[Satyavati]

|Kerry|, Лами, спасибо огромное!

Запись четвёртая. Нелюбовь.

Звуковая дорожка к отчёту:

Я шла по длинному, тёмному коридору, в конце которого брезжил лучик света. Неуверенно продвигаясь по направлению к выходу, я нащупала в стене полость, в которой стоял глиняный горшок с чуднЫм узором. Горшок был приятным на ощупь и его не хотелось отпускать. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я поняла, что стою на грязном захламленном полу. Однако горшок у меня в руках был не таким – он был новый, красивый. Орнамент на нём был в оранжевую с коричневым полоску. Казалось, что он нашёптывал мне тихо: «Прада, возьми меня, я твой!». Почему-то я была уверена, что там, где свет усиливался во много раз, было много таких сосудов, и не глиняных, а золотых, надо просто сделать пару шагов вперёд, но я не могла пошевелиться, не могла выпустить свою находку из рук. Так я простояла в оцепенении какое-то время, пока не начало происходить что-то странное. Коридор будто зашевелился, сзади подул сильный ветер, от которого мой горшок стал терять свою привлекательность – краска осыпалась, появились трещины. Сзади раздался какой-то шорох - я резко оглянулась и увидела себя в зеркале: старую, сморщенную, с ветошью в руках. Я закричала от испуга и выронила горшок, от чего он с громким стуком, который разнёсся по всем закоулкам этого странного места, разбился на тысячи маленьких кусочков... В этот момент я проснулась.

Я долго не могла придти в себя после ночного кошмара. Mеня не отпускало ощущение, что я что-то пропустилa, что-то очень важное, что надо обязательно вспомнить. Страх и одиночество наполнили комнату. «Гермес», всплыло в моей голове. Ах, да, мы же поссорились вчера.
Горько вздохнув, я побрела в ванную, чтобы выполнить отработанный до автоматизма обряд – умыться, почистить зубы, принять душ. В зеркале на меня смотрела молодая, красивая девушка с очень грустными глазами.

Что же произошло? Как из жизнерадостной особы, готовой завоевать весь мир, за год, что мы были вместе с Гермесом, я превратилась в голубя с подрезанными крыльями, который с тоской смотрит в недоступное ему небо? Почему я отказалась от своих амбиций? Ведь это был всего лишь первый день в городе. Да, он моя первая любовь, но разве не надо было спросить себя, подходим ли мы друг другу. Разве, прежде чем поддаться страсти, не надо было спросить его, чего ОН хочет от жизни, к чему стремиться?

Одолеваемая такими печальными мыслями я поплелась в сад через дорогу, чтобы собрать фруктов. А в голове назойливо вертелось: «Беги от него! Беги!». Гермесу нравилось поесть и поспать (ну, вы понимаете, о чём я). Поскольку готовить я не умела, всегда делал это он, и, надо отдать ему должное, у него это хорошо получалось. Со вторым тоже самое. Вот только устраивает ли это меня? Хочу ли Я всю свою жизнь провести в бедности, перебиваясь с зарплаты на зарплату полицейского, хочу ли отказаться от карьеры сыщика, чтобы воспитывать его сопливых ребятишек, хочу ли отвернуться от влиятельных друзей, чтобы мой милый не чувствовал себя ущербным? На все эти вопросы ответ был отрицательным.

Я вернулась домой, чтобы переодеться, и уставилась на свой шкаф, в котором по-прежнему висели пять платьев. И в голове созрел ответ, вдруг всё легко и просто встало на свои места, а в месте с этим пришло понимание того, что делать. Запищал телефон – пришло сообщение от Гермеса. «Надо встретиться», писал он. – «Приезжай!». Что ж, мне тоже есть, что сказать.

Через пятнадцать минут я была у него. Долго в нерешительности стояла перед дверью, делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоить нервы. Очень хотелось плакать. Слезинки притаились в уголках глаз, готовые, как по команде, предательски скатиться вниз, рассказав прохожим, что за этот год Гера стал частью меня, а вот теперь я предательски хочу вырвать его из своего сердца.
Не знаю, долго бы ещё я стояла под дверью, решаясь войти, и вошла бы вообще, только дверь распахнулась и моему взору предстал улыбающийся Гермес.
- Это ты! Чего стоишь? Заходи. Я-то думаю, машина приехала, а Прада не заходит. Надо проверить. Я сделал тебе картофель фри. – Во время этого монолога он по-хозяйски втащил меня внутрь, усадил на кресло и сунул в руки тарелку, на которой возвышалась горка картошки, заботливо политая сметаной. Всё как я люблю.
Конечно, я не ожидала, что он встанет на колени и начнёт молить о прощении, но и делать вид, что ничего не произошло, было не нормально. От обиды, которая до сих пор точила сердце, слезинки-предательницы всё-таки вырвались из плена и целым потоком покатились по моим бледным щекам. Гермес растерянно смотрел на меня, а потом схватил на руки и понёс в спальню.

