Время наше течет мирно и неспешно. Дни сменяются днями, даря новое счастье и новые невзгоды.
Время от времени нам с Фрей удается оторвать Даламара от его важных серьезных дел, схватить за ноги за руки и отправиться развлекаться. В парк, в кино, или просто по магазинам. Один из таких походов был ознаменован встречей с далеким студенческим прошлым. В одном из магазинов, пока Фрея с Далом бегали и примеряли всякое разное, я встретил девушку, которую видел в последний раз черти сколько времени назад. Рокси Шарп, наша незабываемая гитаристка.
Мы оба, кажется, невероятно обрадовались этой встрече. Я смотрел на нее и видел давно, казалось бы, похороненные под толщей времени и событий, дела. Сцена, музыка в ушах, прожекторы и цветные блики…. Еще не поздно решить проблему, взять новый аккорд, красивую тему… еще не поздно жить без фальши, создать новый мир, лучше, чем раньше…
Рокси тоже помнила и это было так… чудесно…
- Давно не виделись… лет 10?
- 15, Рокэ.. – улыбка, чистая, светлая, чуть задумчивая. Наверное сейчас такая же на моих губах.
- В самом деле? Как летит время… кто бы мог подумать…
- Да.. многое изменилось… это оба твои бегают?
- Нет, девочка Айрис…
- Я так и подумала… очень похожа на нее… и на Диа… я недавно читала про него в газете, совсем маленькая статья, но все же… перспективный футболист, неуклонно завоевывающий спортивный Олимп… А вы, судя по всему, поженились с Лаурой… мальчик на нее очень похож… а вот на тебя… боюсь обидеть тебя, Рокэ….
- Да-да, я знаю… - мы смеемся, нам хорошо вместе, вот так, случайно, вспоминать, делиться. – От нашего семейства у него только глаза, и то от прадедушки… а ты то как? Муж, семья, дети?
- Нет, я не замужем… - она чуть грустнеет, отводит взгляд и я начинаю жалеть о вопросе. – Я так и не вышла. Работаю в одной небольшой фирме по производству гамбургеров… мне, пожалуй, пора, Рокэ… - она торопливо целует меня в щеку, избегая моих удивленных глаз, мы сразу становимся друг другу чужими и далекими. Так, наверное, и должно быть, прошло столько лет, у каждого своя жизнь, у нее – полная гамбургеров, у меня – истеричных звезд и подлых журналюг, которых только и успевай ставить на место, потрясая перед носом судебным иском. 15 лет. Кошмар! Мне уже 35! Когда я успел?!
Я вернулся к нашим отпрыскам, частично не терявшим время напрасно. В том смысле, что это Фрея не теряла, встретив по пути свою директрису и что то оживленно с ней обсуждая. Директриса млела и таяла, Фрея смотрела на нее чистыми голубыми глазами и впаривала что то про необходимость введения в начальных классах курса препарирования лягушек.
А вот Даламар мялся рядом и на лбу его крупными буквами было написано, что он сгорает от желания пригласить Фрею сфотографироваться, однако набраться сил и сделать сие предложение девушке не может. Ну как можно быть таким нерешительным.
Впрочем, в фотобудку они таки попали. Когда уже совсем стемнело и мы засобирались домой, мой сын спохватился, что они вообще туда могут не попасть. Фрея отозвалась восторженным писком, схватила его за руку и бросилась фотографироваться. И даже растолкала Дала сделать оптимистичный вид во время. Хотя, может, это он сам от радости.
Теперь эта фотография стоит в рамке на письменном столе в его комнате, потеснив торшер и заставив нас убрать картину и прибить на ее месте бра.
Вскоре у нас возникла, я бы сказал даже необходимость перевести Дала в другую школу. Не сказать, что меня не устраивало образование в этой, однако частная школа это, все таки, частная, да и в классе сына возникало все больше проблем. Мальчику как то поразительно не везло… каждый раз приходя из школы, он был хмур, печален и поразительно упрям. До тех пор, пока ариэн не наведалась к классной руководительнице и не выяснила, что ладить с одноклассниками, как все дети жестокими, порывистыми, тихому и вдумчивому Даламару очень сложно. Итак, мы ждали директора, слегка нервничая и волнуясь.
Больше всех волновалась Лаура. Она уже давно настаивала на переводе сына в более престижное учебное заведение, однако как то все обсудить и толком задуматься об этом не удавалось. Теперь же Лаура прыгала рядом с отцом и щебетала, щебетала, заламывая руки и бровки.
- Ах, Рован, умоляю, вы уж постарайтесь! Понимаете, это ведь сам директор школы Раенннаур! Если Даламар поступит… оо, тогда откроются такие перспективы! Не только для нашего дорого мальчика! Сын в, учащийся в такой школе, это так, так добавит веса в преподавательских кругах! Вы только постарайтесь! Вы уверены, что все делаете правильно?
Отец, большую часть жизни, до того, как уйти в фотографический бизнес, проработавший шеф-поваром, героически молчал сколько мог. Это, скажу я вам, недюженный подвиг с его стороны, а ведь он довольно вспыльчив и нетерпим. Впрочем, минуте на 15ой, он едва не запустил в невестку половником, после чего та торопливо скрылась из поля его зрения.
