Университет. Мячик жизни лови
Февраль 2074 г.
Как одна из самых влиятельных студенток, популярная и уважаемая личность, я обладала всей полнотой власти, чтобы устроить личную жизнь моего дорогого брата. Девочки из универской газеты, творческие дивы, сидящие на таблетках, спортсменки с идеальными ногами – все они намекали (хлопая ресницами), говорили прямо (хищно улыбаясь) или просто вздыхали, бросая красноречивые взгляды вслед высокой, облаченной в серое фигуре этого чокнутого волка-одиночки… Блейз, солнышко, надо радоваться жизни, пока есть такая возможность.
Послонявшись в раздумье по отведенному мне углу в редакции, я отправила братцу мэйл с предложением о прогулке. Все свое он носит с собой, так что через пару секунд он ответит (проверив через GPS, что рядом со мной и вообще в радиусе десятка километров нет никого, кого он предпочел бы видеть в морге (тут наше мнение несколько не совпадает, но ему плевать)). Согласился. Возник в проеме двери, как тень отца Гамлета, и еще долго буравил мне взглядом затылок, когда мы шли в торговый центр.
- Я еще не знаю, в чем состоит твой план, но ты обязательно поплатишься, - грозно произнес дражайший Блейз. Ну разве не милашка?
- Я тоже тебя люблю, - просияла я и скрылась в толпе фанатов компьютерных игр.
Спустя десять минут было выявлено, что Блейза собирается атаковать симпатичная и уверенная в себе особь женского пола. Атаковала. Ноль реакции. Покрутившись еще несколько минут, рыжая удалилась.
Её попытки повторили: блондинка, крашеная блондинка, брюнетка с шикарными формами, шатенка с самым высоким уровнем IQ в этой стае и даже вечно грустный красавчик из «Альфа-Зета-Бета». Блейз был неумолим. Боже, за что мне это? Я обессиленно рухнула в ближайшее кресло. Чертов социопат. Мама тоже хочет, чтобы Блейз больше общался. Мы беспокоимся – так и свихнуться недалеко, а в нашей семье это проще простого.
Возвращалась я в дурном настроении. Машинально кивала в ответ на приветствия, но растянуть губы в улыбке была не способна. Пошли вы все… А ведь только с утра вертелась перед зеркалам, любуясь новым жакетом, а Ким глядел на меня через веб-камеру и смеялся. Признаться, не думала, что буду так по нему скучать – и какой только садист придумал практику? Не следовало мне влюбляться, ох как не следовало, но какая девушка в таком состоянии слушает голос разума?
Задумавшись, я чуть не налетела на прохожего. Буркнула «простите» и заторопилась дальше, но вдруг остановилась, как вкопанная.
Словно по венам ножом провели – не убить, но оставить шрамы. Я обернулась, но прохожий уже исчез; только и разглядела подстриженные на военный манер темные волосы и вызывающе элегантный зонтик-трость. Однако наверняка не стоит придавать этому инциденту слишком большое значение, не надо было засиживаться над новым рассказом, мучительно выбирая между оливково-зеленым или болотно-зеленым цветом кожи гуманоидов с Цереры.
Произошедшее, впрочем, быстро вылетело из головы: в почтовом ящике меня ждала открытка от Кима! Хитрый манипулятор, знает ведь, как я люблю нестандартные знаки внимания… Я чуть не расцеловала пахнущий цветами картон.
Еще десять дней. Надо чем-то себя занять. И цвет кожи сексуально озабоченным инопланетянам я так и не выбрала…
Декабрь 2074 г.
Семестровая работа чуть меня не убила; галлоны кофе, галлоны слез, кладбище распечаток, поглощенное кладбищем вырезок из журналов, и в центре всего этого побоища я, сначала с размазанной косметикой, потом без неё вообще (потому что нет времени!!!), потом с дырой вместо желудка, потом в кабинете универского психолога, у которого таких вагон и маленькая тележка. Хоть снимайся в фильмах про маньяков в кампусе.
Но я сдала! Сдала! Рай на земле, истинный рай. Руки до сих пор дрожат, а Ким, наверное, на всю жизнь запомнил, как я колочусь в истерике посреди его комнаты. Жуткое зрелище. Но у него стальные нервы, в своей родной Флориде во время резни латиносов он видел и пострашнее.