Я пыталась протестовать и вырываться, но он меня не слушал, и только закрывал мне рот поцелуем каждый раз, когда я пыталась что-либо сказать. Он был нежным и ласковым, он опять стал самым милым и близким мне человеком, тем, с кем можно незаметно провести вечность. Гермес был здесь и сейчас, его любовь перекрыла все плохие мысли и страхи, и оставила место лишь для наслаждения. «Любимая!» - шептал он, и мне было всё равно, что будет потом.

Очнулась я в тот момент, когда Гермес, стоя на одном колене, протягивал мне чёрную коробочку, внутри которой поблескивало кольцо на безымянный палец.
- Прада! Вчерашняя ссора открыла мне глаза. Я понял, что не могу без тебя, и хочу, чтобы ты стала моей женой.
Я стояла и в тупом оцепенении смотрела на кольцо. Я просто зависла – мозг отказывался воспринимать информацию. Перед глазами, как в кино, проносились картины – мы ссоримся, мне сниться страшный сон, ощущение, что попустила что-то важное и, наконец, принятое решение.
- Прада! Ты чего молчишь?
- Нет. – Я хотела сказать это твёрдо и внятно, но вместо этого из горла вышел лишь хрип.
- Что?
- Нет, Гермес, я не выйду за тебя замуж. Я хочу расстаться.

Тишина. Слышно, как тикают часы на кухне. За окном едут машины, люди спешат по своим делам, а мы стоим посреди комнаты, молча глядя друг на друга.
- Если ты хочешь расстаться, то зачем пришла? – Гермес сказал это медленно, растягивая слова.
- Я не хотела говорить такое по телефону.
- Ну, сказала лично. Легче стало?
- Гермес, прости меня, пожалуйста! Ты замечательный человек – добрый, отзывчивый, смелый.
- И поэтому ты меня бросаешь.
- Нет, но ...
- Что но?! Ты безжалостная тварь, которая пришла посмотреть, как я буду страдать, вот ты кто! Убирайся отсюда! Хотя нет, раз пришла, говори, чем я тебе не угодил, а?

В один прыжок Гермес очутился возле меня, больно схватил за руки и начал трясти с такой силой, что моя голова чуть не оторвалась и не улетела в другой угол гостиной.
- Говори! – приказал он.
В этот момент во мне поднялась ЗЛОСТЬ. Какое право он имеет так со мной обращаться, кто он вообще такой! Это чувство, как гигантская волна, накрыла меня с головой, и слова полились сами собой, не замечая протестов разума, который отчаянно кричал, что этого лучше не говорить.
- Почему? Мне надоело жить в нищете, вот почему! Не хочу всю жизнь сидеть на детском стуле, потому что он самый дешёвый из комфортных. Не хочу воровать яблоки в общественном саду. Не хочу ходить в спортзал, чтобы пообедать. Не хочу называть своих детей в честь Карла Лагерфельда и Нины Риччи! Не хочу сидеть дома с оравой детей, полагаясь только на твоё содержание. Я подружилась с губернатором – ты воротишь нос. Он, видите ли, коррумпант и обманщик! Я раскрыла дело – Прада, зачем ты это сделала? Я бы его через год или два раскрыл САМ. Я же такой крутой.

Гермес сжал кулаки. Всё его лицо напряглось, резко обозначился пульсирующий на лбу кровеносный сосуд. Во взгляде читалась лютая ненависть.
- Вон! Убирайся, или я за себя не отвечаю.
Два раза мне повторять не было нужды, так как у Гермеса был очень устрашающий вид. Выйдя на улицу, я почувствовала на лице приятный освежающий ветерок, который ласково поздравлял меня с нежданно свалившейся свободой. Только радоваться не хотелось.
На душе скребли кошки, поэтому я села в машину и отправилась в бар «Ночное рандеву» с твёрдым желанием напиться до беспамятства.



Прощай, Гермес!