Технический университет. 1.2
Старый платяной шкаф
Здание пансиона было очень старым и ветхим, продуваемым всеми ветрами. Госпожа Махно рассказывала, что когда-то в нём располагался театр, которым владела её семья. Я знаю там каждый укромный уголок, каждую щель, подходящую для игры в прятки. Закрыв глаза могу в деталях представить каждый класс и коридор и воскресить в памяти гулкий звук шагов, эхом разносящийся по зрительному залу среди рядов сидений, обитых протёртым до дыр тёмно-красным бархатом. Это мой мир, мир моего детства, в который временами до дрожи хочется вернуться, бросив все новые начинания и отказавшись от грандиозных планов. Но частичку его я привезла с собой. И надо же было так случиться, что именно эту часть мне отчаянно хотелось оставить позади.
В общей девичьей спальне в стенной нише, зимой промерзающей насквозь, стоял старый-престарый платяной шкаф, покрытый потрескавшейся розовой краской, со скрипучими дверцами. Моя кровать располагалась ближе всего к нему, и особенно тёмными ночами я засыпала с трудом, иногда только к рассвету, не в силах унять воображение, рисующее жутких чудовищ, которые шуршат и поскрипывают за деревянным дверцами, готовые выскочить и утащить в темноту старого шкафа любого, кто подойдёт слишком близко.
Желая казаться взрослой, я никогда не рассказывала госпоже о своих страхах, о чём в глубине души горько и со стыдом пожалела, когда, собирая меня в университет, моя заботливая и щедрая наставница составила документ, объявляющий меня, Пелагею Адору, нет, глупую маленькую Пегги Рэд, владелицей антикварного платяного шкафа...
***
Во втором семестре учеба давалась значительно легче: наконец прекратилась выматывающая бессонница, и я проваливалась в сон без сновидений, не прислушиваясь к странным звукам общежития и противным скрипам проклятого шкафа, позорно возвращающего меня к страхам сопливой девчонки, не подобающим девушке моих целых семнадцати лет.
Свободного времени стало значительно больше, теперь я могла тратить его с пользой и выгодой, рисуя картины для любительских выставок, проводимых в ма-а-алюсенькой местной галерейке.
[К моему счастью и, честно говоря, изумлению, некоторые картины покупали студенты, выкладывая суммы, потрясающе несоответствующие ценности полотен, точнее, НЕценности моих творческих способностей. Однако вскоре перестала удивляться, рассудив, что чрезмерная обеспеченность - плодородная почва для дурного вкуса и, что важно, моего скромного процветания.]
А потом в моей жизни появилась Она. Йога. Сколь неподатливо и неприспособленно было моё тело для классического спорта и фитнеса, столь же идеально оказалось оно для этого странного восточного физического искусства.
Тогда я решила для себя, что обязательно посещу этот таинственный и манящий Восток. В прошлом большинство восточных стран были разрушены страшными войнами, а сейчас истощены миром, но, говорят, всё же сохранились ещё уголки, цветущие, словно вишнёвый сад весенним днём. Только как отыскать путь в эти края сквозь неприступные стены политических систем?..
***
К концу семестра я довела наконец до ума алгоритм получения знаний, разобравшись в тонкостях и сложностях специальности, и учёба пошла вовсе как по маслу, так что можно было с чистой совестью отложить учебники, над которыми приходилось пыхтеть раньше.
А вскоре после завершения экзаменов ко мне приехала госпожа Махно. Только увидев её, я поняла, как сильно соскучилась за весь этот год. По ней и по девочкам, оставшимся в пансионе, по эху зрительного зала и общей спальне, где мы так часто устраивали подушечные баталии...
Закусив губу, я слушала рассказы госпожи о том, что интересного, важного, весёлого и печального произошло в нашем родном городе со времени моего отъезда. И совершенно растерялась, когда она попросила рассказать, как живу я, всё ли в порядке.
Я не знала, что ответить, потому что терпеть не могу да и не умею лгать, а правда слишком правдива, и незачем сеять беспокойство в добром сердце женщины, заменившей мне настоящих родных.
Я невнятно отчиталась об успешной учёбе и кое-как поделилась радостью от покупки на отложенные деньги материалов и инструментов для изготовления игрушек
и букетов, а также о зачислении меня в почётные члены клуба творческих личностей.
[На самом деле и инструменты с материалами, и станок флориста - грошовая контрабанда, переправленная в наши края джентльменами удачи из учредителей продающей мои картины галереи и того самого творческого клуба. В обмен на оборудование я согласилась работать с ними: составлять букеты из контрабандой же ввозимых цветов и получать хороший процент от их продажи. Страх перед законом был безжалостно подавлен здравым смыслом: одной стипендии ни за что не хватит на осуществление моих планов. Чтобы жить по-человечески в будущем, нужно зарабатывать деньги сейчас.]
Я долго стояла уткнувшись в плечо госпожи, прежде чем попрощаться. А глядя вслед отъезжающему кэбу, вдруг поняла, что плачу. Что я должна была рассказывать, о чём говорить?
О пиратах-контрабандистах, к которым, скорее всего, присоединюсь, окончив университет, потому что вдруг поняла, что они честнее и человечнее всех тех, кто нанимает получивших образование специалистов?
О планах лазейками и щелями проникнуть во все те страны, что отрезаны от Южного Побережья жестокой международной политикой?
Или о безграничном одиночестве, настигшем меня вдали от дома, куда я никогда не вернусь, как бы мне того не хотелось?
Потому что там, на северной оконечности, есть место либо послушным во всём "специалистам", либо нищим работягам, которые не смеют даже поднять глаз. Единственное родное и ценное для меня там - пансион, а помочь и поддержать всех тех, кто находит под его крышей дом, можно лишь добившись успеха и влияния, только находясь далеко-далеко.
***
Шмыгая носом я подготовилась к завтрашним занятиям и легла в постель в своей маленькой комнатушке с оклеенными унылыми зеленоватыми обоями стенами.
Над превращённой в пустыню за годы выжигания лесов ради обогрева страной майской ночью тяжёлые облака рассыпали мокрый снег.
Под знакомый с детства скрип рассохшегося платяного шкафа я провалилась в тёмную бездну лишённого сновидений забытья.
От автора:
Таким образом, в этом отчёте мы выполнили невозможное желание "Развить все навыки", соответствующее второму стремлению Пегги.