Предисловие
Я, Теодор Лестер, начитавшись рассказов о папиной жизни, стану рассказывать о себе сам. Папин хроникёр многое упустил, а я хочу, чтобы мои потомки знали обо мне как можно больше, даже если правда покажется им нелицеприятной и горькой. Кто знает, что ждёт меня в жизни.
До рождения Терезы всё шло хорошо. Если папа ещё иногда делал мне замечания, то Табита никогда не ругала меня. Мне казалось, что она меня любит, и я хвастался в школе перед другими мальчишками, что мама меня ни разу не наказывала, хотя их мамы каждый божий день к ним придирались. Сейчас, когда я уже понимаю больше, чем раньше, то понял, что Табита не ругала меня только потому, что была ко мне безразлична. Когда я был маленький, ей было интересно возиться со мной, а потом я вырос. И Табита увидела во мне соперника. Отец сказал, что передаст всё, что он успел нажить, своему сыну. Табита, до этого не спешившая заводить детей, тут же родила Терезу. Вы бы видели, как она злилась. Девчонка! Зачем ей девчонка, когда она хотела сына? Уж тогда Табита смогла бы уговорить отца передать всё их общему сыну, а не мне, жалкому пасынку. Когда я услышал, что она назвала меня жалким пасынком, то перестал называть её мамой. Я вообще перестал к ней обращаться.
Тереза родилась невыносимо громкой. Едва я засыпал, как она будила меня криком. Домашние задания я делал под её крик. И сейчас, когда я пишу эти строки, моя сводная сестра надрывается, требуя неизвестно чего.
Мы с папой оказались чужими в собственном доме. Папа постоянно возится с Терезой и очень хорошо относится к Табите, но они всё больше отдаляются от нас. Табита злится, что папа постарел и стыдится с ним выходить, а Тереза по-прежнему смотрит на нас волком. Разговаривать сестрёнка уже начала, но лучше бы нам не слышать того, что она говорит.
Табита, глядя на вредность дочери, валит всё на меня: мол, это я сглазил их с Терезой, когда та ещё жила в животе Табиты.
В нашей семье воцарился ад, который устроила одна маленькая крошечная девочка: моя сестра Тереза.
Папа старался, чтобы всем нам было хорошо, но его старания разбивались о стену недовольства женской половины нашей семьи. Отец сильно сдал, и мне страшно за его здоровье.
Отчёт 1
Табита стала невероятно похожа на Терезу. Когда она появлялась дома – а приходила домой она теперь очень редко, то с её лица не сходила недовольная мина. Она разучилась разговаривать, и только шипела на нас с папой.
Я слышал, как в колледже шептались, будто Табита завела себе молодого любовника, а я об этом знал наверняка. Судя по всему, папа ни о чём не догадывался, и я не делился с ним своими подозрениями. Табита часто куда-то уходила по вечерам и возвращалась под утро, когда папа уже был на работе. Я видел, какой весёлой она приходила, но когда видела папу или меня, сразу менялась в лице.
Папа жил бы себе в блаженном неведении, если бы однажды в жёлтой газетёнке не напечатали фотографии развлекающейся с любовником Табиты. Папа простил Табиту ради Терезы, которую, несмотря ни на что, обожал.
Но когда Табита в папин выходной заявилась домой только поздним утром и объявила, что беременна от другого, папа схватился за сердце.
Табита, смеясь, заявила отцу, что она выходила замуж не для того, чтобы пресмыкаться перед пасынком, что она выходила замуж за красавца вампира, который и её должен был сделать вампиршей, чтобы она вечно была молодой, что она не собирается ублажать обычного дряхлого старикашку, что она забирает Терезу и уходит с ней, чтобы жить в своё удовольствие.
Она много чего говорила, и я понял, насколько был глуп в детстве, когда впервые назвал Табиту мамой и заварил кашу, которая подгорела через столько лет. Если бы папа не выпил лекарство и не вручил мне бразды правления, Табита могла надеяться, что родит отцу сына и наследником станет он, но папа опередил события, и Табита не могла с этим смириться. То, что папа уже не молодой вампир, не имело ровно никакого значения. Главным для Табиты была власть.