В общем… Лаура ли тому виной, старая плита или неудачный день отца, но этого лдобстера он спалил вхламину. Ко столу он его ставить отказывался, орал, что ему плевать на репутацию Лауры, но свою он этим убожеством портить не собираеться. Выбора однако не было, ибо в холодильники весьма удачно остались одни консервированные шпроты и ванильное мороженое с шоколадной крошкой.
Однако опасения его не оправдались. Страшный директор, как оказалось, об отце слышал и был польщен честью испробовать блюдо, приготовленное руками этого великого мастера! Жуткого цвета, корки гари и не менее жуткого запашка он, кажется, и не замечал. Отиец сидел с мрачной миной, пока директор разливался соловьем и молчал. Что было, кстати, верхом его терпимости.
Когда директор ушел мы все вздохнули с облегчением, мама стянула с себя красивую, но душную блузку, отец с чистой совестью вывалил лобстеров в мусорку, а Ариэн подмела за гостем пол. Лаура в это время радостно скакала вместе с Даламаром, завтра ему предстояло идти в новую школу в новой свеженькой, с иголочки, форме.
А вскоре в нашем доме появился еще один гость. Нас навестила сестренка Мори. До сих пор она не звонила, не писала, не появлялась и не подавала никаких признаков… кхм… жизни. Мама, очень переживавшая сначала, после того случая на моей свадьбе, наконец успокоилась, и вот сестренка снова тут, ничего не спрашивающая, ничего не рассказывающая, без извинений и просьб. Словно все так и должно быть.
Она не стала даже заходить в дом. Лишь присела на лавку, увидев меня на пороге.
- Ну как семейная жизнь? – оскалилась она, когда я присел рядом. – Видела твоего мальчугана… прелестное дитя… да ладно, не дергайся, не собираюсь я на него кидаться, я младенцев не ем…
- Могу я узнать, зачем ты пришла?
- Ну… скажем так… я соскучилась… - она плотоядно облизнулась, прищурившись, насмешливо глядя на меня.
- Ты повзрослела… хоть и не изменилась внешне… с нашей последней встречи…
- О да… мне было у кого поучиться…
Наш разговор закончился перед рассветом. Длинный разговор ни о чем. Перебрасывание двусмысленными, ничего не значащими репликами. Я не понял ничего, зачем она приходила, для чего… она ушла перед рассветом, на прощание улыбнувшись и кинув долгий взгляд на горизонт, в котором скоро должны были появиться первые лучи солнца.
А я отправился в давно покрывшийся уголок с магической Книгой и Котлом. За столько лет относительного спокойствия я и забыл уже, что есть силы, от которых желательно защищаться.
Зажжены свечи, кипит котел, знакомое тепло кожаной обложки в моих руках.
- Ой, доброе утро, папа… - дверь приоткрывается и в щель заглядывает лохматая сонная мордашка. – А что это тут делаешь?
- Колдую, сынок…
- Как в сказках, да?... – синие глаза зажигаются восторгом и я улыбаюсь. – А можно посмотреть? А что это у тебя тут на полке? Ой, оно светиться!
- Когда-нибудь, Дал, лет, думаю, через 10, у тебя будет такая же полочка… и большой котел…
- И волшебная палочка?
- И волшебная палочка…
- И я смогу наколдовать Фрее волшебных бабочек?... – о да… у юности свои заботы… я тихо смеюсь, потрепав сына по макушке.
- Сможешь, Дал…
Я тем временем решил уйти из шоу-бизнесса. Хлопотное и нервное это дело. Тем более мне предложили в главном городском суде должность, собсно, судьи. Главного городского судьи. Неплохое достижение в 35 лет.
А вот у Лауры с ее многострадальной карьерой получалось не все так гладко. Долгожданное место лектора она получила. Однако неделя работы и все пошло на перекосяк. Неудаячная фраза, неудачный ответ и лекция провалена в пух и прах, разгораеться локальный скандал и Лауру с помпой выпинывают из престижного университета. Пришлось ей снова идти на ставку учителя в свою бывшую школу.
Я, признаться, характер Лауры никогда не считал идеальным. У каждого есть свои недостатки и все мы люди, однако после увольнения Лаура стала абсолютно невыносима. Я понимал, что она зла, рассержена, разочарованна, что ей требуется поддержка и опора, однако стоило мне попытаться с ней поговорить, как она невразумительно на меня шипела. Она проводила все больше времени в гордом одиночестве, неприступная и недовольная, даже на Дала во время их нечастых встреч взирая сердито и гневно.
Вот уж кого сейчас меньше всего заботят проблемы моей жены, так это Ариэн. В отличие от Лауры, карьера ее идет в гору. Тяга к приключениям не оставляет ее до сих пор и мы часто садимся рядом на диван, ухахатываясь над газетными статьями с описанием некой таинственной особы, появившейся и столь же стремительно исчезнувшей то тут, то там.
