно, стала больше похоже, но куда больше… даже не на Октавию, на Ариэн… видать мамины гены.
Выросла и тут же поспешила отправится получать высшее образование. Вперед, к старшеньким, в далекую и таинственную Академию. А мы остались… втроем… я, Октавия и голубоглазое чудо Вела.
Что мне оставалось делать в такой ситуации? Ответ очевиден. Достойно встретить старость! Да да, она настигла меня как то уж совершенно неожиданно, поставив перед фактом, что я уже давно не мальчик. Итак, вот он я, в последний раз, все еще молодой, корасивый и веселый, глаза горят, волосы сияют, полон жизни и сока!
И вот я уже в почтенном возрасте и дурацком свитере. Волосы почему то потемнели… это немного странно, обычно люди седеют в белый, однако кто его знает, мать дроу, отец вообще пришелец с неизвестными кровями… хорошо хоть, что волосы еще не позеленели…
От возмущения несправедливостью жизни и неумолимостью времени с горя сел писать роман. Очередной. Ооо, я им всем все выскажу, что накипело за всю мою долгую тяжкую жизнь!
Решив, тем временем, что Веле тоже непристало в одиночестве страдать, подобно ее непутевым хозяевам, мы завели кота. Зовут Цимми. Здоровый, серочерный, с короткой шерстью, облезлым хвостом и паршивым характером. Где его умудрились, такого откопать в пару нашей красотке? Наглая зеленоглазая зверюга. Берешь его на руки, а он смотрит на тебя с таким презрением и негодованием, словно ты помочился в его миску.
Ладно бы это, пережил бы, так этому хвостатому гаду мало! Отпускаешь его на пол и он с гордой невозмутимостью и поразительной наглядностью демонстрирует, насколько его от тебя тошнит. Вот зараза….
Впрочем, с Велой, кажется, они ладят неплохо. Ну хоть и то хлеб. На мой человеческий взгляд Вела совершенно по кошачьи кокетничает с этой зеленоглазой гадиной напропалую. Однако он, кажется, нисколько не против. Глядишь, и котятки у нас скоро появятся….
Старость тем временем настигла не только меня. Сколько же мы уже лет вместе то, родная?
Черные волосы выбелились, кротость сменилась на достоинство, большие зеленые глаза глядят на тебя сквозь стекла очков. Не стоит грустить, родная, ты ведь совсем не изменилась, моя милая, светлая, очаровательная малютка…
Садись сюда… Да-да, совсем рядом, на диван. Позволишь коснутся губами твоих пальцев. Ну вот, ты уже улыбаешься, так здорово. Ты простила меня?... Что? Я? Все ерунда, моя глупая… Мы с тобой теперь лишь вдвоем… только ты и я, а все остальное… все ерунда. Ты позволишь мне обнять тебя? Не смейся, я ведь серьезно… Мне так хорошо с тобой… Здесь, сейчас, всегда и везде…
И мы будем сидеть так, совсем рядом, на диванчике и, держась за руки, бесконечно смотреть в огонь. Вдвоем. Ведь это и есть счастье… правда, родная?...
