Когда возвращаешься домой, пусть и после небольшого, но все-таки, отсутствия, тебя невольно охватывает трепет. Так было и со мной: благополучно приземлившись и взяв такси в аэропорту, я покатила по тихими ночным улицам уже давно ставшего родным мне города. Я пристально всматривалась в его спящие очертания, пытаясь разглядеть сквозь мутную дымку стекол такси перемены, которым, возможно, город подвергся в мое отсутствие. Но нет, все было как всегда: Твинбрук, как усталый путник, дремал, уютно устроившись в зеленой низине, окутанной туманом. Такой знакомый и родной, Твинбрук, когда-то приютивший меня в своем чреве, казалось, не знал, что я вернулась. Пожалуй, он мог и вовсе не заметить моего отсутствия. Какая бы обновленная и полная свежих сил я ни была, реально почувствовать прилив жизненной энергии, накопленной в ходе увлекательного путешествия, я могла только здесь, в родном Твинбрукке. Подобно проявителю, который помогает фотографу в полной мере насладиться отснятым им материалом, Твинбрук помог мне ощутить силу подспудной энергии, пока еще мертвым грузом хранившейся во мне.
Когда я, наконец, переступила порог своего дома, было далеко за полночь, и дети уже спали.
На следующее утро, когда мы все вместе собрались за завтраком, произошла одна странная вещь. Этьен и Мирра, будто зачарованные, уставились на меня в недоумении; казалось, будто приборы, которые они держали в руках, так и зависли в воздухе. Все это напоминало игру «в замри».
- В чем дело? - удивилась я, - это не сон, я вернулась. Или вы не надеялись уже увидеть мать после всего, что ей довелось пережить, - улыбнулась я.
- Мам, ты выглядишь просто…эм… просто потрясающе! - чуть не поперхнувшись выпалил Этьен - Ты же не красишь волосы…Прости, конечно….но где твоя седина? - не унимался он.
- Ну, знаете ли, шутка затянулась – не выдержала я, - с меня и Египта хватило!
Я чувствовала, что скоро отступлюсь от принятого мною в самолете решения спустить это путешествие детям с рук.
-О боже… мам…Пойдем скорее к зеркалу!!! - запричитала Мирабелла, - скорей, скорей! Дочь, до того не участвовавшая в разговоре, смотрела на меня изумленными глазами.
Не понимая, что происходит, я позволила отвести себя к зеркалу. В надежде разобраться во всем поскорее, мы бросились в ванную комнату.
Я принялась рассматривать свое отражение, и нужно отметить, что осталась весьма удивлена тем, что показало мне зеркало. Да нет же, сказать «удивлена» значит ничего не сказать. Я оторопела, я была ошарашена. За несколько последних часов мое лицо будто преобразилось и впрямь стало выглядеть несколько моложе. Я не скинула сразу десяток лет, нет, конечно, но волосы вновь блестели смолью, а глаза сияли задорными искорками. Что же со мной случилось?
И тут самая нелепая из нелепейших догадок озарила мое сознание. Но разве это возможно? Слова, произнесенные египтянином Кахотепом, не давали покоя моей голове. «Молодильных яблок вы там съели, что ли?» - снова и снова проносилось в моем сознании. Вспомнив о том, что прихватила несколько съеденных в пирамиде фруктов, я кинулась к своей дорожной сумке. Нет, это был не сон. Загадочные чудо-груши по-прежнему лежали в боковом кармане. Но можно ли приписывать мое странное омоложение именно им?
Я держала на своей ладони эти фрукты и рассеянно смотрела поверх всего. Тогда мне пришла в голову одна странная мысль: если эти плоды и впрямь волшебны, небеса должны дать мне какой-то знак! Да, по-другому и быть не должно. Не знаю, можно ли расценивать то, что я вам сейчас расскажу, знаком, но события происходили именно так, а не иначе.
Вот уж не знаю, было ли то действительно знаком свыше, или обыкновенной игрой распаленного воображения, А только в последующие дни я не могла понять, что со мной происходит. Знаете, так бывает, когда страстно чего-то хочешь. Порой грань между желаемым и действительным так зыбка, что ее перестаешь ощущать. Я ложилась спать, а во сне мне чудились дивные картины семейного счастья; будто Уэй вновь со мною рядом и мы никогда друг друга не теряли. Проснувшись, я ощупывала давно уже пустующее место рядом с собой, надеясь, что сон каким-то чудесным образом воплотился в жизнь. Но как же не хотелось просыпаться, ведь в мире моих грез все старания были вознаграждены сторицей. То была совершенно иная жизни не ведавшая горьких потерь.
