[Satyavati]

спасибо

Лами, спасибо, зайчик (после новогоднего поздравления ты для меня теперь только зайчик)! Выкладываю обещанный отчёт и бегу читать пропущенные у соседей!

Лисёночка, заходи, конечно! За дом отдельное спасибо.

Запись шестнадцатая. Снежная королева, Мартовский кот и нечищеные зубы.

Звуковая дорожка к отчёту:

- Это Ян, старший брат твоего папы, Перл! Он только что приехал на похороны и останется в Сансет Вэлли, пока не уладит все формальности с наследством.

- Здравствуйте! Очень приятно познакомиться. Никогда не слышала, чтобы у папы (при этих словах я покосилась на маму – мне показалось, или она облегченно вздохнула?) был старший брат.

- Мы были не-разлей-вода, пока не влюбились в одну девушку. Когда я женился на Кэтрин, Йен уехал сюда и больше мы не общались. Кэтрин умерла пять лет назад, но отношения между нами так и остались холодными. – Ян погрустнел: – Ладно, мне надо где-то устроиться на ночлег. Вы мне не подскажите какое-нибудь место?

Мама сидела на диване и не подавала признаков жизни. Похоже, что у неё стало плохо с головой в последнее время: то наркотики Гарри подложит, то теперь хочет посреди ночи выгнать папиного брата, и это притом, что она отлично знает – в нашем городе нет ни одного отеля. Не на улице же, в парке, ему спать, или в машине?! Я решила взять командование в свои руки:

- Конечно, подскажу! На втором этаже есть комната для гостей, там Вы можете оставаться столько, сколько будет необходимо.

- Благодарю! Уже поздно, пойду принесу вещи из машины. – Он вопросительно посмотрел на маму. Она изобразила натянутую улыбку и молча пошла к себе.

- Прада так переживает смерть Йена. Она очень любила его, да?

- Нет, – зачем-то соврала я, – они расстались 11 лет назад. Вы один?

- В смысле?

- Ну, дети у Вас есть? Я же про Вас ничего не знаю. Вдруг у меня есть двоюродные братья и сестры.

- Нет, Перл. – Ян вздохнул. – Мне уже 45, а у меня до сих пор нет детей, – он с нежностью посмотрел на меня, поглаживая по голове. - Я искренне рад, что у брата есть такая прекрасная дочь.

Настала моя очередь натянуто улыбаться и отступать в свою комнату.

На следующий день были назначены похороны.

Мы втроём стояли у могилы Йена и думали каждый о своём, но, бьюсь об заклад, каждый вспоминал моменты, которые хотел бы исправить. Как часто мы принимает близких людей как что-то само собой разумеющееся, со временем перестаём ценить и благодарить за всё хорошее, что они бескорыстно для нас делают, вместо этого начинаем придираться по мелочам и ссориться из-за пустяков. И только когда дорогие нам люди уходят, осознаём, что уже ничего не исправить: нет возможности извиниться за обидные слова, попросить прощения за невнимательность, поблагодарить за любовь и заботу.

***

Жизнь продолжалась – будни в школе (Гарри перевелся) и слоняние без дела по дому. Мне было абсолютно нечем себя занять, и я откровенно скучала. Видя моё состояние, Ян решил меня занять, показав пару приёмов сим-фу.

Мне так понравилось! Вроде, и набиваешь сопернику морду, но делаешь это так изящно, пританцовывая. Конечно, я и раньше побивала мальчишек, но теперь у меня будет возможность делать это донельзя элегантно. Мне ужасно хотелось похвастаться своими новыми навыками в школе, но, к моему глубочайшему сожалению, на драку никто не напрашивался. Эх!

Сам того не зная, Ян развлекал меня ещё кое-чем, а именно – своим отношением к маме, на которую он не на шутку «запал». Уже неделю Ян использовал любую возможность побыть с ней наедине, бросал томные взгляды в её сторону и делал комплименты. Его можно понять – у мамы официально никого нет, и с папой они расстались давным-давно. Откуда ему знать, что мама до последнего любила Йена и всё ждала, что он образумится и вернётся? Мама, в свою очередь, за всю неделю на Яна ни разу не посмотрела, и в разговоре отводила глаза в сторону.

Однажды я решила попрыгать на батуте, что стоит на заднем дворе, как вдруг услышала, что мама с Яном о чём-то разговаривают в кабинете. Вспомнив, как в детстве мы с Гарри играли в десантников, я по-пластунски подползла к окну, чтобы под надёжной защитой кустов сирени всё слышать и видеть. Они разговаривали о каких-то документах, которые нужно отнести на рассмотрение в Ратушу. У мамы был строгий вид и сосредоточенное выражение на лице, но между ними явно что-то намечалось, потому, как вид у Яна был, как у мартовского кота, который ждёт подходящего момента, чтобы затянуть влюблённое «Мяяяууу!».

Он осторожно приподнял мамино лицо, заглянул ей в глаза и нежно сказал:

- Я сейчас заметил – у Вас такие зелёные глаза..

Мама засмущалась и даже покраснела на пару секунд, но потом надела на себя маску Снежной королевы, и, не улыбнувшись в ответ, молча вышла из комнаты.

Я присела на край батута и задумалась. Если бы я была на её месте и увидела красавца-мужчину своей мечты, которого ждала всю жизнь: сильного, ответственного и надёжного, разве я стала бы прикидываться дохлой селёдкой? Нет.

У неё есть шанс наконец-то стать счастливой, а она не то, что его не использует, наоборот, отбивается, как только может. Вывод – у мамы помутнение рассудка. Или.. Лысая Голова завладел маминым сердцем?! О нет!

