Поздний вечер. Солнце давно зашло, но вечеринка возле бассейна продолжается. Голоса веселящихся гостей долетают даже сюда, в дальнюю комнату на втором этаже мраморной клетки. Хозяйка дома с утра заметила, что мне неплохо было бы посетить это торжество, и я даже обещал подумать. Подумал. Пришел к выводу, что на этом празднике жизни я определенно лишний. Лучше книжку почитаю.
Ну или просто поваляюсь на кровати. Из комнаты выходить не буду: если увидят, обязательно потянут праздновать, а так врят ли вспомнят.
Снизу раздается немного надтреснутый старческий голос. Кто-то зовет некоего Павлика. Накрываюсь подушкой и делаю вид; что крепко сплю. Ну просто очень крепко. На столько, что не услышу даже если в дверь будут стучать тараном. Хотя толку… У Алевтины все равно ключи почти от всех комнат в доме. От своей, кстати, я сам торжественно вручал, но сейчас мне совершенно не хочется ни с кем ругаться. И никого видеть, но разве ж Алевтине объяснишь?
- Павлик, ты что, прячешься?
Умгу.
- Ну выйди к гостям, порадуй сестру с матерью…
Ага, очень я им обеим нужен. Сестре и без меня тошно, а мать если и вспомнит – то разве что сделает короткое замечание за обедом, а это я как-нибудь переживу.
- Отец о тебе уже спрашивал…
Ага, а я верю, аж два раза. Уж кто-кто, а папа прекрасно знает, как я «люблю» все эти сборища. Он и сам с удовольствием отсиживался бы в уголке, но обязанности хозяина дома священны (а желание супруги – вообще закон).
Да, если кто не понял… Павлик – это я. Вернее Павел Ираклиевич Меньших. И с отчеством мне повезло. Хотябы потому что от имени отца оно в принципе образуется, хоть и с некоторым трудом, а представьте, если бы меня угораздило родиться сыном какого-нибудь Лувиэля? Вообще отчества у нас не используются, но на исторической родине отца такая традиция существовала, так что дома мы иногда пользуемся.
Так о чем я? Алевтина – наша нянька (а с тех пор как мы с сестрой перестали нуждаться в постоянном присмотре – еще и немного уборщица). На сколько я знаю, она всю жизнь проработала в больнице. С мужем рассталась лет за семь до встречи с моими родителями, сыновья живут на «большой земле» и не слишком стремятся навещать родину (а может, снова шутки времени: у них могла пройти сотня лет… или неделя). Когда ее попросили с рабочего места, оказалось, что и на еду, и на квартиру, скромной пенсии не хватит, а тут – чета Меньших с предложением работы, неплохой зарплаты и бесплатного жилья.
Первые несколько лет жизни нас с Татьяной растила именно Алевтина.
При чем если отец хоть дома появлялся почти каждый вечер, то визиты матери больше напоминали «воскресные свидания».
Те семейные сцены, фотографии с которыми расхватывали газеты, вообще случались раз в несколько месяцев и были большим праздником.
И как бы мы ни любили родителей, как бы ни радовались каждому проведенному вместе часу – они к нам приходили – а бабушка Алевтина – была рядом всегда. Выслушивала наши жалобы, лечила ссадины, помогала с домашними заданиями, покрывала перед родителями и учителями… Просто была. Помощью, опорой… Или тенью – когда у родителей все же находилось на нас время.
Ко всему прочему, Анастасия Меньших относится к тем людям, в сердце у которых есть место только для одного человека (это я отца цитирую если что). И этот человек – Татьяна. С отцом легче, но для него прежде всего мама, потом работа – и только потом мы с сестрой.
Помню, Алевтина как-то пыталась провести воспитательную беседу на тему «не завидуй сестре». Я тогда сильно удивился: никогда не горел желанием проводить часы за изучением всего того, чем нагружали Таню. Да и завидовать ей… Вот вы завидуете солнцу? У меня на такое фантазии нехватает. Вот и Таня такая же – яркая, светлая и, кажется, немного не из этого мира. Во всяком случае, я так решил еще в сопливом детстве, когда нас с отцом допустили присутствовать на уроке музыки.
За тем, как она готовится к уроку танцев я подглядывал уже без разрешения, дабы окончательно убедиться, что моя сестренка – фея (ну или почти).
Я, кстати, до сих пор не уверен, что ошибался, хотя вроде бы видел, что златовласка наша умеет не только музыкой и живописью заниматься.
Это нежное создание неплохо справляется с ремонтом машин
(хотя будет лучше, если мама этого не узнает. Я ей и так о своем маленьком хобби рассказывать боюсь, а если она узнает, что я и Таню с пути истинно сбиваю – точно ушей лишусь)
Так, пока я тут размышлял, Алевтина все же решилась воспользоваться ключом. Нет, обычно я рад ее видеть,
но сейчас ведь начнется практически выпихивание меня на вечеринку. Ну не хочу я туда идти, не хочу! Мне там не нравится. И я там точно никому не нужен. И не пойду.
И вообще я уже плавать намылился.
Маму я увидел, когда окольными путями (мало ли, может в четыре утра еще не все гости ушли?) возвращался домой. Она стояла на песке, словно спрятавшись от всего мира за огромным валуном, и курила. Привычка пакостная на самом деле. Даже мама, небезосновательно считающая, что всем сомневающимся уже все доказала, способная иногда заявиться на рабочее место в спортивном костюме,
старалась держаться от сигарет подальше. Она вообще не курила. Разве что когда очень хотелось плакать. Я вдруг вспомнил, что сегодня – очередная годовщина смерти… Смерти одного из родственников, которых мама велела забыть, потому как «это не наша семья». Да, именно «не наша семья» она тогда и сказала. А потом ушла в подвал и расколотила два сервиза, не меньше. И сейчас курит. Просто стоит, смотрит на море и тянет, похоже, уже не первую сигарету. Наверное, я должен подойти к ней… Вот только как-то я уже пробовал. Уверен, сейчас ей меньше всего нужно присутствие рядом кого-то, перед кем нужно будет держать привычную маску счастливой королевы. Если уж она даже отца своими слезами не балует…
В альбом
Техническое
1. Павел не очень знает своих родственников (мама постаралась, да), но если это все-таки важно - Анастатия переживает по поводу очередной годовщины смерти Аны.
Совсем техническое:
У нас продолжают пропадать значки. ((( Тоесть они появляются (наверное), но людь гонял игрушку на третьей скорости и поймать успевал не все.
Повышения.
Ираклий
Алевтина.
Подселение Алевтины кстати. Подселили мы ее молодой, после чего старательно испортили настроение и состарили эликсиром. И нет, нам не стыдно. Изначально ее планировалось вообще убить.
Стремления и мечты наших радостей. Татьяна, солнышко, пожалей бедного автора, а?
Хобби Танечке досталось хорошее, да. )))
