Ах, осень, осень! Эта прекрасная пора сентиментальности! Пора, когда хочется писать стихи или вешаться!
Впрочем, каюсь, я привираю, нас данная пессимистичная судьба избежала. Только все чаще мы оставались дома, все больше нас тянуло к теплым пледам, горячим чаям и мягким диванам, откуда можно в окно любоваться увядающим золотом мира. Уют, тепло и умиротворение, вот что эта пора значила для нашего дома.
Мы с Мори все чаще пропадали на кухне. Честно говоря я все еще опасался подпускать ее к плите, но он не унывала, помогая мне в меру своих сил и моей неосторожности. Впрочем, мне это во первых льстило, во вторых в самом деле радовало. От хмурой нелюдимости моей младшенькой сестренки не осталось и следа.
Из дома, впрочем, все же надо было выходить. В принципе, я мог бы справится сам и в течение пары секунд, главное в этом деле волшебная палочка, но вместе с Морриган эта, в общем то довольно унылая и обременительная обязанность по уборке двора от опавших листьев, превращалась в целое шоу. Умопомрачительное, веселое, и растягивающееся не на один день шоу.
Около дома все чаще начали появляться поклонники. Может у них это сезонное обострение? Типа как у кошек, весной и осенью… ну там… писать стихи, вешаться, приставать к кумирам…
Практически со всеми незваными почитателями приходилось разбираться мне, как единственному мужчине в доме, а то вдруг они буйные. Ариэн на это говорила примерно следующее:
- Давай-давай, Рокэ, иди… будет куда направить свою бурную энергию… может перестанешь наконец лезть к сестриным ухажерам и скакать по сцене, как сумасшедший козел во время гона… - и без всякой жалости выпихивала меня из теплого дома на холод и голод, на съедение этим монстрам, коим я был обязан рассказывать что нет, мы не собираемся устраивать аукцион по продаже нижнего белья членов группы, и автографы я не даю, и цветы не приму, и шоколадки тоже, не люблю я шоколад, а от цветов меня вообще тошнит!
В общем, после таких бесед я чувствовал себя выжатым, как лимон.
Ариэн же не унывала, выполняя свои менеджерские обязанности с поразительным энтузиазмом. Вот уже совсем не за горами был очередной концерт. На этот раз не в успевшем стать родным Аваллоне, а участие в практически престижном конкурсе всея университета. Я не разделял Ариэновского энтузиазма, но был кроток и послушен.
- Ариэн, солнышко… - неуверенно бормотал я, разглядывая себя в зеркало и просто затылком ощущая тяжелое дыхание сестры. – Я помню, что ты мне в прошлый раз обещала, что все будет закрыто… но я не ожидал, что настолько закрыто… тебе, конечно, виднее…
- Ключевая фраза, Рокэ, в твоем невнятном бормотании – это «мне виднее». Так что хватит выделываться, вы будете чудно смотреться с Айрис и остальные вас будут мило оттенять…
- Ну… ты уверена, что университетская комиссия это оценит?...
- Без вариантов! Все, давай, давай уже, тебя все заждались, красавица…
Всей группой мы встретились впервые за кулисами. Из всех нас нормально выглядели только Хин и Айрис. Видимо Ариэн пришла к выводу, что костюм Айрис и так достаточно эпатажен, а Хина, как говорилось, не пробирало ничего, ни умные книги, ни крепкие напитки. И если мой костюм на этот раз был подчеркнуто, очень, очень и очень целомудрен, то на многострадальных Диа и Рокси Ариэн оторвалась как могла. В понимании комиссии творческого пыла моей сестры я сомневался все больше и больше.
Сцена была большая, безумно большая, и пустая. Уж не знаю, что на ней до сих пор проводилось, но я, со своей группой в пять человек и громоздкой аппаратурой, привыкший к компактной, миниатюрной сцене Аваллона, на сем пастбище чувствовал себя несколько потерянно. Хмурые лица комиссии, суровых, подтянутых личностей бальзаковского и сильно забальзаковского возраста, в очечках, с аккуратно зачесанными пучками и лысинами, тоже не прибавляли творческого рвения. Рокси тихо, невнятно и нервно хмыкнула, натягивая корсет повыше, от чего ее бюст, верхней частью оголенный, интригующе заколыхался и округлился, и встала за инструмент…
Туда, где Белое Древо возносится,
Туда, где светит звезда последняя,
Туда ладья белокрыло уносится,
Спеша к заветному Вечному берегу.
Я увидел Ее на стоке «Но ты, Фириэль…» и на пару мгновений замер, потеряв голос. Я не видел ничего и никого, только ее…
- Фириэль… - одними губами прошептал я, подался вперед и вздрогнул, почувствовав, как чьи то пальцы впились мне в запястье. Совсем рядом, с побелевшими губами и испуганными, отчаянными глазами, стояла Айрис, в героическом одиночестве допевая за меня и за себя…
- Зов услышала сердцем…
Я не сразу понял, что происходит, кто все эти люди и почему там, за пультом звукооператора Ариэн корчится, в лицах демонстрируя, что она сделает со мной, как только я попаду в зону доступности.
