Уже второй месяц мы живём с Йеном вместе, и он полностью доверил мне вести его финансовые дела. Состояние Йена составляет 300.000 симолеонов, плюс он владеет салоном красоты, стадионом и больницей, является совладельцем супермаркета и книжного магазина.
В один прекрасный день Йен пришёл ко мне и сказал, что давно хотел заняться бриллиантовым бизнесом, но всё не доходили руки. А теперь, когда у него появился такой бриллиант, как я, откладывать это дело уже нельзя, и я должна немедленно приниматься за сбор и обработку драгоценных камней. Очень скоро я нашла месторождение розовых алмазов и радужника, наладила их поставку прямиком к ювелиру, и стала получать нескромные дивиденды от этого бизнеса.
Йен сделал копию кредитки для меня, и теперь я могла безнаказанно тратить его деньги. Правда, тратила я всё больше потому, что Йен требовал – заставлял ходить в салон красоты и проводить там целые дни, где меня то парили в бане, то делали маникюр/педикюр, то на волосы накладывали специальные увлажняюще-питательные маски, а то и вовсе обмазывали со всех сторон шоколадом.
Я была настолько поглощена любимым, что даже переняла его черты характера. Оказалось, что быть дружелюбной просто замечательно, и у меня вскоре появилось много новых друзей, так что каждая вечеринка или выход в свет приносили всё больше радости.
С такой развесёлой жизнью я совсем забросила работу, и в кабинете, который специально для меня обустроил Йен, я занималась в основном его денежными делами.
Однажды я вернулась домой из магазина и, зайдя в спальню, увидела душераздирающую картину – на нашей кровати Йен страстно целовал домработницу.
Ноги подкосились, и я просто сползла по стенке вниз, не в силах удержаться на ногах. Чтобы не закричать от боли, я закрыла рот рукой. Обида, превратившись в слёзы, застилала глаза плотной пеленой, сквозь которую было видно, как размытое очертание Йена поворачивает голову в мою сторону, как отталкивает уборщицу и направляется ко мне со словами: «Прада, это не то, что ты думаешь!»
Его грязные прикосновения были последней вещью на земле, которой мне хотелось в тот момент, поэтому я неуклюже встала и выскочила за дверь, села в машину и поехала, куда глаза глядят.
Как он мог! Ведь я люблю его, я делаю для него всё, что он ни пожелает и даже больше! Я так стараюсь вкусно готовить, освободила его от всех житейских забот, чтобы дать возможность полностью посвятить себя искусству! Негодяй!
Остановив машину на первой попавшейся автостоянке, я достала из бардочка успокоительные таблетки, которые лежали там на крайний случай. Конечно, в качестве крайнего случая я представляла себе встречу с опасным психом или нападение маньяка, но уж не как не измену любимого человека. Но таблетки были под рукой, и через полчаса после их приёма непрерывные рыдания прекратились, остался только жар в груди – обида, которая требовала возмездия. Единственный способ, которым я могла отомстить Йену за измену – это потратить его деньги, поэтому я, смакуя сладкую месть, отправилась в супермаркет, а потом в книжный, и приобрела их в собственность на своё имя. Ха-ха!
Но жар в груди не уменьшился, а необходимость излить душу увеличилась, и я отправилась к Алисии. Бедняжка, увидев моё состояние, она пришла в ещё большее расстройсво, чем я сама, потому как мой сбивчивый рассказ сопровождался непрерывным потоком слёз, всхлипываний и причитаний. Растерянность Алисии меня успокоила - на лице у неё читалось, что она не знает, что делать, чтобы меня утешить, и что вообще посоветовать в такой ситуации бедной влюблённой девушке, которая застукала любимого с другой.
Наступил вечер, и надо было решать решать, куда идти. У Алисии я остаться не могла, а идти домой было равнозначно добровольному подьёму на эшафот. И в голове созрел план – уехать на несколько дней, чтобы голова прояснилась, и в спокойной обстановке принять решение, что делать дальше.
Ближайший рейс был в Египет – не самый лучший вариант, если учесть, что мы только недавно были там с Йеном, но следующий рейс в Китай только утром, а перспектива провести ночь в аэропорту не грела.
