[Sultanka]

Поводов для радости немало
радости)

Во-первых, установила игру наконец с третьего раза все дополнения и обновления нашли общий язык) Чуть позже заархивирую Сесиль.
Во-вторых, дописала отчет, который мне самой почему-то нравится своей романтикой и осенними красками) Да, я давно говорила, что через отчет будет кое-что необычное в скринах. Вот. Мои эксперименты со временем года)) Надеюсь, такое дополнение не заставит себя долго ждать. Парк сооружала сама) С добавлением стандартных построек.
В-третьих, меня многие почему-то поздравляют с красным дипломом, но мне до него еще... ух! Два года с половиной! И тьфу-тьфу, ребята, не сглазим!
В-четвертых, приготовила корейское блюдо и вообще сижу довольная)
В-пятых, скоро возобновятся занятия по французскому...
И у меня отличное настроение, так что этот список можно продолжать и продолжать, но к теме это не относится)) Так что, приятного прочтения и спасибо за ожидание!

Сесиль. Запись пятая

Что это?.. Что за жужжание… Я же сплю! Все равно жужжит… Господи, да прибейте вы эту муху!
Я резко села на кровати, отмахиваясь руками от назойливого насекомого, и лишь увидев разноцветные блики при попытке открыть глаза и почувствовав резкий прилив тошноты, я поняла, что жужжание есть не что иное как похмельный синдром.
Вот таким было мое утро после того злосчастного похода в бар. Я стоически вытерпела шуточки Джера, ехидные замечания папы по поводу взросления дочери, со стыдом прятала глаза, когда мама принесла мне тарелку куриного бульона и бутылку холодной минеральной воды. Приняв несколько таблеток от головной боли, я лежала под одеялом, периодически, правда, бегая в ванную, сами понимаете для каких целей.
Но вот что я совсем не была готова вынести – это настойчивые звонки Пита, каждым разом обрушивавшие на меня жуткие картины. Я на столе в безумном танце… Я лечу с этого стола… Пит ставит меня на ноги. Тащит к выходу. Поцелуй… Боже, боже, боже! Даже если представить на секунду, что от меня не несло алкогольным духом за несколько метров или что Пит смог перебороть свое отвращение, целуя мои ароматные губы, я все равно не могу избавиться от вертящихся в мозгу слов: «Господи! Это же надо быть такой дурой!»
Временами в мои самоистязания врывался телефонный звонок. Я глядела на экран и не могла заставить себя ответить. Думала, может, попросить Ребекку сказать, что я умерла от отравления? И меня уже похоронили. Нет, кремировали, и нет даже могилки, куда бы Пит мог прийти и пустить скупую мужскую слезу.
Так продолжалось, пока мама не постучала в комнату.
- Детка… К тебе пришли.
И в комнату вошел Пит.

- Привет, - сказал он совершенно обыденным тоном. – Твоя мама оказалась очень приятной женщиной и любезно пригласила меня подняться.
- Об этом я с ней еще поговорю. Но что ты здесь делаешь? – В моем голосе не было ни тепла, ни радушия, ни, если уж честно, элементарной вежливости.
- Ну если говорить прямо… - Пит вздохнул. – Ты не отвечаешь на мои звонки, а я считаю это ребячеством и пришел сказать тебе об этом.
- Я бы ответила! Потом… Необязательно было вот так вот заявляться ко мне домой.
Лучшая защита – нападение, что и говорить.
- Мне уйти?
- Не надо, - брякнула я и тут же пожалела. Закусив губу и скрестив руки на груди, я продолжила. – Ну и? Ты сказал все, что хотел?
Пит не ответил и медленно прошелся по комнате, задерживая взгляд на рамках с фотографиями, корешках книг, вырезках из журналов и открытках на стене.

- Симпатично тут у тебя.
- Собираешь сведения обо мне? Будешь составлять психологический портрет? Ну, привычки, пристрастия, маленькие слабости…
Пит резко обернулся и оказался всего в нескольких дюймах от меня.
- Если захочу что-то узнать, я просто спрошу. Я не стыжусь и не боюсь проявлять интерес к другим людям.
- Мне кажется, или я впрямь чувствую подтекст?
- Сесиль. – Он попытался взять мою руку, но я отстранилась. – Я всего лишь хочу, чтобы ты знала, что за вчерашнее тебе нечего стыдиться. По крайней мере передо мной. Если на то пошло, я бы с удовольствием повторил некоторые… ммм… моменты.
Я упрямо кусала нижнюю губу, и даже солоноватый привкус проступившей крови меня не останавливал. В голове крутилось столько слов, а я все молчала.
Пит снова потянулся к моей руке, и на этот раз я не противилась. Он задумчиво водил по линиям на моей ладони кончиком пальца, и это прикосновение казалось очень-очень интимным. В нем не было ничего откровенного, и в то же время это было невероятно эротично.
За стенкой что-то с грохотом стукнулось об пол, и раздался звонкий смех Джереми. Мой второй брат вспоминал всех святых и чертей одновременно. Пит усмехнулся и отпустил мою руку.
- Ну… если хочешь… - начала я неловко, - мы могли бы сходить куда-нибудь. Поесть мороженое? А то здесь покоя не жди.

- Я люблю шоколадное. – Уголки его губ мгновенно поползли вверх. - А ты?

Несколько дней спустя я сидела в комнате и пыталась проверять тетради моих первоклашек. Это было бы весьма забавно, если бы не было так утомительно разбирать их неровные каракули. С первого этажа донесся смех мамы, к которому присоединился громогласный хохот Хита и Джереми.
Я спустилась вниз. И тоже не удержалась.