Незадолго до Рождества Ким решил сделать мне особенный подарок (объявляя об этом, он стопроцентно вспоминал непристойные анекдоты! Я вот вспоминала), и мы поехали в городской торговый центр, дабы посетить распродажу нижнего белья. Уцененные трусики вогнали меня в уныние: мда, стало ясно, что почти бесплатный сыр бывает тухлым, а плесень его вовсе не пикантная.
Ким воздел очи горе, и чуть ли не силком затащил меня в соседний зал. «Мы не уйдем отсюда без подарка!» - возвестил он, потрясая кулаками.
Я вздохнула. Впрочем, модные нынче платья ему не понравились. Как и юбки-карандаши вкупе с блузками а-ля «Луи XIV». Кому придет в голову носить жабо?
А вот купальники… Скучающий продавец, разглядев как он на меня смотрит, со скоростью звука исчез за манекенами. Понимающий, зараза. Не знаю, что больше вогнало меня в краску: пылкие взгляды Кима или собственный игривый смех (ау, ДиДи, это ты?). Точнее, хихиканье. И дохихикалась, но будь я проклята, если пожалела.
Во время мерки платья (божественного!) Ким прожег взглядом мою обнаженную спину чуть ли не по самого позвоночника. Сокровище это ему ну просто пришлось купить, иначе я бы его убила, но мы чуть не развалили примерочную… Продавец, завидев нас у выхода с фирменным пакетом, театрально вытер невидимый пот со лба и запунцовел, оценив довольную рожу Кима.
Как замечательна жизнь! Жаль только, что не все вокруг поддерживают мою точку зрения.
Июнь 2075 г.
Лежу на кровати, пялюсь в потолок. Не хотела ничего писать, не хотела думать, не хотела шевелиться. Вещи давным-давно собраны и уложены, осталось только дневник втиснуть среди книг и пакетов. Не хочу. Блейз заходит каждые двадцать минут, напоминает. Иди к черту, братец. Бессердечная сволочь.
Я – Дара Дрейк, бывший главред «Техуниверситет сегодня», дипломированный океанолог и выпускница одного из лучших учебных заведений страны. И я, черт побери, не хочу возвращаться. Домой. Но даже северокорейские дети могут попросить политического убежища, а я нет.
Значит, лежу я тут, пялюсь в потолок и вспоминаю, чтобы довспоминаться до тошноты и молоточков в голове. Как Блейз таки сдался и пошел на свидание с хорошей девочкой Джульеттой.
Хорошая девочка, обхитрила нашего стойкого воина за демократические свободы. Потом у них точно что-то было, Блейз неделю ходил задумчивый, а мы все любовались на зацелованные губы душки Джульетты.
Вспоминаю, как нам доставили открытку с запиской от папы и фото близнецов. Совсем большими стали… Это было, как весточка из потустороннего мира. Слава всем святым, что папе хватило такта не писать, что они ждут нашего возвращения.
Не знаю насчет Блейза, но я бы этого не вынесла.
Вспоминаю, как в мае, перед экзаменами, по всем общажным домикам скакал марафонец, голый, как Адам, и непосредственный, как истый фанат травки. Мы с Кимом очень долго смеялись и чуть не пропустили встречу с профессором Грином,
который принимал студентов группами. Ох, Ким…
Я обещала ему писать, его ведь отправляют в банк куда-то в Огайо… Я разбиваю ему сердце. Прости меня, пожалуйста, прости. Нам следовало бы никогда не встречаться, но судьба решила иначе. Ох, Ким, даже после смерти я не буду свободна, чтобы увидеть тебя, душа моя останется навек привязанной к проклятому городу… До Страшного Суда.
[комментарий другими чернилами: ну и плющило же меня тогда! Господи... век бы не перечитывала]
На выпускном я так напилась, что меня шатало. Ким вытирал мне слезы и шутил, что от счастья выпускники совсем потеряли голову. Дорогой, драгоценный Ким. Я должна ему рассказать, пока есть время.
Пока есть время… Блейз кричит, что машина уже здесь. Время есть.
Время есть.