[Charlin]

С рождением сына моя жизнь перевернулась на все сто восемьдесят градусов. Каждый новый день - словно открытие новой главы, маленькая история большой жизни. Весь наш с мужем мир вращался у колыбельки. День ознаменовывался плачем в детской и заканчивался колыбельной, тихо напеваемой любимым голосом Чейза.
Уставшие и обессиленные мы ложились в кровать. И зачастую, я ещё долго не могла уснуть. Размышляла о предстоящем дне, о покупках по хозяйству, о забытых вещах в химчистке, о пригоревших на завтрак тостах, об оставленном кувшине молока на столе. Перебирая обрывки воспоминаний уходящего дня, на меня наваливалась странная печаль, которой я не находила повода. Но усталость брала своё и я засыпала.
Бывало, среди ночи мне казалось, что я слышу тихий шелест над головой. Я с ужасом открывала глаза, но видела лишь тусклый свет ночника и тени деревьев, растущих во дворе. Несколько раз, я смогла сдержать ужас внутри и оставалась не подвижной. Тогда за окном можно было различить леденящие кровь тени.
Пару раз я будила Чейза и просила его прислушаться. Но как назло шелест прекращался. Чейз вставал, брал наш старый длинный подсвечник и проверял, заперты ли все двери. Я бежала в детскую и наклонялась к колыбели. И лишь удостоверившись, что Гейл сладко спит, возвращалась в постель.

Проходили дни, шелест и странные звуки стали привычным делом, и я старалась не обращать на них внимания. К тому же это сильно беспокоило Чейза. Он стал посещать библиотеки и расспрашивать соседей, пытаясь разобраться в происходящем. Наверное, любой другой муж на его месте не придал бы этому значения, либо чего хуже, посчитал бы меня сумасшедшей и отправил бы в психушку. Но Чейз верил мне, и от сквозившего в его взглядах понимания мне становилось легче.

Со временем я почти выкинула всякие сомнительные мысли, мешающие нашей семье жить спокойно.
Мы стали чаще ходить на службу и брали маленького Гейла с собой. Он частенько капризничал, и в стенах церкви раздавался пронзительный детский плачь.

Чейз постоянно упрашивал меня куда-нибудь сходить развеяться. Я решалась лишь тогда, когда муж оставался рядом с сыном. Да и те мои прогулки заканчивались посещением парикмахерской и обычными походами по симаркетам. И когда я, в очередной раз, вернулась с прогулки с огромными пакетами продуктов и туалетной бумаги, Чейз прямо на пороге заявил:
- Сегодня мы идём в театр, - я уже было хотела возразить, но Чейз был непреклонен. – Я уже позвонил мадам Сьюз, она приглядит за Гейлом.
Мадам Сьюз была всем известна своей любовью к детям. Три года она нянчилась с двойней орущих мальчишек напротив. Любая мать мечтала о такой заботливой няне.
Побеседовав с этой мадам Сьюз и дав ей многочисленные рекомендации и наставления, мы с Чейзом отправились на премьеру постановки «Женитьба Секемото».

Спектакль нам понравился. Местами было смешно, местами грустно. Правда сюжет быстро вылетел из моей головы, ибо большую часть времени я беспокоилась о сыне, названивая няне.
После представления мы отправились в ресторан. Чейз уплетал куриные крылышки в томатном соусе, я же размышляла о том, что хозяйка с меня на кухне была та ещё. Лучшим блюдом считались блинчики на завтрак и пельмени на обед. Чейз никогда не жаловался на мою стряпню, но теперь, когда у нас подрастал сын, я всё больше задумывалась об этом.
Из задумчивости меня вывел голос мужа:
- Знаешь, а ведь моя мама не во всём оказалась права. Когда я был ещё подростком, она предсказала, что у меня будет дочь, - Чейз усмехнулся, но я уловила нотки грусти в его голосе.
- Ты часто о ней думаешь? – само упоминание её имени казалось мне не уместным. Чейз редко говорил о матери, я же боялась его ранить.
- Да. Особенно в море. Когда я там, мне кажется, что она рядом. И чем глубже я погружаюсь, тем отчётливее в памяти всплывает её образ. Я до сих пор не могу понять, зачем она сделала это со мной? Ради чего мне каждый день приходиться бросать свою семью, либо умирать от жажды?
Что я могла ему ответить? На этот вопрос никто не знал ответа. Нам приходилось держать тайну нашей семьи при себе. Только мой лучший друг Лай знал о наших секретах, но он был далеко, да и старался после случая с Гобиосом не лезть в наши дела.