Я снова видела Уэя, обнимала его плечи, целовала его губы…
Но, готова поклясться, что сны мои были какими-то необычными, порой больше казалось, что все происходящее больше похоже на явление дежавю; картины прошлого бередили старые раны.
Но я была счастлива хотя бы пока сплю. Очень скоро, однако, эти видения стали сменяться мрачными картинами, порой даже жуткими сценами, оставляя меня в полном недоумении. Уже в который раз я не могла разобраться в том, что же все это значило. Но в последнее время я стала верить, что тончайшая пелена, в которую погружается наше сознание в тот миг, когда мы не бодрствуем, сродни мистической загадке, имеющей, как и все неизвестное, свой тайный ключ. Итак, мне оставалось только правильно истолковать являвшиеся моим глазам картины (даже не знаю, как точнее выразиться, ведь, по сути, глаза мои были, конечно же, закрыты). Тогда я еще ничего не знала, поэтому просто изложу события так, как они мне виделись (и в прямом и переносном смыслах этого слова).
Меня стали преследовать ночные кошмары: снилось, будто я нахожусь посреди ночного кладбища; стою я , окутанная дымкой тумана, среди множества могил и не могу пошевелиться. Нет, не от страха, просто не могу шевельнуться не смотря на то, что отчаянно пытаюсь; будто скованная, я так и застыла посреди этого жуткого места. Но в то же время, я точно знала, что попала сюда не просто так, а ради чего-то очень важного. Как бы глупо это ни звучало, но на ум мне пришла та загадочная книга, которую я когда-то заказала в сети. Да, именно она, со своими бредовыми рассказами о рыбе-смерти. Как только эта догадка осенила мое сознание, я четко осознала, что я нахожусь здесь именно из-за нее. Я видела, как в нескольких метрах от меня в полосах лунного света серебрится ночная гладь небольшого пруда, а чешуйки какой-то жуткой твари, обитающей в нем, отдают магическим черно-зеленым блеском, при этом так восхитительно сверкая, что невольно захватывает дух. И вдруг я поняла, почему не могу пошевелиться. Ни за что мне ее не поймать, не имея возможности сдвинуться с места, а сделать это можно только одним способом: вторгнувшись в этот мрачный чертог, последнее пристанище заблудших душ, я обязана спросить дозволения на поимку рыбы у тех, кто здесь обитает. Сонмы печально завывающих духов окружили меня; каждый из них старался рассказать мне свою мрачную историю. Вот этот несчастный старик, покинутый своими детьми и внуками, хочет, чтобы хоть кто-то уделил ему внимание, даже если это будет после того, как его не стало...
А эта несчастная погибла, мучимая голодом во время войны…
Я не понимаю, откуда в моем кармане нашлось яблоко, но, опуская в него руку, я точно знала, что оно непременно должно там быть, тогда я протянула его женщине, и призрак горько зарыдал…
Они разговаривали со мной как живые, жалуясь на страшную сырость и нескончаемый ветер, пробирающий их до костей… Но я ничего не могла сделать, просто слушала их и сочувственно кивала… так продолжалось около недели, в течение которой во сне мне являлись все те же духи, пока, наконец, старик не сказал: «Никто еще не был так добр ко мне… не много нужно было мне при жизни: всего лишь дружеская беседа и капля сострадания… теперь, когда я получил то, что желал, мы, пожалуй, позволим забрать тебе то, зачем ты пришла … Иди же смелее…и прощай!» С этими словами призрак растворился в сумраке ночи.
После этих слов мои руки и ноги вновь стали послушными, и я побрела в строну пруда, в водах которого плескалась загадочная рыба.
Наверное, так уж устроены сны, что в них можно запросто извлечь из кармана все необходимое: и яблоко, и, если понадобится, удочку, но только меня все это давно не удивляло. Я закинула свои снасти и уже готова была ждать сколько придется, однако вскоре леса натянулась, и я почувствовала страшную силу, с которой удилище, извивавшееся точно змей, повело в сторону. Да, более странного улова, пожалуй, не было за всю историю рыбацкого промысла. Огромная скользкая тварь извивалась на крючке, ее хвост, такой длинный и пышный, напоминал погребальный саван, а плавники - костлявые пальцы самой смерти.