- Взойди на корабль, все заботы отбросив… - это была последняя строка, от меня требующаяся, и я пропел, прокричал ее с таким отчаянием, бешеной надеждой, видя только ее, надеясь, что он поймет, обернется…
Я успел. Я так торопился, что, едва музыка умолкла, кинул микрофон Айрис, чуть его не уронившей, и помчался прочь, игнорируя чужие взгляды.
- Девушка, подождите… постойте… - я спрыгнул прям со сцены, едва не навернулся о провода, но она, Она, меня не слышала… - Фириэль! – завопил я, наконец догоняя, поймав ее руку…
- Что? – она обернулась и в карих глазах не было испуга, только бесконечное изумление. – Вы сумасшедший?
- Нет, девушка… я… - я задыхался, но безумно боялся отпустить ее руку.
- Вы Рокэ фон Вальде, я знаю, вы только что пели и вас представляли… Отпустите же меня наконец, вы мне руку сломаете…
- Да… я… Рокэ… девушка… - я перевел дыхание и, набрав в грудь побольше воздуха, наконец выпалил. – Я хотел спросить Ваше имя!
- Лаура… - негромко отозвалась она, наконец, улыбнувшись и поворачиваясь ко мне. В ответ на моих губах выползла совершенно идиотская улыбка…. В глазах все несколько поплыло… Лаура… у нее была безумно красивая улыбка…
Мы разговаривали… да-да, моя Фириэль, Лаура, не оставила меня. Она улыбалась, смеялась моим шуткам. Она оказалась начитанной, умной и остроумной девушкой… и, главное, терпеливой, по крайней мере она героически терпела все мои заикания, придыхания и прочие глупости. Я был счастлив!
Счастлив так, что опасности с перекошенным от злости лицом, неожиданно вывернувшей из-за угла, не заметил.
- Так это ты та мымра, из-за которой Россио провалился! – Налетев взбешенной фурией, отпихнув меня в сторону, Морриган едва не вцепилась Лауре в волосы. – Сучка! Уродина! Шлюха!
- Мори! – изумленно, ошалев и ничего толком не понимая, я схватил сестру за руку, но у нее была свободна вторая. Не теряя ни секунды времени, она схватила с комиссионного стола стакан с минералкой и выплеснула его в лицо, растерявшейся от такого напора, девушки. – Мори, прекрати, что ты делаешь?! – я умудрился перехватить рассвирепевшую, брыкающуюся Морриган за талию, оттаскивая подальше.
- Сумасшедший дом… - тихо, с достоинством, фыркнула Лаура, разворачиваясь и удаляясь прочь. Я мог только провожать ее взглядом.
С полчаса спустя, когда Морриган удалось отпоить, умыть и успокоить, она кормила меня подгоревшими хотдогами собственного приготовления, а я жаждал узнать от нее только одно.
- Мори, какого хрена? Что произошло? Какой крокодил и за какое место тебя укусил?
- Рокэ, эта…. Все испортила, - терпеливо сообщала мне сестра, невозмутимо жуя это жуткое, черное, покрытое пеплом… - Кроме того, я не понимаю, что ты в ней нашел. Ни кожи, ни рожи. Она этого явно не стоила.
Я открыл было рот, но тут подошла Ариэн, усталая и замученная.
- Идем уже… нам дали третье место…
- Как ребята?... – резко охрипнув и оробев вопросил я. Ариэн невесело хмыкнула и необычно ласково потрепала меня по голове.
- Ноги тебе отрывать не собираются, не бойся… наверное в самом деле не стоило так… Рокси… ну ничего, в следующий раз…
Призывно взвыла на дороге машина.
- Идем уже… поздно…
Я тосковал. И страдал. Страшно. С Мори демонстративно не разговаривал два дня. После этого Ариэн сделала мне втык и я снова стал общаться с младшей сестрой, превозмогая боль в вздувшемся, алеющем ухе.
Однако спустя неделю счастье вновь улыбнулось мне. Я готов благословлять мусор, который я пошел выносить, потому что в тот миг я снова увидел Ее… Лауру…
Она явно узнала меня, но здороваться не спешила, только нахмурившись и поспешно отвернув голову. Видимо не слишком приятные воспоминания оставила наша последняя с ней встреча…
- Фириэль… Лаура, постой… - я попытался поймать ее руку, удержать, но она удивительно проворно ее одернула, разворачиваясь ко мне.
- А, это ты, Рокэ, добрый день… - холодно произнесла она и сердце мое упало.
- Лаура, я хотел извинится за то, что произошло тогда… понимаешь, это моя сестра… она несколько… расстроилась…
- Расстроилась, ага, я заметила… - угрюмо, укоризненно хмыкнула она, но взгляд ее заметно потеплел. – «Это» теперь называют «расстроилась».
- Извини, прошу, я хотел бы загладить свою вину и еще…
- Еще?... – вкрадчиво полюбопытствовала девушка, вопросительно приподняв бровь, когда я замер на вдохе.