При этом у нее хватает времени на игры с племянником. В Верону пришла весна и тетя с племянникам каждую свободную минуту проводят вместе на улице. Вместе с природой расцветают и они, мой тихий, необщительный сын и решительная, строгая сестра.
Впрочем, расцветать поводов у Ариэн хватает. В нашем доме ощутимо повеяло феромонами, ощущением счастья и влюбленности… Ариэн совершенно неожиданно обратила свой взор на нашего уборщика. Он, конечно, не красавец, младше нее, небогат, только недавно приехал в наш город… папа, само собой, ворчит, не слишком довольный, однако, во первых, с упрямой Ариэн сильно не поспоришь, а во вторых она так искренне, светло, подкупающе счастлива. Пока влюбленная пара ничего не планирует, мама робко намекает, что пора бы о свадьбе задуматься, Ариэн то не девочка.уже, однако торопиться они явно не намерены.
О серьезности намерений и планов скрытной сестры, впрочем, говорят ее поползновение приобщиться к кулинарному искусству. Прискорбно сообщать, но в этом мы пошли явно не в папу. Что я, что Ариэн, мы абсолютно, безнадежно бесполезны в этом деле. Радует только то, что Маркус, тот самый уборщик, то есть возлюбленный Ариэн, готовит весьма неплохо.
Однако, как говорилось выше и неоднократно, Ариэн очень, очень и очень упряма. Угнетающе упряма, я бы сказал. Пока дело не дошло до пожала надежды победить все эти сложные кухонные приборы, сковородки, плиты, она не оставляла. Сомневаюсь, что оставит и сейчас… но хотя бы появилась надежда, что благоразумие восторжествует и мы больше не будем подвергаться опасности сгореть или отравиться ее кулинарными экспериментами.
Меня же вскоре ждало еще откровение. Как будто мало мне пожаров, Морриган и прочих радостей жизни.
Казалось, это было ничем не примечательное утро. Весна бушевала в самом разгаре, бурно цвели молодой зеленью растения, воздух был пропитан теплом и беспечным счастьем.
Их заметила Ариэн, вся такая красивая направлявшаяся к служебной машине. Да-да, они стояли практически у нашей калитки, так глупо и безрассудно. Она и какой то смуглый блондин. Я был бы счастлив принять их за брата и сестру, однако объятия их и поцелую выходили недвусмысленно далеко за рамки родственных.
Как я узнал об этом? Ариэн мне позвонила. Сказала, что забыла дома перчатки и попросила вынести к машине. Мол возвращаться плохая примета. Холодным и ровным голосом. Никогда не знал, что она умеет так врать. Может поэтому и не знал.
В общем, когда я выскочил к дороге… Лаура целовалась с этим блондином. В первые мгновения в глазах потемнело… а потом… я не помню, что я орал, оттащив ее от этого хмыря. Помню только, что орал. Лаура лепетала что то про то, что это ничего не значит, что это так, что она любит только меня, что это просто профессор из университета, пообещавший помочь восстановить потерянную должность…
Она рыдала. А я, прям там, недолго думая, злой, как черт, потребовал развод и пообещал в течении часа собрать ее вещи. Я не хотел ее видеть. Я не мог ее видеть! Я ненавидел ее! Почти так же, как любил…
Я ждал… все это время ждал… быть может я многое сделал неправильно… но, черт возьми, я любил ее! Любил и верил! Я ненавидел ее… я не хотел видеть ее в своем доме… рядом с моим сыном…
Она ушла, заливаясь слезами, а я повернулся к этому… этому….
- Значит так, профессор… - рявкнул я, ткнув в него кулаком и несколько застыв. Рожа этого козла была мне смутно, расплывчато знакома…
- О, Риссио…. – простонал хмырь и я шарахнулся от него, чуть не грохнувшись на забор.
- Генрих?!
- Да, Россио, это я! Я знал, что ты не забыл меня! Я так долго шел к тебе!
- Да вы что, охренели все что ли?!
- Я знал, знал, что она недостойна тебя! Я доказал тебе это! Забудь же ее! Я единственный, кто все эти годы был верен тебе!
Он протянул ко мне ручки и я, недолго думая, пнул его под коленку, трусливо дезертируя.
- Пшел вон, кретин!
Я очень надеялся, что сдавленные всхлипы и стенания за моей спиной мне показались…
Даламар плакал, когда узнал, что мама ушла. Пусть он не слишком часто с ней виделся, пусть она уделяла ему много внимания, но для ребенка мать всегда остается матерью. Что я мог сделать? Каюсь, у меня была мысль наплевать на все, позвать ее обратно, простить, забыть… Я обнимал сына, гладил его по плечикам, бормотал что то бессмысленное и глупое, зарывшись носом в его рыжие волосики…
Я не смог. Не смог представить это… как это, снова быть рядом с ней. Не смог простить и забыть… там, где то в душе, где когда то было так тепло, хорошо, уютно и ласково, что то замерзло, омертвело.
Следуя семейной традиции, прячась от переполнявших чувств и эмоций, я подался в кулинарию…. Наш дом ждали во всех смыслах тяжелые времена…
