Часть восьмая. Тень Ряба.
Я лежал в тени Ряба, мне нравилось находиться здесь, иногда я навещал Падучий Камень, и он тоже говорил со мной, но на каком-то непонятном языке. Я постоянно думал о смерти: никто не знает, когда он умрет. А я знаю, как умру, я выбрал свою смерть сам. Немногие знают, как они умрут, но счастливыми их назвать нельзя. Те, кто спас падающих в обрыв шарахаются даже от оврагов и стараются изо всех сил обмануть судьбу, но я-то знаю, что она умнее нас и пробовать спорить с ней бесполезно, мне сказал об этом большой Ряб посреди желтого поля. Я не могу говорить с ним, но зато научился его слушать, он рассказывает очень интересные истории и вещи, каких никогда не услышишь от глупых приезжих протапов. Мне нравится слушать бессмертного Ряба. Я все больше думаю о смерти, но не страшусь ее, кто живет в чрезмерном страхе перед смертью, тот заживо завернут в саван, но какая польза бояться того, чего нельзя избежать? В часы страданий многие из нас завидуют умершим, но, справившись с бедой, люди опять со страхом думают о смерти.
Я все чаще думал о Соулу, мы с ней иногда гуляли, приходили к Рябу или Падучему Камню. Мы лежали с ней вместе под раскидистыми кронами самого величественного дерева в мире, но меня не слишком волновало дерево. Да и как меня вообще могло что-то волновать, если рядом находилась такая красивая девушка, которая улыбалась всякий раз, когда я смотрел на нее?
— Йер с Лагузом тоже стали вместе ходить, знаешь?
— Ага, по-моему, они хорошо ладят,— я задумчиво улыбнулся. Лагуз мне все рассказывает, но я не говорю об этом Соулу.
— Если бы ты меня не спас, то ты был бы здесь один.
— Я бы вообще был один.
— Ты стал мудрее.
— Сначала постарел, а потом только набрался мудрости.
— Но главное, не растерять накопленное и на глупость не променять. Уйти из этого мира, не разменяв багаж на мелочи.
— Знаешь, после всего того, что я понял и пережил, умереть совсем не жалко. Просто взять и перестать дышать,— я усмехнулся и попытался покрепче обнять ее.
В этот момент я узнал, что нет глубже взгляда, чем в бездонно зияющих глазницах смерти.
Отилия не сказал Ингузу самого главного: если человек спасет четырех других, он сможет взять себе любую смерть в любое время. Потому что он сам не знал этого.