Мы с Мишелль по очереди занимались детьми, я стал свободен в передвижениях. Эту идиллию нарушала подавленность Мишелль: она никак не могла забеременеть. В конце концов, я вытащил её к врачу, где услышал то, что и ожидал услышать: детей у Мишелль больше не будет. Жена стойко перенесла это известие, во всяком случае, я ожидал более бурной реакции и, возможно, очередного побега из дома, но она только ещё больше замкнулась в себе. На детях это не отражалось, а мне порядком надоел траур в доме.
Всё чаще я вспоминал нашу прежнюю жизнь, когда с нами была Тереза, а мы с Мишелль были счастливы. Но к той жизни не было возврата, а в этой у меня были Кей и Вилли, - так я теперь звал своих ребятишек – и оставить их без отца я не мог.
Время неумолимо крутило свои шестерёнки, дети росли, я старел, и настал день рождения Мишелль. Жена сказала, что не будет собирать гостей, мол отмечать сорокалетие – плохая примета, а я знал, что и без всяких примет в жизни Мишелль уже не будет счастья, ведь в ней не будет долгожданной дочери.
Уложив детей на тихий час, мы с Мишелль просто посидели за тортом.
У Мишелль был отпуск, а я всегда мог оставить рыбалку, поэтому мы часто водили наших детей на эспланаду. Они играли в траве, а мы с Мишелль читали, пока дети не начинали тащить нас домой.
Я долго не видел папу и маму, но как-то под утро папа вышел из могилы. Я думал, он хочет посмотреть на внуков, но папа сразу подошёл ко мне.
- Тео, я должен тебя предупредить…
И тут же растаял. О чём предупредить, что должно было случиться? Я пребывал в догадках, но папа больше не появился.-
Сыновья быстро выросли и мы устроили для них праздник. Дети чинно вышли к гостям, и утренник начался.
Сынишки по очереди задули свечи, и я поразился тому, как из тех крохотных свёртков, которые мы принесли из роддома, выросли такие большие, крепкие ребята.
Гости вели себя странно. Хэмминг испугался упавшего лепестка магнолии.
Сестра Мишелль пришла с тренировки, не переодевшись, и грозила всем кулаком.
Дочь папиной подруги Карлы здоровалась с забором.
Это был не детский праздник, а какой-то паноптикум.
Я спросил у ребят, хотят ли они жить в одной комнате, или дать им разные спальни. Кей долго думал, и пока он соображал, Вилли всё решил за обоих.
- Па, мы всю жизнь будем вместе, мы же близнецы!
Я усмехнулся и пошёл расставлять мебель.
Братья дополняли друг друга: Кевин был шустрее физически, а Вилли брал умом. Первый гений в нашем семействе всегда ухитрялся переубедить кого бы то ни было, и вся семья плясала под его дудку. К чести Вилли надо сказать, что он не злоупотреблял своим талантом и умел вовремя остановиться. Мальчик всё подмечал, анализировал и делал выводы. Видимо, эти выводы и подсказали Вилли его мечту: жить богатым и знаменитым.
Кей, несмотря на свою спортивность, был тюфяк тюфяком и сразу признал главенство младшего брата.
Дети стали настолько самостоятельными, насколько это было возможно, Мишелль снималась в трёх фильмах сразу, а я, молодой, здоровый мужик, торчал с удочкой то у пруда, то у реки, и проклинал тот день, когда положил свою жизнь к ногам Мишелль и детей.
Сыновей я любил безоглядно, и ради них мог пойти ещё и не на такие жертвы, но заноза, которую загнала в мою душу Мишелль, заставляла меня раз за разом злиться на свою мягкотелость. Наверное, гороскоп – а я ведь родился под знаком Девы – сделал меня таким.
Дети старались держаться рядом. Им нравились одни и те же вещи, одни и те же игрушки, одни и те же книги. Правда, Кей любил побездельничать или побеситься, а Вилли привлекали логические задачи, но оба не прочь были порезвиться на детской площадке.
Вилли, как и я в детстве, освоил детскую плиту и продавал выпечку в парке. К нему часто выстраивались очереди, потому что уже весь город знал, что вкуснее плюшек, чем у Вилли, им нигде не найти.
Вилли учился только на «отлично», а Кей позволял себе расслабиться. Он говорил: «У Вилли мозги, а у меня – сила!». Чтобы ребята могли лишний час поспать, я купил нам телепорт, и теперь мы перемещались по городу со скоростью света. Я долго копил на него, но оно того стоило.
Наши отношения с Мишелль по-прежнему были прохладными. После всплеска чувств, который, как я думал, вернёт в нашу жизнь покой и любовь, всё вернулось на свои места. Жена целыми днями пропадала на съёмках, дети её не видели: когда она возвращалась, дети уже спали, а когда они уезжали в школу, спала Мишелль. Она избегала общения с нами, мы разъехались по разным спальням, и я с трудом понимал, почему Мишелль от нас не уходит. Сыновья ощущали напряжённость, и Кей однажды заговорил со мной о разводе.
- Пап, да ну её, она нас не любит, вот и пусть уходит. Нам без неё будет лучше!
Вилли благоразумно промолчал, но по его глазам я видел, что сыну всё равно, останется в нашем доме Мишелль или уйдёт.
Мы жили, как в коммуналке и не сказать, что были добрыми соседями. Чаще всего на лице Мишель была брезгливая гримаса.
Я устал от такой атмосферы и взялся за старое. Моё внимание давно привлекла яркая, взбалмошная и кокетливая Молли Риган. Она лежала вместе с Мишелль в роддоме, и её дочь сейчас учится с моими детьми. Я знал, что Молли замужем, но то, как она всегда стреляла глазами в мою сторону, давало мне надежду на весёлое времяпрепровождение.
Молли оправдала мои ожидания в полной мере, и мы начали встречаться всё чаще и чаще. Я не чувствовал за собой никакой вины по отношению к Мишелль. Если бы она уделяла мне хоть каплю внимания, я бы двести раз подумал, прежде чем завести любовницу, а жить бобылём при живой жене – такое не пожелаешь и врагу.
С Молли мне было легко и просто. Никакого недопонимания, никаких интриг, никаких капризов. Мы встречались, чтобы дарить друг другу то, чего нам обоим так не хватало дома. К счастью, нам удавалось скрывать наши отношения и от супругов, и от папарацци.
Достижения Лестеров
Дети