Папа выслушал Табиту молча, но потом не выдержал.
- Терезу, Терезу оставь… ты молода, ты ждёшь ребёнка, а я… я умру без неё.
Я знал, что папа говорит правду. Мы с Терезой были для него всем.
Я видел по глазам Табиты, что она колеблется, и понимал причину её сомнений. За последние два года Тереза сильно достала мою мачеху и могла помешать ей строить свою личную жизнь – кому нужен чужой ребёнок, да ещё с таким сложным характером , но отдавать малышку отцу Табита не хотела из чувства противоречия. Тогда на сцену вышел я.
- Табита, - впервые за долгие годы я обратился к мачехе, - или вы остаётесь обе, или ты уходишь одна. Но ты сама знаешь, что денег у нас не так много, и тебе не удастся выторговать для себя большой дом, и я больше не позволю тебе издеваться над отцом. Он всегда желал тебе только добра, и не виноват, что ты строила свои планы втайне от него. Папа открыл тебе свою душу, а ты плюнула в неё и хочешь отплатить ему инфарктом. Твоего ребёнка мы воспитаем, он не будет обижен, поэтому выбор за тобой. Но имей в виду, если ты останешься, то я буду за тобой внимательно следить, и если мне только покажется, что ты вильнула хвостом – берегись!
Несложно догадаться, какой выбор она сделала.
- Да подавитесь вы Терезой и своим домом! Нахлебаетесь ещё с ней, попомните мои слова!
Папа тяжело переживал расставание с Табитой. Видимо, за эти годы он успел по-своему полюбить её.
Но, наверное, моим потомкам будет интересно узнать, как протекала моя личная жизнь. А личная жизнь у меня была бурной и насыщенной. В моём колледже учились две сестры, они были близнецами, внешне очень похожими, но совершено разными по характеру.
И я влюбился в обеих. Один день я проводил с Тами, безумной Тами, а на следующий отдыхал с гениальной Региной. С Региной мне было сложно и зачастую скучно, и с Тами отношения складывались напряжённо, у неё было семь пятниц на неделе, но тем было интереснее.
Папа удивлялся тому, что я так разбрасываюсь. Ему не нравилось, что я встречаюсь с двумя девушками сразу, а я не мог расстаться ни с одной из них. Как-то я провёл целых два дня в обществе Тами, и едва не угодил в сумасшедший дом, а за то же время, проведённое с Региной, у меня от зевоты едва не разорвался рот. А так они уравновешивали друг друга, и я чувствовал себя превосходно.
С Тами я ходил в танцевальный клуб, где мы танцевали, пока полиция не разгоняла нас по домам.
С Региной мы целовались в библиотеке. Ну, не в библиотеке, а рядом – какая разница.
Регина тоже любила почудить, и иногда ни с того, ни с сего брякалась в обморок. Сначала я испугался, не знал, что делать, собирался вызвать скорую.
Вскоре Регина очнулась и, увидев моё недоумение, разразилась назидательной речью.
- Мы, эмо, потому так и называемся, что слишком эмоциональные. Надо давать выход эмоциям, чтобы не держать в себе.
Сёстры не знали, что я встречаюсь с ними обеими, поэтому никаких эксцессов пока не было, но папа говорил, что шила в мешке не утаишь, и всё тайное всегда становится явным.
- Пап, но ты сам был трижды женат, а мне нельзя?
- Но я-то был женат на одной одновременно, а не на всех трёх.
- Па, ты жил в доисторическую эпоху, тогда всё было по-другому. Сейчас не те времена и нравы изменились. Ты, наверное, маму только на свадьбе в первый раз поцеловал.
- Ладно, беги к своим девчонкам. И правда, что я к тебе пристал, старый пень.
Достижения Дерека и Теодора
Не вошло в прошлый отчёт, забыла проверить почту с сертификатами.