Единственное, что я помню пред тем как проснуться в холодном поту, это густой туман, который заволок все вокруг, казалось, что он способен был пробраться даже внутрь меня…
Но самое странное началось, когда я осознала, что все это было не совсем сном. Не знаю даже, как всё это назвать: ведь я была уверена в том, что все это мне только снилось, но мокрая обувь и блестки чешуи на носках моих туфель, которые я обнаружила по утру, заставили меня поверить в реальность вмешательства потусторонних сил в мою жизнь. Словно в бреду, я кинулась на кухню… мои самые несмелые догадки были оправданы, когда я обнаружила то, что обнаружила.
Пусть и не такая жуткая, как в моем сне, но все же узнаваемая, странная рыба была реальна.
Пояснение Хоть династия и игралась давно, и у меня уже не вызывает столь бурных эмоций тот факт, что когда-то на этом моменте все напрочь заглючило, думаю, будет не лишним предупредить об этом читателей. Посему, прошу прощения за несоответствие в интерьерах прежних и нынешних. Далее пойдет «постглючная» версия династии, мне пришлось почистить основательно все свои папки с загрузками, кое-что я сочла больше ненужным. Кое-что скачала совершенно новое. Хочется также отметить, что выбор скринов неслучаен: в связи со всеми глюками, «пропажами», «появлениями», «невидимостью» персонажей получилась такая картина.
Если все эти события, а именно мой помолодевший вид, чудо-фрукты и странная рыба, в отдельности едва ли убеждали меня в своей необычности, можно смело сказать, даже волшебности, то, как только все это стало существовать в моем мозгу в совокупности, сомнений больше быть не могло. Нужно все-таки попытаться воспользоваться этим уникальным случаем, который мне подарила судьба. С самого начала эта идея казалась бредовой, и никто, кроме меня, в нее не верил, а многие даже откровенно. Однако, некая сила свыше вела меня по этому нелегкому пути с самого начала: несчастная женщина в библиотеке, таинственный рецепт, путешествие в Египет, и, наконец, мои загадочные сны… оказавшиеся явью. Все это, бесспорно, более чем странно, но когда так важен результат, в реальность которого ты веришь тем больше, чем необычней кажутся методы, с помощью которых его достигаешь, тем он желанней.
Но довольно лирических отступлений. Сдув пыль с обложки порядком запылившейся книги, я уже ни на минуту не сомневалась, что обладаю всеми нужными ингредиентами для приготовления воскрешающего снадобья.
Я довольно сносно управляюсь с кухонными приборами, но в такой момент мне было очень тяжело сосредоточится, мои руки дрожали, а нож так и норовил выскользнуть из моих трясущихся пальцев. Все это время меня не покидало ощущение того, что происходит нечто на самом деле значимое.
Когда я занималась приготовлением этого блюда, мои мысли витали где-то очень далеко, в тех заоблачных далях, где я вновь любила, была любима и счастлива.
Перед тем, как отправится спать, я решила оставить тарелку с приготовленной Амброзией на столе, надеясь, что тот, кому она предназначалась, поспешит воспользоваться ею по назначению. Но как тут противостоять искушению и не отведать хотя бы кусочек приготовленного блюда? Да и какой уважающий себя повар может не попробовать творение рук своих? В сочетании с рыбой, блюдо имело весьма пикантный вкус, не могу сказать, что это было вкусно… на самом деле, это было просто восхитительно! Мне даже показалось, что я (впрочем, уже не в первый раз за последнее время) помолодела…
Через день у нас в семье большой праздник: Этьену исполняется 21 год и нам с Мирабеллой предстоит много дел; праздничные хлопоты всегда приятны, но, к сожалению, весьма утомительны и затратны, а посему, я решила, что чем раньше я отправлюсь спать, тем лучше…
***
Неизвестно, как Мауриции удалось спокойно отправиться спать в эту ночь. Видимо, ее сердце чувствовало, что совсем скоро произойдет чудо, которого она так ждала, и больше она уже не переживала.
Как только она поднялась на второй этаж и проследовала в спальню, в комнате стали происходить удивительные вещи.
Словно вознаграждая Маурицию за все ее нечеловеческие усилия, провидение наконец-таки сжалилось над ней. Странные события давно перестали удивлять эту порядком настрадавшуюся женщину, такую жизнерадостную для всех окружающих и лишь глубоко в себе носившую тяжкую печаль и тоску. Ее дневники хранят много удивительных записей, которые она надеется передать своей дочери в дальнейшем, но, пожалуй, то, что ей придется вскоре занести на их богатые событиями страницы, будет самой приятным в ее жизни моментом.