На прошлой неделе, когда я расплачивалась на кассе в симаркете, я услышала шепот позади себя наших соседок. Одна из них, госпожа Питерсон, язвительным тоном делилась с подругой:
- Только вчера видела её мужа. Он крался среди ночи домой. В четыре утра! Представляешь?! И так почти каждую ночь! Ах, бедняжка! – она нервно хихикнула, а потом, спохватившись, добавила. – У меня бессонница, знаешь ли, да и сердце прихватывает ночью.
Я обернулась и пристально посмотрела в глаза этим кумушкам. Они вздрогнули, и стали активно перебирать пакетики специй на ближайшей полки с пряностями.
Я знала о сплетнях, ходивших по городу. Конечно, после таких случаев, как в магазине, оставался неприятный осадок на душе. Но что я могла сказать в оправдание? Что мой муж ночами плавает с акулами и пугает местных рыбаков? Я не могла позволить, что бы кто-то узнал правду, какой бы безобидной она не была. Всё что имело ценность для меня – это моя семья. Я не могла позволить никому и ничему разрушить наше счастье.
Вернувшись домой, я обняла сына и крепко прижала к груди. Казалось, я не видела его целую вечность.

Мы с мужем заботились о сыне, радовались каждому новому достижению этого маленького человечка, мечтали о его будущем. Наш малыш тем временем подрос и уже научился ползать на четвереньках, изучая всё вокруг. Стоило только упустить из виду, как он ловко протискивался в дверь, ведущую во двор.

Во дворе за ним нужен глаз да глаз. Как-то утром к сыну подбежала большая лохматая собака нашего почтальона. Мальчишки из соседнего двора боязливо обходили её стороной. Гейл же сразу с ней подружился. Заползал к ней на спину, взлохмачивал длинную жёсткую шерсть и заливался переливистым смехом.

Я, как и обещала самой себе, занялась кулинарией. Каждый день старалась приготовить что-нибудь новенькое, старательно записывая удавшиеся рецепты в толстый блокнот. В такие моменты я мечтала о дочери. Как подарю ей этот блокнот на её десятилетие и научу меленьким кулинарным хитростям. Как например: никогда не оставлять в супе лавровый лист - он хорош при варке, а потом лишь портит вкус; любимые Чейза отбивные получатся более мягкими, если за 1-2 часа до жарки их смазать смесью уксуса и растительного масла; несколько свежих лисичек, добавленных в любой суп, сделают его вкуснее; тесто быстрее подойдет, если в него воткнуть несколько палочек трубчатых макарон и ещё много-много чего.

Наш сынуля обожал овсянку. Обычно малыши воротят от неё нос. Но Гейл был не из таких. Зато он часто оставлял на тарелке маленькую горстку каши и придвигал тарелку мне, картавя и приговаривая: «Тепе…тепе».

К тому же наш сын знал, что как только он съест кашу - его отпустят гулять. Любимое развлечение Гейла – кубики. Чейз завидев сына с кубиками, приговаривал, что сын станет знаменитым архитектором. Я же молю бога, что бы он просто был здоровеньким. Мы с мужем всё ещё волнуемся, что Гейлу могла перейти «особенность» Чейза. Но тогда мы ничего такого не замечали. Наш сын не испытывал тяги к воде, хоть и очень любил поплескаться в ванне с резиновыми уточками.

