13-14. Сквозь тревожные сумерки
Июль 2044 г.
Невероятное, невыразимое удовольствие - быть наконец вне этих интриг, крови и пересчета трупов в больничном морге, человеческих и нет. Вне контактов с лабораториями и военными. Вне маленького, но современно обставленного кабинета.
Де-юре я свободный человек. Но де-факто... В Эшвилле никто не свободен.
И то, что, если понадобится, Прентис и Хейл смогут нажать на меня через детей, отравляет нам жизнь.
Через амбиции Люциуса, темные делишки Брэнда. Привлечь Леони... Нет, только не она. Она - выше. Она не должна коснуться этой грязи.
Я не позволю. И да. Он тоже.
Январь 2045 г.
Если судить здраво, то я никчемный отец. Это факт, и в глубине души я воспринимаю его совершенно равнодушно. У Элли был эксперимент, и она справилась с ним вполне удовлетворительно. Я уже могу спокойно об этом думать, недобитый, искореженный волк-калека. Ненужный.
Люциус прекрасно обошелся бы без меня. И Брэнд. У него своя жизнь, проходящая в самых жутких наших трущобах, и я закрываю глаза на шрамы и вывихнутые конечности. Он и не просит помощи.
Ближе всех с ним общается только Леони, но после - так и хочется написать «торжественного» - отъезда Фридриха со всеми его оставшимися вещами и кретинскими напутствиями моей девочке она несколько хандрит. Не знаю, о чем с ней еще говорил этот выродок, но его стоит за это пытать. Он не смеет портить жизнь моей дочери. Он ничего не смеет.
Февраль 2047 г.
Люциус справил день рождения быстро и как-то даже незаметно. Он никогда не любил праздники. Теперь ему восемнадцать, по нашим меркам - совершеннолетний.
Может идти куда угодно. И пойдет.
Потом было страшное: припадок, который я едва смог прекратить. До смерти не забуду его глаза - не то сиреневые, не то лиловые, с черными солнцами зрачков. Глаза Элейн, безумные и отчаянные.
Пришлось вызвать Джексона, бывшего коллегу. За крупную сумму он будет молчать.
Спустя неделю Люциус уехал.
Он не явился даже на день рождения сестры. Ходят слухи, что Люци заделался юристом. Нахватался вершков, теперь играет в карьериста. Работает якобы на Эла Симмонса, наследника нимфоманки Синтии Бубс, на которую горбатилась моя мать. Правду никто не скажет.
Леони сказала, что её это не волнует, и она не будет думать о прошлом. Новая жизнь впереди и лучше потрудиться во благо. Она такая оптимистка...
Июнь 2047 г.
Снится, что я волк. Костлявый, полуседой, с больным и жалким взглядом. Волк из кошмаров... или грез. Мое проклятие. Схожу с ума?
... Сошел?
Ничего нет. Кто-нибудь заметил? Значит, ничего нет. Все нормально.
Брэнд учит Леони играть в шахматы. Она смеется. У неё выбеленное лицо, полные красные губы, и носит моя девочка все красное и обтягивающее. Она похожа на китайскую танцорку, и ей это нравится. Леони, львенок мой рыжий, кем ты становишься?
Октябрь 2048 г.
Вдохни поглубже. Нет ничего.
Мальчика с глазами Элейн, Элли - нет. Моего сына.
Люциус, светлый. Свидетель сказал, что огонь был почище фонаря. Светло, как днем, вот, что он сказал. Сожгли его, свои же. Проклятая тварь Симмонс.
На костре, как в Средневековье.
Волку - выть.
Март 2049 г.
Жизнь - равнодушная стерва. Ей на все плевать. Мне - нет. Остальным...
Все идет своим чередом. Пережили. Леони ходит на свидания, застал её с девчонкой-продавщицей. Она кажется счастливой. Значит, и я немного счастлив.
Они с Брэндом снова близки, это утешает. Вместе занимаются спортом и увлеклись медитациями.
Это правильно: она... расслабляет и напрягает одновременно, странное и чудесное ощущение. Полезное.
А я не знаю, буду ли дальше писать здесь. Это не дневник, а дело пациента психушки. Я и не отрицаю. Принимаю как должное. Безумие вьелось в мою кровь.
Я знаю, где бы не был сейчас Фридрих, с ним творится то же самое. Фриц...
Мы никогда больше не увидимся. Чаша пуста.
Я напишу книгу. О нас, обо всем, о правде. И издам её. Это будет великая книга, я верю. Нет, знаю.
Вы все поплатитесь, живые или мертвые.
Апрель 2049 г.
Вот это - последнее.
Брэнд уже взрослый, он будет опорой сестре, если меня не станет. Она сильная, конечно, драгоценная моя, но ей нужна поддержка. Леони, львица с огненной шерстью. Глаза её цвета безумной нашей крови, но она сильная. Сильнее меня.
Волку-калеке подарили жизнь, обернувшуюся ловушкой. И лапу-то не отгрызть, чтобы освободиться. Только - горло под нож.
... И вечные снега, и женщина нечеловеческой красоты, надевшая личину ведьмы, и старый волк вдали, и наследник подле него, и черное небо, и луна.
И стая. Безумная. Родная.
Не порвать.