Тихонько ступая по мягкому ворсу застеленного ковром пола, Уэй подкрался к спящей Мауриции, нерешительно коснулся ее все таких же нежных, словно бархат, плеч… непривычные тактильные ощущения приятно удивили его своей новизной, казалось, что с тех пор, как он делал это в поселений раз, прошла целая вечность. Вечность? Возможно, это и впрямь было так. Запах ее кожи, шелк волос и сама мысль о том, что он здесь, да-да, здесь, рядом с ней, сводили его с ума. Это безумие, наваждение, нечеловеческая страсть, которые овладели всем его существом одновременно, сменились мыслью о том, что же ему теперь делать? Теперь, когда он тут, на земле, среди любимых людей, как ему быть? Все так же они помнят и любят его? Нельзя же вот так взять и ворваться к ним без предупреждения, ведь столько воды утекло. Наверное, подобные мысли терзали бы нашего героя довольно долго, если бы Мауриция, словно ведомая седьмым чувством, сонная, и оттого еще более обворожительная и милая, не привстала на кровати и не потянулась к выключателю стоявшего на прикроватном столике светильника. Если бы в ее голове хоть на секунду промелькнули те мысли, которыми в нерешительности мучался Уэй, наш милый читатель, верно, никогда бы не простил ей этого замешательства. А потому, она, избалованная всевозможными чудесами, происходившими в последнее время так часто, откинула прочь все сомнения, притянула любимого к себе и крепко его обняла. Когда души любящих сердец пускаются в божественный танец, нам, сторонним наблюдателям, остается лишь умиляться их счастью и надеяться на то, что судьба и впредь будет к ним благосклонна.
Испещренные аккуратным почерком, странички мелованной бумаги будут долго хранить эту историю, которая со временем превратится в семейное предание, возможно, обрастет вымышленными подробностями, но как бы там ни было, можно с уверенностью сказать, что любовь творит чудеса…а история семьи Де ла Кардье только начинается…
***
Кажется, что судьба вновь расцветила всеми красками мою жизнь; теперь, когда Уэй снова рядом, я могу радоваться каждому дню, радоваться по-настоящему, искренне, не смущаясь при виде чужого счастья, как раньше, когда при одном только взгляде на влюбленных мои мысли невольно обращались к Уэю, которого не было со мной вместе.
Как поразительно, все-таки, мы устроены: стоит нам потерять что-то, как мы задумываемся над истинной ценностью потери. Я не могу сказать, что не хранила нашей любви и не дорожила семейным счастьем, просто все, казалось, само шло ко мне в руки…Так просто я встретила свою половинку, хотя существуют же несчастные, которым так и не довелось узнать, что же на самом деле значит любить. Зато теперь я не только знаю, что значит любить, мне открылась горькая истина настоящей потери… Потерять чтобы обрести вновь, так странно, но мысли мои сейчас даже отказываются формироваться в хоть что-то похожее на полноценные, законченные предложения. Сплошной поток сознания. Я хочу научиться ценить каждую секунду своей жизни, каждый миг. Возможно, с годами начинаешь постигать, ЧТО ты в этом мире, и для ЧЕГО ты в нем. Не хочу, чтобы с моей смертью обо мне забыли: ведя эти дневники, я очень надеюсь на то, что мои потомки не придадут мое имя забвению. Я также искренне верю, что каждой женщине в нашем поколении откроется возможность привнести с эти страницы этой семейной хроники нечто такое, что будет выделять ее среди прочих, и пусть эти события будут не такими драматичными, как история моей жизни, но оттого не менее значимыми. Пишу эти строки, а сама уже вся в томном ожидании предстоящего торжества. Еще вчера я не знала, чем бы удивить своего повзрослевшего сына, как устроить этот праздник незабываемым, а сегодня я полна идей, а главное, что мой вдохновитель теперь рядом. Посовещавшись, мы решили, что Уэй воспользуется своим «особенным» положением в последний раз, коль скоро он вступает в обычную «земную» жизнь. Было решено, что как только Этьен задует свечи и примет поздравления с днем рождения, я произнесу небольшую речь и объявлю о «главном подарке». Эта мысль грела меня весь следующий день, в течение которого мы с Мирабеллой занимались праздничными приготовлениями.