Чейз души не чаял в сыне. С самого рождения между ними существовала особая связь. Только Чейз мог успокоить заплаканного Гейла, стоило ему взять сына на руки. Первое сказанное слово Гейла стало «папа». Перед сном Чейз рассказывал сыну истории о морских приключениях, о пиратах на суднах с чёрными парусами, об огромных синих китах, на спине которых можно переплыть залив. Чейз опускал Гейла в колыбельку и тот мгновенно засыпал.

По воскресеньям у нас была традиция. Мы всей семьей выбирались на пляж. И пока Чейз плавал, мы с сынуляй гуляли по побережью, собирали ракушки и строили песочные замки. На пляже по выходным местные ребятишки торговали кексами и крендельками, которые Гейл обожал.

Мы покупали несколько штук и устраивали пикник на самом берегу. Гейл показывал на проплывающие рыбацкие лодки и кричал:
- Папа! Папа! Там папа!
- Нет, сынок, там папы нет. Папа…папа купается.
Но Гейл не унимался. Представляя себя в роли капитана, он крутил круглой баранкой, словно штурвалом.
«Когда-нибудь он узнает правду» - подумалось мне. И оставалось только гадать, как это отразиться на его будущем. Ведь мир жесток. И моей задачей было его защитить.

А тем временем, внутри меня происходили перемены и скоро они стали известны не только мне. Ранним утром, оставив очередной завтрак в нашем новом улучшенном унитазе, до меня, наконец, дошло, что ошибки быть не может. Кое-как добравшись до постели, я забралась под одеяло и свернулась калачиком. Лишь к полудню я заставила себя подняться и покормить Гейла. Я чувствовала себя ужасно слабой и от малейшего движения комната вращалась перед глазами.
Слава богу, Чейз рано вернулся с работы и, завидев меня на кровати, присел рядом. Я смущённо улыбнулась.
- Опять тошнит? – я сразу догадалась, что Чейз уже давно в курсе. – И почему моя любимая жёнушка ещё не сообщила мне радостные новости?
Я не смогла удержаться и ущипнула его за моё самое любимое мягкое место.
- Ах,…ты ещё и издеваешься?!
Поразмыслив немного и придав лицу серьёзный вид, я выдала:
- Мистер Чейз, вы скоро снова станете папой!

Время шло своим чередом. Я заботилась о сыне, который уже стал совсем взрослым. Он уверенно выговаривал букву «Б» и научился топать своими маленькими ножками.

Чейз подрабатывал починкой соседских стереосистем на дому, стараясь быть ближе к нам.

Оказалось, не я одна всё это время мечтала о дочери. Чейз признался мне во дворе, где мы поставили скамейку и высадили чудесные кусты сирени. Мы любили сидеть в тени листвы и вдыхать свежий аромат цветов. Чейз гладил мой живот и перебирал в уме имена для малыша или малышки.
Имя мы так и не выбрали, зато выяснилось, что день рождения Чейза приходиться на годовщину смерти его матери. Так как день рождения мужа уже маячил на горизонте, я постаралась исподтишка узнать, что лучше подойдёт ему в качестве подарка.

Я всё выбирала между часами, которые видела недавно на витринах магазина «Тисот» и запонками к чёрной шёлковой рубашки Чейза, которую он купил к выступлениям. Но судьба распорядилась иначе.
- Бонни, я хочу, что бы мы съездили на могилу мамы в эти выходные. Ты не против?
- Конечно, нет, - я улыбнулась, хотя внутри всё сжалось в комок.
Я положила голову на его грудь, и Чейз обнял меня, сильно-сильно.
- Ну? Что-то ты загрустила? Как думаешь, у нас будет сын или дочь?
О… об этом я могла говорить бесконечно, я тут же забыла обо всём на свете. Я уже видела крохотные ручонки, тянущиеся ко мне. Я была абсолютно уверенна – у нас родиться меленькая принцесса.