Часть вторая. Говорящие Рябы.
Дроми и Морт шли по пустой аллее, заросшей Рябами. В гигаполисах они совсем не те, что в поселениях. Тут их много и они повсюду, но с ними не о чем говорить — глупое и мелкое дерево, которое умрет прежде, чем вырастет. Рябы шептали им что-то свое по-детски наивное, им так не хотелось умирать раньше, чем они повзрослеют, но молодые люди не слушали их. Они вообще ничего не слышали из внешнего мира, внутренний гомон мыслей заглушал все остальные звуки, шумы и голоса.
— Ты…— вздохнув, Морт первая нарушила молчание,— я не знаю, что хочу сказать.
— Это нормально, я думаю,— он смотрит на листву Рябов, они вот-вот начнут краснеть.
— Нормальнее некуда. Для нас с тобой все всегда нормально.
— Да, так и есть. Ты помнишь, как мы танцевали в воде из музыки?
— Помню,— улыбается,— хорошая была пора. А мы так бесстыдно промотали ее.
— Нет, совсем нет. Мы ее растранжирили, но не промотали. Слишком жадные были до ощущений.
— Я так скучала,— она опустила глаза вниз,— извини, что говорю это. Но мне очень хотелось сказать. У тебя сейчас совсем другая жизнь и это очень эгоистично с моей стороны.
— Я тоже скучал,— он улыбнулся,— наверное, именно поэтому стал транжирить время еще быстрее и безжалостнее. Чтобы забыть тебя.
— И у тебя получилось сделать это.
— Да, получилось, Морт,— он первый раз назвал ее по имени,— смотрите, какое небо. Оно только для вас!
Он кривляется и дурачится. Взрослый мужик, а корчит из себя невесть что. Совсем как раньше, совсем как тогда. Отлично замял тему разговора, что тут скажешь, у него всегда это здорово получалось. Морт остановилась и обняла дерево.
— Прости, что отвергаю тебя. Вы все простите меня. Но мне так тяжело, я сейчас не могу. Я потом вернусь и расскажу вам все. Я не дам вам умереть.
Дроми подошел незаметно и вслушивался, но не понимал, что говорит Морт, не мог разобрать ни единого слова.
— Чего ты там шепчешь? Ты что, умеешь с Рябами говорить что ли?— в его взгляде определенная заинтересованность.
— Да, умею. Сейчас мало кто умеет. Мне так жаль этих деревьев. Они же живут меньше в молчании. Гораздо меньше. Власти думают, что если их много насадить, то они протянут дольше, потому что вместе веселее. А им внимание нужно, когда с ними говоришь, они растут и умнеют сразу же. Что-то открывается внутри, я пока не знаю что именно, но надеюсь, что Рябы мне расскажут об этом как-нибудь.
— Я был в поселениях, когда странствовал, смотрел на этих гигантов. Они же совсем не такие, как у нас тут. Там они мудрее, крупнее и величественнее. Я-то думал, что в полисах какие-то подделки растут,— он усмехнулся.
— Не обижай их, они же как дети. У тебя же есть дети, ты должен понимать, каково им слушать про себя такое,— отвечает Морт очень серьезно и гладит кору дерева,— Рябам точно так же нужно внимание, их точно так же нужно растить и лелеять. Им нужна любовь, как и всем нам.
— Никогда не думал, что такое может быть.
— А как ты думал?
— Думал, что они глупые…
— А сам дураком оказался в итоге.
— Теперь, пожалуй, соглашусь.
— Конечно согласишься, куда ж ты денешься!— теперь она уже привыкла к присутствию представителя и, по совместительству, символа ее прошлой жизни.
— Ты интереснее, чем я думал в начале нашей встречи,— отвернувшись, символ стал гладить дерево и трогать листву на нижних ветвях,— и прогулку предложил из уважения к нашему бесшабашному прошлому.
— Я поняла это. А мне было тяжело согласиться, потому что это бесшабашное прошлое оставило во мне глубокий след. И я хочу сказать, что ты очень много думаешь.
Дроми очень резко повернулся и пристально посмотрел ей в глаза.
— Ты не называешь моего имени. Больше никогда?
— Больше никогда,— она медленно замотала головой,— не хочу ворошить.
— А по-моему, наша прогулка по аллее более серьезное ворошение, чем произношение моего имени,— он сделал шаг вперед, не отводя взгляда.
— Тогда я зря согласилась. Мне пора,— она повернулась и пошла прочь.
Дроми стоял и смотрел ей в след. Он хотел было развернуться и пойти в своей дорогой, но почему-то не смог. Неожиданно для самого себя, он сорвался с места и побежал за ней. Снопы листьев разлетались из-под его ног в разные стороны и медленно планировали на поверхность земли.