Время в нашем доме течет своим чередом. И мы течем вместе с ним. Не сказать, что бы отсутствие Лауры было так заметно, она и раньше нечасто бывала дома, предпочитая пропадать на работе. Однако обстановка явно несколько напряжена.
Больше всех, конечно, страдает сын. Как бы там ни было, она была его матерью, а теперь… однако он держится молодцом, не плачет и не жалуется. Только стал молчалив еще больше прежнего, да постоянно пропадает в мамином саду, помогая ей по мере сил, ухаживать за огурцами да помидорами.
Меня же поддерживает, как может, сестра. Она и не скрывает, что и не думает печалиться по поводу моего развода. Конечно не напоминает лишний раз, все, что думает о моей практически бывшей жене, однако по глазам ее это можно прочитать без труда. Но, хвала ей, от нее я слышу только слова ободрения, призывающие крепиться и терпеть, ибо время милосердно…
Однако беда не приходит одна. В один из поздних вечеров, выйдя на улицу забрать счета, я наткнулся взглядом на знакомый стройный силуэт. Она молчала, молчал и я. Я остановился напротив нее… я слишком устал, что бы спрашивать и слышать ответы, которые ничего не значат…
- Я слышала твоя семейная жизнь трещит по швам… этого следовало ожидать… она всегда была… особой легкого поведения… она не стоила и единого твоего вздоха… но ты повелся на карие глазки и солнечного зайчика в рыжих волосах… дурак…
- Я не спрашивал твоего мнения тогда, не спрашивал и сейчас… сестра…
Рокэ… - ее лицо перекосилось, сверкнули белые клыки. – Прошу, уйдем со мной… тебя ведь больше ничего не держит здесь… идем… ты знаешь, что я люблю тебя…
- Очнись, Морриган! – я смотрел на нее с искренним изумлением, не совсем понимая, что происходит и о чем речь. – У меня тут семья! Родители, сестра и сын! Сын, Мори! Знаешь ли ты, что такое любить? На твоих руках, губах кровь, ты ушла в темноту, забыв о нас, о тех, кто плакал о тебе… мне ли идти за тобой?
- Рокэ… идем…. – тихий шепот в сжимающейся вокруг мгле. – Идем…. Прошу… ведь там покой… и любовь….
- Еще один шаг, Россио, и я оставлю тебя инвалидом на всю жизнь… - сухой голос Ариэн вырывает меня из тягучего забытья. Она сама рядом, прямая, холодная, натянутая, как струна, мертвой хваткой вцепилась в мой локоть. – Какого хрена, Рокэ? – не глядя на меня, только на Мори, интересуется она. – Ты, в конце концов, маг. Ты не в силах выгнать вон одну нежить? – ее глаза смотрят только на сестру, холодные, злые… я никогда не видел у нее такого взгляда.
Морриган в ответ шипит, как прищемленная летучая мышь.
- Будь ты проклята… - хрипит она, когтистые пальцы тянуться к Ариэн, словно следы от них, повисает в воздухе жуткая фиолетовая дымка.
- Убирайся вон… - звонкая пощечина застает врасплох и меня, очумевшего и плохо соображающего, и Морриган, щеке которой она досталась. Она смотрит неверяще, алые глаза алеют еще больше. Еще секунда и, кажется, она кинется..
- Боюсь нам действительно больше не6 о чем говорить… - одними губами, онемевшими и почему то замерзшими, шепчу я. В руке сплетается из тумана светлая светящаяся палочка… Негромкий хлопок и перед нами мечется на месте сестры летучая мышь.
Силуэт ее давно растаял в ночном небе, а мы еще долго стояли рядом, вглядываясь ей вслед…
- Идем… - тихо прошептала Ариэн, приобнимая меня за плечи. Ее голос полон горечи и тоски и я неожиданно понимаю, что она устала не меньше нас… устала, измучена, отравлена…
- Идем, сестричка…
В тот вечер мы долго сидели с ней на кухне. Пили элитный чай на молочной сыворотке, болтали и смеялись. Вспоминали детство, школьные годы и университет. Концерты и пьянки… неплохо было бы собраться, как раньше, вчетвером, я, Ариэн, Айрис и Диа…
Это был последний вечер, когда я видел свою сестру.
Когда я пришел с работы, я застал пепелище вместо кухни и бьющуюся в рыданиях мать на нем. Пепел еще дымился… а маму трясло. Растрепанная, с опухщими глазами, искусанными губами и поломанными ногтями… я не видел ее такой никогда…
Оказалось пожар вспыхнул внезапно и быстро. Дал был в школе, мы с отцом на работе… скорость, с которой разгорелось пламя было невероятной, неправдоподобной. Мама помнила замерший в алых всполохах силуэт дочери, дым, треск… Маркус оказался рядом, бросился спасать любимую…
В том огне погибли они оба…
От них остался только пепел.
