[Satyavati]

Пролог.

Мне снился сон, будто я проснулась утром и пошла умываться, а в ванной комнате столкнулась с Орландо.

Наши взгляды встретились, он всё понял без слов: подхватил меня на руки и понёс в кровать. Орландо страстно целовал меня в губы, потом в шею, руки его уже ласкали правую Марию и левую Магдалену, когда в комнату зашёл Оскар. Он сказал что-то одобряющее, но я пулей вылетела из спальни.

В этот момент я открыла глаза.

Всё ещё находясь под впечатлением сна, я стала крутиться в постели с одного бока на другой, как вдруг на лестнице послышались шаги Орландо. Вчера он остался на ночь, а теперь направлялся умываться в эту самую ванную комнату, которую я видела во сне. Хлопнула дверь.

Я вскочила – меня неумолимо несло к Орландо. Конечно, ничего ТАКОГО между нами быть пока не может, но всё же. В ванную комнату два входа, оба надо запирать на ключ, если не хочешь незваных гостей. Про одну дверь Орландо знает, а вот про вторую – не факт.

Тихонечко пробравшись к двери, я прислушалась. Орландо весело напевал себе мелодию под нос, моясь в душе. Я пыталась разглядеть хоть что-то в замочную скважину, но, увы, ничего не было видно. Тогда я медленно стала нажимать на ручку двери, и, о чудо, она поддалась. Неуловимо, как ниньзя, я сделала шаг вперёд и выглянула. Оооо!

Вдоволь налюбовавшись, я стала пятиться назад, но упёрлась во что-то или кого-то. Подпрыгнув, как ужаленная, повернулась назад и увидела, что на меня вопросительно смотрит Ян.

- Ну.. я тут.. это.. - начала, заикаясь, я.

Он отодвинул меня в сторону и заглянул в ванную.

- Это кто?

- Орландо. Он мне очень нравится.

Я опустила голову, как нашкодивший щенок, и зажмурилась, ожидая нудных нравоучений в свой адрес. Но нотаций не последовало. Я приоткрыла один глаз – Ян разглядывал на меня, давясь от смеха. Поняв, что ругать меня никто не собирается, я набросилась на него с объятиями:

- Ян, родной! Я так рада, что ты приехал! Я очень скучала!

- Я тоже, милая! Смотрю, что у вас тут много интересного произошло в моё отсутствие. Ладно, я за сумками.

Он пошел в сторону выхода, на полпути остановился и, подмигнув, сказал:

- А Орландо я расскажу, что вторую дверь тоже надо запирать.

Запись девятнадцатая. Ева и другие родственники.

Звуковая дорожка к отчёту:

Мы с мамой на её розовом Фьюрари ехали в Барнакл Бей в гости к Хелдорффам.

Правда, Орландо там не будет – он готовится к школьной олимпиаде по истории и весь день проведёт в библиотеке. Так что мне, равно как и маме, предстоит знакомство с миссис Хелдорфф. Посмотрим, как она отнесется к тому, что в последнее время Брюс Престарелый называет Праду не иначе как «девочка моя».

Жена Оскара, Эмили, оказалась очень симпатичной женщиной. Она радушно нас приняла, накормила вкусным ужином и отправила в кабинет со словами: «Вам надо спокойно поговорить наедине».
Я уселась в кресло, мама и Оскар расположились на диване напротив. Они заговорщически переглянулись, и мама начала:

- Перл, я тебе должна сказать что-то очень важное. Пожалуйста, не перебивай, потому что я очень волнуюсь. – Она посмотрела на Оскара, тот в свою очередь наградил её ободряющим взглядом. В чем дело, мне расскажут, в конце концов, или нет?!

- Я решила разыскать своих родителей, Перл. В архивах нашла всех женщин, которые родили девочек в конце февраля - начале марта 1972 года в округе Сансет Вэлли, и отыскала их. У всех дети были с ними. У всех, кроме одной. Евы.

Оскар заулыбался. Мама продолжала:

- Но эта женщина была мертва, точнее сказать, убита, поэтому я разыскала её брата Оскара. Он согласился мне помочь и предоставил дневники Евы. Из них мы узнали, что она родила девочку от любимого мужчины. Когда Каин (так звали мужа) узнал, что ребёнок не от него, Ева была вынуждена отдать ребёнка в приют. Последняя запись в дневнике гласит: «Подозреваю, что меня скоро убьют». На следующий день Еву закололи ножом. Мне не удалось найти доказательства того, кто её убил, но мы подозреваем, что Каин нанял людей для этого.

Оскар нахмурился, мама погрустнела.

- Но не об этом речь, Перл. Я сделала тест на ДНК и вчера получила ответ: Ева – моя мама, а значит Оскар, её брат, - мой дядя. Я нашла свою семью!

В этот момент мне стало безумно стыдно, потому что я вспомнила все прозвища и обзывательства, которые до сих пор отпускала в сторону своего двоюродного дедушки. Мама заплакала и бросилась обнимать Оскара, я присоединилась.

- А Каин? Он жив?

Меня ждало разочарование:

- Его застрелили в бандитской перестрелке в 90-е.

Жаль! Я бы с удовольствием ему отомстила за убийство бабушки.

- А твой папа? Кто он?

- Я не знаю. Нам не удалось это выяснить, есть только предположение, что он из Китая, там Ева была незадолго до беременности.

Счастливые и довольные мы вышли из кабинета. В этот момент входная дверь отворилась и на пороге возник улыбающийся .. мой двоюродный дядя Орландо.

В кино, если пустить плёнку в несколько раз медленнее, чем обычно, слова начинают растягиваться и всё, что говоришь, произносится таким противным, тягучим голосом. Именно таким голосом в моей голове всплыли мамины слова, которые она произнесла недавно на кухне: «А ты не боишься влюбиться в родственникаааа?»

Я стояла посреди гостиной в доме Хелдорффов, время как будто остановилось. Я слышала, как стучит моё сердце: тук-тук, тук-тук. Ещё пару раз так стукнет и собьёт меня с ног. Весь мир перевернулся с ног на голову и мне абсолютно непонятно, как жить дальше.
Я целовалась со своим дядей. Допустила ошибку, которую так старается избежать мама в отношениях с Яном. А я ещё смеялась над ней! Лучше бы на себя посмотрела.

Пулей я вылетела из дверей гостеприимного дома, где концентрация дядей на квадратный метр превысила допустимую для меня норму, несясь, куда глаза глядят. Я бежала, бежала, бежала, пока не выдохлась.

Остановившись возле какой-то забегаловки, набрала знакомый номер:

- Ян, пожалуйста, забери меня отсюда! Мне так плохо!

Ещё недавно я кричала: «Не лезь в мою личную жизнь!» Мама и не лезла, участливо заботясь обо мне издалека, терпела выходки и глотала обиды. А теперь я опять заставляю её беспокоиться, не отвечая на звонки и в одиночестве блуждая по незнакомому городу.
Когда Гермес прогнал и обозвал меня, было больно. Когда умер папа, было ещё больней. Но слёзы текли, и становилось легче. А теперь у меня нет ни единой слезинки. Сухо.

Произошедшее целиком и полностью моя вина, моя глупость и упрямство. Я оттолкнула маму от себя, не рассказала о своих чувствах к Орландо и не спросила совета.

Я всё искала, на ком бы испробовать пару приёмов сим-фу, вот и испробовала – на себе.

Оказывается, это очень больно – наступать на грабли.


Отчётность

История Евы – в следующей записи.