Мне очень захотелось украсить комнату, в которой мы должны были отмечать праздник, в эдаком простом, «семейном» стиле - повесить на стены наши старые фотографии, на которых были запечатлены моменты давно минувшего счастья: вот Уэй держит на руках Мирабеллу, а здесь Этьен, забавно раздув щечки, пытается задуть свечи в свой пятый день рождения. Как же давно все это было…
Когда же я озвучила эту мысль, Мирабелла, немного погрустнев, выразила свое мнение о том, что, возможно, это не очень удачная идея, так как в такой праздничный день воспоминания, вызванные нашими старыми фото, могут только опечалить настроение именинника, ведь даже она, так мало знавшая папу, (и ей бесконечно жаль, что она была так мала, что совсем его не помнит), невольно загрустила, когда я достала коробку с альбомами.
Я думаю, что Мирабелла не стала бы винить меня в жестокости, знай она тогда, какой сюрприз ожидает их вечером. Больших усилий мне стоило не выдать себя своим волнением. Как тут утаишь подобное? Но я взяла себя в руки и, овладев своими эмоциями, спокойно (насколько это было возможно при таких обстоятельствах) продолжила заниматься подготовкой к предстоящему мероприятию. А оно (даже само по себе, не принимая во внимание главного «сюрприза» того вечера), было очень важным для нас всех, а для Этьена в особенности, ведь он вступал в совершенно иную, взрослую жизнь.
Как бы медленно ни шло время, но заветный час настал, Этьен вместе со своей невестой (да, признаться, мы уже не стесняясь назвали Жакелину именно так) принимал поздравления и подарки от гостей, звуки музыки наполняли наш дом, а сердце мое пело от сладкого предвкушения.
Думаю, в этот светлый день созерцание моментов, запечатленных на снимках, не должно было вызывать никаких грустных мыслей. Так хорошо стало при взгляде на эти снимки, как-то свежо и легко, как давно не было.
Ждать оставалось совсем немного… еще саму малость...
Как странно вдруг осознавать, что твои дети, которые еще совсем недавно делали первые неуверенные шаги, уже стоят твердыми ногами на своем собственном жизненном пути… точно корабли, выходящие из тихой гавани и отправляющиеся в далекие странствования, именуемые жизнью…
И вот мой маленький мальчик превратился в уже совсем взрослого молодого человека, стоящего на пороге своих собственных открытий и свершений!
Как только были задуты свечи и загаданы все желания, я попросила минуточку внимания всех собравшихся, мне предстояло сообщить им нечто важное.
- Сынок, - начала я,- милый, я еще раз поздравляю тебя с Днем рождения и пусть все те добрые и теплые слова, что были сказаны сегодня в твой адрес, воплотятся в жизнь! Мы все тебя очень любим! - я с трудом могла говорить, но все-таки пересилила нахлынувшие на меня эмоции и продолжила - Сейчас настало самое время для основного подарка…Думаю, Этьен не обидится, если я скажу, что этот подарок для нас с Мирабеллой является не менее желанным, чем для тебя, сынок...
Голос мой дрогнул, а сердце затрепетало, предвидя минуты скорого счастья…
Ещё ночью мы с Уэем договорились, в какой момент он должен появится, думаю, что он не мог дождаться той минуты, когда он, наконец, сможет навсегда распрощаться со своим необычным статусом и снова стать «земным» мужем и отцом… Итак, пользуясь своим необычным положением в последний раз, Уэй, (признаться, то, как он это сделал, было не меньшим сюрпризом и для самой) появился в нашей гостиной, появился, чтобы начать с нами совершено иную, счастливую семейную жизнь.
Замешательство, даже недоумение, полная растерянность и отказ поверить собственным глазам сделали этот момент поистине фантастическим… все это казалось, уже в который раз, сном и фантазией.
Я чувствовала себя как горе-изобретатель, представивший вниманию публики свое детище.
Еще не зная, как себя вести, мы стояли молча и лишь наши лица и позы выражали те чувства, которые мы на самом деле испытывали. Мирабелла, так мало помнившая отца из-за своего нежного возраста, в котором ей пришлось ощутить эту утрату, стояла, потупив взгляд, очевидно, не имея ни малейшего понятия, как себя вести.
Может, в этот момент ее воображение рисовало ей радостные картины предстоящих часов и минут, которые она сможет провести с отцом, наверстывая упущенное время. Мы же с Этьеном, напротив, улыбались, неприкрыто радуясь вновь обретенному отцу и мужу.
Твердой рукой я смело вывожу следующие слова в своем дневнике: «Ради таких мгновений и стоит жить». Но я вовсе не хочу сказать, что теперь мне больше не к чему стремиться, напротив, я уже лелею кое-какие планы...