Мы пытались держаться. Как могли. Никогда в доме не было такого отчаяния и безумного холода… мы пытались…
Но не прошло и недели после закрытых похорон, на которых присутствовали только семья да близкие друзья, как сердце мамы не выдержало. Что то сломалось в ней, окончательно и бесповоротно. Глаза потухли, покрылись туманной слепой дымкой, равнодушно и пусто взирающих на мир сквозь пелену своих бед. Немые губы складывались в слова, короткие слова… имена своих детей…
Ее не стало в ее саду, около деревьев, куда она шла, словно в поисках покоя. И мне очень хотелось надеяться… что она его нашла… пусть и так…
Безумие, безумие, безумие…. Мы остались втроем в этом огромном доме, наполненном только запахом смерти. Сны все чаще становились кошмарами, где Тьма, холод, отчаяние, безумие и Глаза…
Я сорвался не сказать, что бы неожиданно. Мы все были словно на грани. Новая ночь и новый сон… Тьма, принимающая меня в себя. И распахнув глаза, уставившись в потолок, я знал, что должен увидеть ее… сестру… оставшуюся у меня сестру.
Как был, полуголый, в одних пижамных штанах. Серые камни памятников и холодная безразличная земля. Это невольно навивало воспоминания о, казалось, давно позабытой ночи на кладбище… когда я смог спасти друга. Больше я спасти не смог никого.
Звонкий, жуткий цокот каблучков по камню. Меня не позвали, но я обернулся.
Обернулся… и мир резко сократился до одних только глаз… нет… Глаз. Глаз, что столько раз я видел в безумных и отчаянных кошмарах! Глаза, наполненные чернотой и мраком! Глаза, что так мучили меня столько лет… Они принадлежали девушке. Совсем юной девушке. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не потусторонняя яркость черт. Она стояла, там, у могил, и смотрела сквозь меня.
Словно сон, словно бред. Из далеких закоулков памяти всплыл, прозвучал голос далекого восточного старца
«в сердце Королевны все жил гнев и боль, ненависть и жажда… и в глазах ее поселилась Тьма…». Я видел эту Тьму. Видел и не мог сдвинуться с места. А за ее спиной стоял бледный черноволосый рыцарь и она… моя сестра.
- Ты зря пришел… - едва слышно прошептала она. Уголки алых губ девушки дрогнули в неком подобии улыбки, плавное движение вперед, полушаг, ритуал…
- Тьма, Жажда и Ненависть, значит?... – яростно прохрипел я, вскидывая палочку, сплетая заклинание. – Катитесь вы все к чертовой матери… Короли и Королевны… Драконы благодетели… вы отобрали у меня так много…
Заклинание врезалось в девушку, окутало ее голубой дымкой, но не причинило ни капли вреда. Снова заклинание, снова и снова… как безумный, я шептал одно за одним…
Она плыла, как в сказках… словно лебедь, дух, не касаясь земли. И остановилась передо мной, заглянув в глаза.
«Я так ждала тебя, фон Вальде… « бесплотный голос нигде и везде, пронизывает насквозь, вырывая, кажется, сердце. Ее Глаза совсем близко. Они дарят забвение и тишину. Руки опускаются и все уходит…
«Я так ждала… глупый маг…»
Мир темнеет, стираются очертания предметов, фигур… вокруг ничего нет. Разве что там, на границе ускользающего сознания, не показались холод латных перчаток, сдавивших горло, и отчаянный визг так и не переставшей быть любимой сестры…
- Джастин, нет!...
Когда казалось, что мир потерян навсегда и ничего не будет кроме бескрайней, всепоглащающей темноты, сквозь закрытые веки прорезался свет. Мягкий, теплый, голубоватый, и до боли, до слез знакомый свет.
- Мне жаль, что так получилось, Россио…
- Саша… - я был рядом с ней, с моей доброй и ласковой учительницей. – Прости…
- Теперь уже ничего не имеет значения, мой мальчик…
- Это ты… ты спасла меня?...
- Я сделала, что смогла…
- Спасибо…
- Теперь ничего не имеет значения...
- Но…
- Иди…- теплые ладони касаются моей груди, толкая, и я снова тону в ласковом голубом тумане…
- Рокэээ… Россио… ну же, хороший мой… - нежный, полный беспокойства женский голос. Женский силуэт в тумане моих дрожащих ресниц. Ласковые пальцы касаются моего лица. Лаура?... Морриган?.. Мама?... Ариэн?...
- Рокси… - золотистые волосы, заплаканные голубые глаза. – Глупая…. – мой голос тихий, хриплый, но девушка облегченно улыбается, робко смеется.
- Это ты дурак…
Я лежал на чем то мягком, а вокруг все белое и черное… наша новая спальня на втором этаже… а рядом она… моя давно позабытая и ласковая…
- Как я?... как ты?... – она все понимает и торопливо перебивает меня, ладонью вытирая щеки.
- Тебя принесла Морриган… так мне сказал твой отец, когда я услышала, что ты… что ты умираешь и примчалась сюда. Однажды ночью, замызганного, еле дышащего, приволокла на загривке, свалила на руки Ровану и скрылась, ничего не говоря… прошла неделя... я узнала о том, что с тобой три дня назад…
- Ты все это время была тут?...
- Да… не хотела верить, что ты можешь… можешь сбежать из этого дерьмового мира, Россио…
- Теперь уже не сбегу… - я улыбаюсь, сам не зная чему, но на душе так легко и спокойно. А мои пальцы сжимают ее.
- Еще бы… теперь с тебя глаз не спустим… ни Рован, ни я, ни твои сыновья…
- Сын… - я беспечно улыбаюсь, глядя в ее глаза, она улыбается в ответ. – Я же говорил тебе тогда, забыла?... У меня один сын… Даламар… рыженький такой…
- Два, Рокэ… два…