***

Ян – профессиональный фотограф и его часто приглашают снимать разные достопримечательности и события. Так и сейчас, часть народных достояний Китая должно быть переправлено из гробницы Чу Ци Сима в Национальный музей, и Яна позвали снимать процесс передачи ценностей. Видя, что я без дела слоняюсь по дому, как неприкаянная, он позвал меня с собой.

Китай – очень красивая страна! В этом я смогла убедиться, совершая с Яном утренние пробежки.

А когда мы пришли в гробницу Чу Ци Сима я даже открыла рот от изумления. Ян только усмехнулся, глядя на меня.

В гробнице пахло плесенью и затхлостью, потому как открыть учёным её удалось только несколько лет назад. Сюда не пускали туристов, и всё сохранилось в первозданном виде – вековые окаменелости, золотые вазы и статуэтки животных стояли на нефритовых постаментах. Я почувствовала себя как рыба в воде: вспомнились вылазки в семейный склеп Готов и скелеты, найденные в тоннеле под ним. Ян занялся делом, а я пошла исследовать Подводный зал: стены были украшены изображениями разных водяных существ, а в середине стоял колодец, вода в котором была чёрная-пречёрная.

Я наклонилась, чтобы разглядеть хоть что-то, как вдруг из толщи воды вылезла когтистая рука и потянула меня за собой.

- Ой! – только и успела сказать я и со всего маху полетела в колодец. Кто-то зелёный упрямо тянул меня за ногу вниз, но не на ту напали! Свободной ногой я со всей силы ударила кикимору в голову, от чего она отлетела и ударилась об стену колодца, попутно меня отпустив. Я стала подниматься, чтобы глотнуть воздуха, но тут передо мной возникли два мутных глаза болотного цвета. Глаза загорелись красными огоньками и исчезли, в этот миг я почувствовала, как челюсть неизвестного существа впивается мне в ногу. Тут побитая мною кикимора настигла меня и со всего маху ударила лбом в переносицу.

- Перл! Перл! Очнись! – из белого тумана показалось озабоченное лицо Яна.

- А?

- Слава Богу, ты жива! Зачем ты прыгнула в колодец?

- Я не прыгала! Из колодца вылезла рука и потянула меня в воду, а потом какое-то существо с мутными глазами укусило меня за ногу, а кикимора ударила по голове!

- Всё ясно – ты бредишь. Надо срочно везти тебя в больницу.

- Ай-яй! Нога!

Ян разорвал джинсы: место укуса распухло – видимо, водяной не чистил зубы целое столетие. Сама идти я не могла, поэтому Ян взял меня на руки и понёс.

Тело пылало, а меня трясло от холода, да так, что стучали зубы. Голова была словно вылита из чугуна, а рана ныла так, что хотелось плакать. Всю дорогу до больницы я стонала, а Ян крепко прижимал меня к себе и повторял: «Потерпи, моя хорошая, скоро всё закончиться! Больница уже близко!».

Смутно я помню, как мы приехали в больницу, как меня везли в операционную. Иногда я приходила в себя и рядом всегда видела заботливое лицо Яна, а потом опять теряла сознание.

В конце концов, я очнулась. За окном была ночь, в палате стояла полная тишина, только приборы тихо пикали, отсчитывая мой пульс. Ян спал в кресле. Под глазами у него пролегли темные круги от бессонных ночей, дядя был в той же одежде, что и в тот день, когда мы пошли в гробницу. Он не ушёл, не оставил меня ни на минуту, и я была безумно рада его видеть:

- Ян!

- Перл, девочка моя! Ты пришла в себя! Я так переживал, – его лицо осветила счастливая улыбка. – Я так боялся, что не смогу вытащить тебя из этого проклятого колодца!

- Я не могу потерять дочь, которую только нашёл. Перл!

Мы обнялись крепко-крепко, и в этот момент я поняла, что нашла Отца. Не «воскресного» папу, не биологического отца, а человека, которому могу доверить свою жизнь.

- Пожалуйста, не уходи никуда!

- Хорошо, милая, я останусь с тобой!

Я закрыла глаза и заснула с улыбкой на устах.

***

На обратном пути, в самолёте я спросила у Яна:

- Скажи, тебе нравится мама?

- О да! Прада прекрасна, как белая орхидея с капельками росы на нежных лепестках. Мне так хочется её защитить, прижать к себе, носить на руках. Но Прада смотрит сквозь меня. – Он замолчал и покосился на меня. «Сболтнул лишнего» - читалось в его глазах.
Я улыбнулась и одобряюще похлопала по руке. Ничего, маму мы уломаем!

Мама караулила нас:

- Доченька, как ты? Ян сказал, что ты поранила ногу!

- Ерунда! – с благодарностью посмотрев на дядю, я отстранилась от мамы, делая вид, что всё ещё сержусь на неё. – Ян, между прочим, спас мне жизнь. Он настоящий герой! – Мама покосилась на моего спасителя, но не шелохнулась. – Думаю, мама, ТЫ ДОЛЖНА ЕГО ОТБЛАГОДАРИТЬ, потому что он рисковал своей жизнью. – Я посмотрела на неё взглядом, не терпящим возражений.

- Спасибо, Ян, что позаботился о Перл. Я очень ценю это.

- Да ладно, Перл стала мне как дочь. – Ян схватил маму, крепко обнял и держал, пока она не высвободилась.

Рот непроизвольно расплылся в улыбке – давай, мамочка, оживай! Хватит тебе быть одной. Я уже выбрала тебе мужа – самого лучшего на свете.

Мама повернулась ко мне:

- Это цветок смерти, Перл. Возьми его себе – он будет защищать тебя.

Она протянула мне странное с виду соцветие черного цвета. В том, что он сможет меня уберечь, я не сомневалась. После встречи с кикиморой меня уже ничего не способно было удивить.