В этот раз я решила проигнорировать море и магазины, и направилась осматривать достопримечательности, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
Потихоньку отстала от группы, залезла рукой в какую-то нишу и ... ввалилась через потайную дверь в странное помещение, в котором явно никого не было лет эдак шестьсот. Будь я с Йеном, я бы выскочила оттуда как ошпаренная с воплями «Спасите! Помогите!», но поскольку мой дорогой сейчас наверняка пребывал в объятиях стервы в белом передничке, я смело направилась вперёд неуверенным шагом.
Вылезла я в другом конце коридора, чуть не упав на гида с выпученными глазами, которой уже битый час искал меня по закоулкам гробницы, и отчаявшись, присел отдохнуть, а заодно и представить себе все прелести тюремного заключения, которые ожидают его за потерю доверенного ему туриста.
Эти приключения так меня вдохновили, что я решила взять в прокате машину и отправиться на поиски приключений в одиночестве. Однако карта, которую наверняка составлял египтянин, завела меня неизвестно куда, и я заблудилась. В темноте я нашла место, где разбить палатку, а утром обнаружила, что нахожусь в знакомом месте – здесь мы были с Йеном месяц назад.
Воспоминания нахлынули рекой вместе со слезами, и я проревела в палатке до вечера, решив, что приключений с меня хватит, а то забреду в какое-нибудь наше любовное гнёздышко, а потом сердце придётся собирать по кусочкам.
На расстоянии думается лучше, поэтому к концу путешествия пришло понимание – чувство собственного достоинства важнее любви, а значит, по возвращению меня ждёт расставание с Йеном.
Из аэропорта я отправилась домой – было поздно и переезд откладывался на завтра.
Йен был дома. Он молча сидел за столом и смотрел, как я открываю дверь и заношу сумку с сувенирами. Мне очень хотелось проскользнуть незаметно в спальню, накрыться с головой одеялом, дождаться утра и свалить поскорее отсюда, но этому не суждено было сбыться. Йен преградил мне путь в спальню и сказал:
- Прада, я знаю, что не прав, и прошу у тебя прощения.. За то время, пока тебя не было, я места себе не находил.
Я заявился к Алисия среди ночи и орал под окнами, пока она не сказала, что с тобой всё в порядке и тебе нужно побыть одной, только это совсем меня не успокоило. Я все эти дни думал о тебе, о нас. Я понял, что наши сердца связаны тонкой красной ниточкой, и, идиот, не замечал этого, по привычке вспоминая Кэтрин. Ты стала мне родной за это время и я нуждаюсь в тебе, как ребёнок в материнской ласке.
Я молчала, а он, отчаявшись добиться от меня ответа, добавил:
– Я уволил домработницу.
Всё это время я стояла, опустив голову, чтобы не видеть его. Он взял в ладони моё лицо, и глядя прямо в глаза, произнёс:
– Я люблю тебя, Сахарок!
Я лишь отвернулась и молча пошла в кабинет. Сидела там в одиночестве и плакала, плакала, плакала. Измену можно понять, но трудно простить и невозможно забыть.
Я молча легла в кровать и отвернулась. Йен пытался обнять меня, но я сбросила его руку. Он тяжело вздохнул, нежно погладил меня по спине, отвернулся и вскоре заснул безмятежным сном.
Мне не спалось. Я вспоминала, как Йен целует другую, как нам было хорошо вместе всё это время до его измены, его признание в любви сегодня вечером. Постепенно мысли переметнулись к завтрашнему дню, к переезду. Нужно будет оставить всю эту роскошь, удобства, тусовки и поездки, и вернуться в бедную не ремонтированную лачужку. И так вдруг мне стало так обидно, что из-за измены Йена я должна всё это потерять, что даже злость проснулась во мне. Нет, я никуда не уйду! Я останусь, потому что я этого достойна. Любовь к Йену уже не будет такой, как прежде, но зато она будет дополняться его любовью. И больше никакой скромности – каждый раз, когда ты меня обидишь, я буду компенсировать это твоими деньгами, дорогой! В таком воинственном настроении я повернулась на бочок, и, прижавшись к своему богатенькому Буратино, сладко заснула с улыбкой на устах.