Папа в жутком зеленом костюме и еще более жуткой леопардовой рубашке, словно оправдываясь, пытается перекричать остальных и сказать:
- Да это не я, не я выбирал этот чертов костюм! Сколько раз повторять. Это традиционный костюм для церемонии награждения.
Тяжела и непредсказуема жизнь политика…
Мой старший брат тоже продолжает собирать награды на службе. Недавно предметом разговора стал вызов, где Хиту и его бригаде пришлось не только справляться с бушующим пламенем, но и вытаскивать из дома трехлетнего малыша, родители которого тем временем тащили на улицу шкатулки с драгоценностями и картины в золоченых рамах. Неужели бывают такие люди? Хотя… я бы лично назвала из другим словом.

А пока Хит спасает мир (пусть даже в объеме нашего городка), его беременная девушка читает книги и смотрит канал Дисней.

Да-да, необязательно перечитывать эту фразу еще раз, я правда сказала, что Ребекка беременна. А собственно, чему удивляться, когда мама с первых дней знакомства уверяла ее, что «опасно возвращаться домой за полночь, лучше оставайся у нас». Лучше бы напомнила им лишний раз о необходимости безопасности в других случаях.
Но мой будущий племянник, будучи столь неожиданным явлением, в мгновение ока стал явлением самым долгожданным. Бекка чудесным образом присмирела, отбросила все свои вредные привычки и с умилением смотрит, как Аладдин летит на ковре-самолете к своей Жасмин.
А потом Хит возвращается с работы, приникает ухом к ее только-только начавшему выпирать животу и, всякий раз удивленно распахивая глаза, восклицает:
- Это он? Вот сейчас, это он, да?

- Да нет же, это у меня бурлит в животе! Хит! Как можно не различать. А вот сейчас…


Между тем осень вступила в свои права, сделав такими далекими воспоминания о знойном лете. Деревья покрылись золотом и багрянцем, ветер переметает опавшие листья. В Твинбруке не бывает слишком холодно, снега и вовсе почти не бывает, но в этом году октябрь удивил горожан частыми дождями и по-настоящему осенней прохладой.
Мы с Питом часто бываем в небольшом парке на окраине города. Мне нравятся его спокойствие и какие-то очень уютные кирпичные дорожки, небольшое кафе, крохотные магазинчики, сувенирная лавка.
Вчера мы весь день провели там. Избороздили вдоль и поперек все дорожки, вспоминая забавные случаи из детства, рассказывая друг другу о своих любимых фильмах и актерах, песнях и книгах…

Потом я хитростью втянула Пита в спор, что он никогда не сможет стащить книгу с лотка на улице. Он долго отпирался, говоря, что я совсем потеряла стыд, но я вошла в кураж, и через несколько минут он схватил первую попавшуюся книгу, спрятал ее за пазухой, и мы невозмутимо направились к самой дальней скамейке.

Это оказался том стихов какого-то неизвестного нам поэта. Собственно, именно потому он, наверное, оказался без присмотра на улице, словно умоляющий, чтобы его хоть кто-нибудь прочитал. Три наугад прочитанных стихотворения дали ясно понять, что автор вполне заслуженно почил в Лету, так и не приобретя славы.
Пит захлопнул книгу и прочел несколько строк на память. В них говорилось о человеке, который не мог набраться смелости и признаться в своих чувствах девушке. Я не вспомню их сейчас, но тогда они показались мне на удивление знакомыми.
- Я откуда-то знаю это стихотворение! Кто его написал?
Пит отвел глаза и пожал плечами.
- Не помню. Наверное, прочитал его где-то давно.
- И запомнил наизусть?
Пит лишь снова пожал плечами. Со смехом и шутливыми подталкиваниями мы вернули книгу на место.

Потом мы перекусили снаружи у кафе. Мой спутник снова беспрестанно шутил, подвергая мою жизнь вполне реальной опасности – я несколько раз поперхнулась.

На город незаметно спустились сумерки, а нам так не хотелось расходиться по домам. Мы незаметно для самих себя замедлили шаг у одной из скамеек, но садиться не спешили. Смех над очередной шуткой затих, сменившись неловким молчанием.

- Как мне хорошо, когда ты рядом, - сказал Пит, несколько долгих мгновений спустя.
- И мне, - отозвалась я, боясь признаться, насколько сильно мне не хочется уходить. Не хочется с ним расставаться.
Пит взял мою руку и поднес к губам, согревая озябшие пальцы свои дыханием и покрывая их легкими поцелуями. Я, кажется, забыла, как нужно дышать.
Он обвил руки вокруг моей талии и притянул к себе. А я и не думала сопротивляться.

- Попросишь меня поцеловать тебя? – он улыбнулся, напоминая мне о том нашем первом поцелуе в фойе ночного клуба.
- Теперь тебе не нужно мое разрешение.
И он не заставил себя долго ждать.

- Ты самое лучшее, что когда-нибудь случалось со мной, - шептал мне Пит, согревая меня своим дыханием и теплыми объятиями.
- Эй! Звучит так, будто не ты объявился у меня на пороге в мой День рождения, а я свалилась на тебя как снег на голову, - я притворно надула губы.

- Да, и меня так шандарахнуло, что я влюбляюсь в тебя все больше с каждой минутой.
- Обожаю, когда ты так улыбаешься, - сказала я, чувствуя, как щеки заливает краска.
- А я обожаю, когда ты смущаешься и краснеешь.
- Это от холода.
- А я так взял и поверил.
Пит легонько чмокнул меня в нос, а потом его губы снова нашли мои.