После дня рождения Терезы в нашем доме впервые за несколько лет можно было наслаждаться тишиной, но вскоре она была нарушена моими упражнениями на гитаре. В своё оправдание могу сказать, что слушать мою игру было намного приятнее.
Лин устроилась в пожарную охрану и стала ездить по вызовам.
Первый вызов поступил от нашего ловеласа Кристоффера. Наверное, парень пристрастился к курению, потому что ничем другим объяснить пожар в его спальне я не могу. Лин рассекала по городу на большой пожарной машине и сияла, как начищенный пятак. Симботиха нашла своё призвание.
Мои подружки Тами и Регина начали меня раздражать. То одна, то другая приходили ко мне, когда я в поте лица своего снимался в рекламных роликах. Они пытались узнать у отца серьёзность моих намерений. Папа стойко держался, и просил выяснять интересующие их вопросы лично у меня. А что ещё ему оставалось?
Мои намерения были просты: мне уже надоели их закидоны, и я хотел немного от них отдохнуть. И от девушек, и от закидонов.
Мама больше не появлялась, хотя я каждую ночь караулил возле её могилы. Но к двум часам ночи глаза начинали слипаться, и я шёл спать. Может быть, ей было грустно меня видеть, ведь когда она умерла, я был младенцем, а теперь вымахал под два метра ростом и стал вполне самостоятельным.
Папа всё чаще задумывался о том, чтобы развестись с Табитой, дождаться появления мамы и жениться на ней. Тереза подслушала нас, когда мы говорили об этом и решила уйти к маме.
Мы бы так ничего и не узнали о её намерениях, если бы не Табита. Она позвонила нам и устроила по этому поводу форменный скандал. Перед тем как покинуть наш дом, Табита еле переносила дочь, а, увидев Терезу на пороге своего дома, подумала, что девочку подослали мы с папой.
Пока Табита и Тереза выясняли отношения, сводная дочь Терезы валялась на асфальте и рыдала. Табите не было никакого дела до своих дочерей.
Тереза вернулась домой ни с чем, но так и не поняла, что в разрыве папы и Табиты виновата последняя.
А папа с Табитой развёлся. Всё вышло случайно. Папа по обыкновению пошёл на кладбище к своему любимому месторождению драгоценных камней и встретил там Табиту. Она была не в лучшем настроении и набросилась на отца с обвинениями, что он хотел сплавить ей Терезу. Папе было трудно пойти против свой семейственной натуры, но он нашёл силы, чтобы поставить точку в отношениях с Табитой.
Папе пришлось пережить немало неприятных часов в суде. Речь его была короткой, но по-военному чёткой.
- Зачем вы травите? Зачем вы травите старого, больного человека, который скоро станет космонавтом?
Суд папа выиграл.
Сестра росла, как трава. Папа пытался научить её чему-нибудь, что может пригодиться в жизни, но Тереза вяло реагировала на эти попытки. Вернее, никак не реагировала. Её интересовали только мыльные оперы и мягкая постель.
Я смотрел на сестру, и думал, что с таким характером она могла бы родиться и покрасивее, и уже заранее жалел того парня, который отважится жениться на Терезе. А сестричка думала о любви с недвусмысленным выражением лица. Я про себя прозвал Терезу самкой богомола.
Как легко заметить по фотографиям Терезы, у неё совершенно отсутствует вкус. Носить с рыжими волосами красные наряды – это слишком, но сестра, как сорока, обожает всё яркое и блестящее.
В один из пасмурных дней от нас ушла Лин. В саду погибло много растений, и папа не хотел высаживать новые, Тереза справлялась с туалетом, едой и ванной самостоятельно, а уборки в доме было мало: мы с папой привыкли сами за собой ухаживать. Лин решила, что теперь мы управимся и без неё, и ушла устраивать свою пожарно-личную жизнь.
Я хорошо учился и упорно работал.
Снова попав в список почёта, я с удивлением смотрел на Терезу, которая вообще ничем не интересовалась. Ей было неинтересно учиться, читать она не любила, к детской плите, с которой так любил возиться я, не подходила, а уж о том, чтобы пойти торговать выпечкой на улицу и речи быть не могло.
- Я тебе что, базарная торговка? Это ты пошёл в отца-торгаша, а я в маму! Мы – аристократы. И кто придумал эту демократию? Ты бы мне ноги мыл, не будь этой демократии!
Да, да. Уж Табита та ещё аристократка. Я специально просмотрел кучу справочников «Кто есть кто», и никаких Кирни там не обнаружил. Только в каком-то старом журнале мне попалась заметка, в которой говорилось, что несколько поколений Кирни служили конюхами у земельных магнатов Ле Стеров.
Я увлёкся писательством. Приходил с работы, готовил задание для колледжа, а потом садился писать книгу. Первая книга, написанная мной, была драма «Мать моя Тиара». Я решил после колледжа пойти работать на киностудию и стать режиссёром, а писательство для режиссёра очень важно, вдруг сценаристы подведут, тогда можно будет самому накропать сценарий.
Но мой ноутбук иногда давал сбои.
Я пристрастился к работе в саду, папе было сложно даже собрать урожай, и я помогал ему, чем мог.
Папа не вылезал из машины времени. Он пропадал в прошлом, стремясь увидеть там мою маму, потому что очень по ней скучал. Когда машина подзаряжалась для следующего путешествия, папа упражнялся на тренажёре и это сделало его настоящим спортсменом.
Работал он теперь редко, поэтому всё время проводил дома, и я видел, как тяготит его вынужденное безделье.
Тереза допрыгалась до того, что её зачислили в группу для отстающих. Это ещё её спасла папина репутация, обычно таких бездельников оставляют после уроков и заставляют заниматься всякой бессмысленной ерундой.
Как-то из очередного путешествия папа вернулся взбудораженный и взъерошенный.
- Тео, представь, я встретил там наших предков, а они переместились вместе со мной в наше время! У них такая дочь! Я никогда не видел таких глаз! Да знаю я, знаю, что у тебя есть Тами и Регина, но это такая девушка! Ты хоть познакомься с ней, вдруг что получится.
Конечно, я отнёсся к папиному предложению скептически. Наверняка там какой-то синий чулок и зануда. Зануда в лице Регины у меня уже была, но Регина была уже почти родной занудой, а вторую такую подружку мне заводить не хотелось.
Но папа так упрашивал, что я счёл за лучшее пойти и познакомиться с этой Ноэми Чемберс.
Девчонка как девчонка, ничего особенного. Цвет волос именно тот, какой я больше всего ненавижу. Я бы всех женщин с таким цветом загнал к стилисту и перекрасил хоть в серо-буро-малиновый. Всё бы обошлось, но тут я случайно посмотрел в её глаза. Папа был прав. Я пропал. Глаза Ноэми были того редкого зелёного цвета, в котором тонешь, как в майской траве.
Мои губы сами потянулись к её губам, и меня словно током ударило, я пропал во второй раз. Что там Регина, что там Тами – ни одна из них не умела целоваться так, как это делала Ноэми.
Я пребывал на вершине блаженства, и думал только об одном: как хорошо, что папа притаскивает из путешествий не только всякий мусор, но и живых людей.
Партизан папа, как бы чисто случайно, тоже оказался в парке, где я встречался с Ноэми. Он сидел на скамейке спиной к нам и делал вид, что читал газету, но я-то знал, что у папы есть глаза на затылке, и он внимательно наблюдает за развитием событий.
Что ж, на этот раз наши мнения совпали, и я предложил Ноэми стать моей постоянной подружкой.
Достижения Дерека и Тео
Блонди Тами крупным планом