2. Дорогой друг
Мало скринов, много букв. Но, надеюсь, получилось интересно.)
Я лениво перелистывала страницы записной книжки в поисках ещё хоть каких-нибудь дел, лёжа на животе на необъятной кровати в номере роскошного столичного отеля.
Но дела не находились. Приведшие меня на Восток сделки [пробная поставка экзотических растений и покупка лёгких и элегантных складных шлюпок] были успешно заключены ещё вчера. Прежде никогда не подводившие туристические документы, увы, не давали никакой полезной информации, а обратный билет становился действительным только через несколько дней и обмену на более ранний срок не подлежал: в единственном, движимом чихающим паровозом поезде на нужной мне железнодорожной ветке не было мест.
За окном стояла прекрасная, пронизанная золотом пыли, кружащейся в мягких солнечных лучах, напоённая ароматом опавшей листвы и украшенная прощанием журавлей, клинами прорезающих безоблачное небо, восточная осень. В надежде развеять скуку, убить время и, может быть, съесть что-нибудь вкусненькое для поднятия боевого духа я пересекла внутренний двор отеля, миновала украшенные резными деревянными драконами ворота и двинулась вниз по главной улице. Гулять.
***
Белые босоножки ритмично постукивали высокими каблуками по выложенному булыжником тротуару. Бродя по городу, я заглядывала в небольшие дешёвые лавки с мутными витринами и порой странными, порой интересными, а порой беспрецедентно низкокачественными товарами, исследовала серые, безликие улицы [ни в какое сравнение не идущие с улицами старых, довоенных восточных городов, о которых я столь много читала ещё в университете] и сияющие пурпуром и охрой парки с покрытыми шуршащим осенним ковром дорожками.
День клонился к вечеру, я порядком устала, и желудок немилосердно громко заявлял, что не желает ждать внимания до возвращения в отель. На углу, неподалёку от очередного скверика распространяла заманчивые запахи, намекающие на горячую лапшу с острым соусом, передвижная закусочная с раздвижной стойкой и кривоватой крышей-пагодой. Я легкомысленно махнула рукой на важность здорового питания и заспешила к свободному стулу прямо-таки животом вперёд.
Но остановилась, словно окаменев, в нескольких шагах. И в нерешительности, растерянности отступила назад.
Корбин Грей стоял передо мной, ни чуть не изменившись за три года, как будто мы расстались только вчера, и смотрел так же растерянно и удивлённо. А потом он улыбнулся, тёплой, доброй улыбкой, словно мы не расставались вовсе.
В своих мыслях, встречая его вновь, я находила лишь холод и безразличие или, что хуже стократ, неузнавание. Повстречав его в реальности, я заблудилась в тысяче вопросов.
Неужели я так плохо знаю этого человека? Или, быть может, всё остальное было только сном и на аллее в грозу я вместе с ним повернула в другую сторону?
Потому что Корбин Грей встретил меня, как дорого друга.
***
И вот мы сидим в ресторане отеля, едим нечто невразумительно-воздушное, иногда поднимаем безобидные тосты и говорим ни о чём. Я не нахожу себе места от напряжения и недоумения, хочется закусить губу, чтоб не заплакать, но нейтрально-вежливая улыбка не покидает моего лица.
Гул голосов постепенно слабеет, музыканты играют тише: уже поздно, и ресторан пустеет. Моя ладонь прижата к гладкой полированной столешнице с узором из разных сортов дерева. Самыми кончиками пальцев, острожно, он касается моей руки, и наши глаза встречаются.
Скамейка у пруда, нагретые солнцем доски.
И вопросы разлетаются на осколки.
***
За краткий миг первой влюблённости я действительно хорошо узнала Корбина Грея, но никогда по-настоящему не верила, что мои чувства взаимны, хотя тогда это и не имело никакого значения. А они были, были взаимны. И любовь Корбин бережно хранил эти годы, простив и поняв меня ещё в ту далёкую грозовую ночь, когда я убежала.
Потому что не была равной ему.
Самый главный вопрос, как заноза сидевший в моей душе всё это время, разрешился сам собою.
Мы не были равны. Он был мудр, знал цену себе и своим поступкам, а я - глупа и порывиста, с непомерными амбициями и самомнением. Но здесь и сейчас Корбин Грей такой же, как прежде, а маленькая Пегги Рэд... наконец позрослела, стала настоящей, завершённой, цельной. Равной.
Девичья влюблённость всегда жила во мне, росла, и крепла, и подавала голос, но я не слушала, поэтому она волком вгрызлась в мой разум. Привела сюда.
И теперь... мы, ты и я, мой дорогой друг, мой любимый и единственный, сможем всегда быть вместе. Наконец-то быть счастливыми.