- И еще хотел пригласить тебя на свидание! – героически выдал я. Лаура рассмеялась.
- Хорошо, Рокэ…
- Хорошо? То есть ты согласна? В самом деле согласна? На свидание? Со мной?
- Да, Рокэ, я согласна пойти с тобой на свидание! – фыркнула она и расхохоталась в голос. – Заедешь за мной сегодня вечером?..
В 19.00 я как штык был у ее дома. Она спорхнула по ступеням, с ласковой улыбкой приняла от меня цветы и села в машину. Мы ехали далеко, в саму Верону, в недавно открывшийся там парк с зубодробильным названием, которое я и не пытался запомнить. Да и зачем? Ведь рядом со мной улыбается Лаура…
Начало свидания было не столь романтичным, как мечталось, но все равно волшебным! Мы с радостным гиканьем носились друг за другом по мостикам, вдохновенно лупя подушками по хребту, едва не сбивая случайных прохожих. Но прохожие не злились только улыбались, глядя на нас и мечтательно чему то своему вздыхая…
Только потом, когда сил осталось только на то, что бы устало бухнутся на стул и привалится к столбу спиной, мы уселись за столик.
- Ты знаешь, Рокэ… - тихо прошептала Лаура, робко улыбнувшись и тут же опустив глаза. Ее ресницы дрогнули, заставив на несколько долгих мгновений мое сердце замереть. – Я ведь думала, что эта девушка… Морриган… твоя… возлюбленная…
- Прости ее… - снова начал я, не без ужаса вспоминая, поймав ладошку девушки в свои ладони – Она хорошая, очень, просто тогда…
- Не надо… - тихо рассмеялось Лаура, чуть склонив голову к плечу. – Все хорошо… - прошептала она, наши пальцы переплелись и я замолк, глядя в ее глаза… кажется надолго…
Я очнулся, пожалуй, только когда донеслись звуки музыки… негромкой, но безумно красивой. Где то на верхних ярусах играл пианист, что-то печальное, медленное и красивое.
- Лаура… - я потянул ее за собой из-за столика. – Ты… позволишь пригласить тебя на танец?...- как можно галантнее, как когда то учил дедушка, спросил я, протягивая руку. И вновь был награжден улыбкой, робкой, неуверенной, светлой…
- Я не умею… - почти одними губами отозвалась она, но, тем не менее, протянула мне руку.
- Я научу….
Мы мчались, смеясь и задыхаясь, вверх по неверной деревянной лестнице без перил. Бежали, держась за руки, чуть пьяные, хотя не выпили ни капли, страшась упасть и пьянея. Мы бежали вверх, надеясь встретить того самого пианиста, он был все ближе, ярусе на четвертом, однако силы оставили нас уже на третьем. Мы практически упали на диванчик, сначала я, а потом, в мои объятия, Лаура. Руки сами сомкнулись на ее спине и, с замиранием сердца, я почувствовал как она обнимает меня в ответ. Горячее дыхание шепотом обожгло мне ухо…
- Рокэ… если бы ты знал… как я не хочу, что бы наступало утро…
- Оно не наступить… обещаю… - так же тихо-тихо отозвался я.
Солнцу, как и следовало ожидать, было глубоко наплевать на все мои обещания.
Мы стояли с Лаурой по щиколотку в воде, в обуви, как были, у небольшого водопада на самой дальней стороне парка. Стояли и держались за руки.
- Утро… - прошептал я, на несколько мгновений поднимая голову к светлеющему небу. – Я соврал… прости…
- Глупый… - ответный шепот Лауры был бесконечно ласковым и теплым. Я не ожидал, но она нежно ткнулась лбом в мой лоб, и ее глаза оказались так близко. – Все хорошо… ты не представляешь, как я… счастлива…
Тихий шепот слился с вздохом, и дальше все случилось само собой. Теплые губы накрыли губы, руки прижали хрупкое, тонкое тело, оказавшееся таким горячим сквозь одежду. Холодные брызги долетали на нас, оседали на одежде и на коже, только мы не замечали ничего, с упоением целуясь у маленького искусственного водопада, пока где-то высоко, на четвертом ярусе, так и оставшийся неизвестным пианист играл…
Все склоны укрыты зеленой травой,
Над листьями нежное птичье пенье,
Как много рассветов златых над землей
Дарит лугам весны цветенье...
Дома меня, разомлевшего, счастливого и погруженного в блаженные мечтания, ждал не слишком радушный прием.
- Рокэ! Ты с ума сошел?! – стоило машине затормозить и мне выйти, как рядом возникла, словно неоткуда, доселе притаившаяся Морриган. – Тебя не было всю ночь!
- Моррри, я же был на свидании, я говорил… - пытался оправдаться я, растерявшись от такого напора.
- С этой рыжей мымрой, да?! Рокэ, да ты знаешь, как я волновалась?! У тебя нет совести, Рокэ!
- Мори, но… эээ…
Ничего вразумительного я выродить не успел… с глухими, надрывными рыданиями Морри бухнулась мне в объятия. Ох уж эти сестры…
