Глава Вторая. Ингуз.
Часть первая. Ингуз.
Желтое поле колосьев, самое начало осени, листики на деревьях потихоньку начинали краснеть, чтобы потом неспешно спланировать вниз к еще густой траве. Солнышко жарило, но не так сильно, как прежде, позже холод завладеет землей и на небе появится сияние. Мы шли по проселочной дороге в полис. Дорога старая, разбитая, вся в трещинах и заплатах, ее давно не ремонтировали, а быть может, и никогда вовсе. Она всю мою жизнь такой была. Мы не замечали красоты вокруг, просто смеялись и говорили о пустяках. Мы — это я и Лагуз.
— Ты видел, слоны вчера летели на запад?
— Вчера? Врешь, еще же рано!
— Ингуз, да спроси у кого угодно!— мой друг засмеялся.
— Но еще тепло, — буркнул я.
Мы с детства дружили, да и как не дружить, если мы в соседних домах живем. Сначала наши матери завели знакомство, когда построили свои дома рядом, а потом, когда у них появились мы, они брали нас вместе с собой и гуляли. Такая дружба, братская и действительно с пеленок. Конечно, мы ссорились, Лагуз всегда немножко задирался, но мы быстро сходились опять, не вспоминая уже о былых разборках.
— А ты видел, пару дней назад протапы с ярмарки приезжали?
— А то, и истории слушал!— ну ничем не удивить его.
— Правда? Расскажи хоть одну!
— А ты где был? Почему не слушал, раз знаешь, что они приезжали?
— Мне не очень интересно. Просто не знаю, о чем тебя спросить.
— Опять ты отнекиваешься, я же вижу, что хочешь послу…— он споткнулся и уткнулся носом в траву,—…шать!
— Ну ты даешь, растяпа!— я засмеялся ему прямо в глаза. Он недовольно пробубнил в ответ что-то нечленораздельное,— хочешь, вернемся?
— Вот еще!
Повисло молчание, он насуплено шагал позади меня и не хотел показываться на глаза. Еще бы, он-то всегда пытается производить впечатление самого ловкого и сильного во всей нашей истории. Но я-то знаю его, как облупленного, он совсем не такой, хоть и стремится к своему идеалу.
Пейзаж не менялся совершенно, разве что где-то на дороге трещин было побольше да деревья краснее, а так все тоже поле слева и деревья справа. Было очевидно, что когда мы пойдем назад, все будет наоборот, но при этом по сути ничего не изменится.
Я разглядывал небо и вслушивался в шаги Лагуза, который плелся следом, но уже пободрее, видимо, его разочарование от собственного поступка поутихло. Небо царственно мерцало, но в одном месте мерцания почему-то не было.
— Лагуз, смотри, в том месте мерцания нет!
— Действительно, — шмыгнул он носом, удивленно таращась на матовый фрагмент неба.
— Будто оторвали кусочек. Как от одеяла…
Матовый лоскут стремительно мрачнел в красках и плыл в очертаниях. Мы остановились и неотрывно пялились в эту дыру. Становилось не по себе. По спине пару-тройку раз пробежались мурашки, и выступила испарина на лбу, испуг нарастал все сильнее, но я пытался держать себя в руках. Ведь гораздо интереснее то, что может сейчас произойти, а что могло произойти, мы и не догадывались. Из уже почти черной дыры слишком быстро летело что-то оранжевое и казалось, что прямо на нас. Резко стало очень жарко, время непозволительно растянулось, объект приближался, а мы заворожено смотрели на него. Через каких-то две секунды мы опомнились и побежали сломя голову: я все так же впереди, а Лагуз сзади. Мы не особенно понимали, что происходит, зачем и куда мы бежим.
Я резко становился, вспомнив, что однажды говорил Отилия. Нельзя бежать. Когда на тебя летит что-то с неба, надо стоять до последнего, потому что траекторию полета любого объекта нельзя заранее предугадать. Лагуз с разбегу врезался в меня. И тут нас накрыло.