[Масявка]

16.Блажен тот, кто ничего не ждет, ибо не разочаруется и не обманется в своих ожиданиях


Взросление маленького Эштона положило начало большим переменам в нашем до тех пор относительно тихом доме. Теперь, когда малыш
научился самостоятельно передвигаться по дому, весь верхний этаж превратился в большой детский сад со всеми вытекающими.

Роль заведующей исполняет Ава, а воспитательницей с большим удовольствием стала Стефа. Она вообще очень любит малышей (несмотря даже на свои подозрения в отношении Мади) и возится с обоими, хотя крохам не всегда нужно общество взрослых – чаще они и сами могут справиться с ящиком для игрушек и добыть из него любимый кораблик или лошадку.

Мадя сразу же взяла на себя роль лидера их маленького коллектива и порой выхватывала из рук малыша понравившуюся игрушку. Впрочем, заполучив желаемое, она без всякого сожаления отбрасывала её в сторону и стремилась отобрать следующую забаву. Что примечательно, у Стефы она куклы даже не выпрашивала. То ли понимала, что за плохое поведение может получить долгое стояние в углу под присмотром, то ли признавала её старшинство и покорялась обстоятельствам.

Со временем Аманда приспособилась оттаскивать Эштона за брючки от игрового столика, и всем нам оставалось только удивляться, каким терпеливым и снисходительным растёт сын. Ни разу он не позволил себе дёрнуть кузину за волосы, вероятно, догадываясь, что с её причёской это будет довольно проблематично, ни разу не закатил скандала, покорно отдавая девочке любую игрушку.

Напротив, он ползал за ней по всему дому, забывая, что уже научился вполне бойко перебирать ножками, забавно пыхтя, открывал прикрытые двери, уступал ей дорогу и преданно ждал положенного кормления, если в этот же момент Мадя требовала свою порцию. Уж и не знаю, как такое поведение можно назвать. Джентльменством ли, конформизмом?

Возможно, младшие бы так и выросли рядом, в одном доме и на одном этаже, если бы в один не очень приятный день Аманда не толкнула братишку так, что он ударился лобиком о комод.

Эштон по своему обыкновению не заплакал, но глядя на солидную шишку, украшавшую его мордашку, я забыл свою позицию в отношении племянницы и хорошенько её отчитал, не пожалев нового ремня. Жизель, разумеется, поняла причину моей несдержанности, а вот Вейд заявил, что в доме, где гнобят таких маленьких девочек, ему делать нечего. Я бы даже поверил в его праведное возмущение, если бы Эштон не был моим сыном, и если бы у мужа Жизели не хватило наглости требовать долю в доме, что означало целый этаж, принадлежащий «его» маленькой семье без права появления там «прочих родственников». Жизель пробовала было усмирить супруга, но тот стоял на своём. Неизвестно, чем бы закончились эти спонтанные разборки, но как раз в этот момент на второй этаж поднялся отец, привлечённый нашим шумом.
Мы сразу же притихли, а он, услышавший уже довольно, чтобы понять, чего требует Вейд, предложил решение, которое устроило всех: Вейд с Жизелью и Амандой переселяются в дом на побережье, отстоящий от нашего достаточно далеко, чтобы больше подобных прецедентов не происходило, и достаточно близко, чтобы выросшим детям было проще ходить друг к другу в гости.
Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что Эштону, привыкшему к Аманде больше чем к матери, стоит в последний раз повозиться с сестрой на детской площадке (читай, террасе), и уж тогда Вейд с Жизелью съедут.

Что удивительно, из всего нашего разросшегося семейства по поводу отъезда «младшей» семьи переживал только Эштон. И мы с Авой, и Жизель с Вейдом, и уж конечно отец и Стефа прекрасно понимали, что никто и никогда не захочет помешать нашей «второй половинке» звонить нам и устраивать семейные пикники на природе.
Сын же рыдал едва ли не впервые за свою жизнь, размахивая кулачками и расталкивая попеременно кидавшихся к нему Стефу, Аву и деда.
Аманда же только ухмылялась, восседая на руках Вейда.

С разделом семьи на две неравные части в доме стало в разы тише, даже несмотря на периодические слёзы сына, скучавшего по подружке.

Но такие всплески его воспоминаний легко нивелировались игрой со Стефой и дедом, которого обожали оба наших ребёнка. Стефа даже начала приводить своих одноклассников и ребятишек помладше из школы, дабы Эштон не скучал. Мы с Авой, получившие возможность чаще бывать дома одновременно в связи с изменившимся графиком моей работы, тоже находили способы отвлечения малыша от одиночества, тем более, что вскоре ему пора было повзрослеть и пойти в школу, где он уж точно мог заполучить множество друзей благодаря сестрёнке.
А мне пришла в голову идея, благодаря которой Эштону пришлось бы забыть об Аманде, занявшись другим, весьма полезным делом.
Другими словами, я замыслил подарить дочке и сыну младшенького. Ава давно уже хотела ещё одного ребёнка, да и соскучился я по жене в виде бегемотика, ожидающего пополнения.

Папаня, конечно, радовался как дитя малое – со Стефой сидеть уже давно не надо, благо, она у нас девица самостоятельная и совсем скоро пойдёт в старшие классы, а заботу об Эштоне взял на себя я. Так что заняться дедуле было вроде бы и некем. На все вопросы о причине его нежелания жениться снова и завести себе детишек сколько душа пожелает, он только отшучивался, что ещё не всех внуков воспитал, куда, мол, ему думать о детях. Да, папань, если бы все мужчины в городе окунулись в эту философию, твоим внучкам играть было бы не с кем. Но раз ты счастлив нашими родительскими радостями – пусть всё остаётся как есть.

Итак, получив время и пространство только для двоих, мы с женой занялись расширением нашей в одночасье уменьшившейся семьи. Уж как мы старались, как старались! Не иначе, с такой волей к появлению ребятёнка малыш должен родиться полной противоположностью почти безвольному старшему брату. Ох, если у нас родится девочка, задаст она нам жару не меньше тётки Жизели в детские годы. Так что, носясь с появившимся снова пузиком Авы, я наглаживал его с упорной надеждой на рождение сына. Меня поддерживал и отец, и хотя я думал, что ему-то уж совершенно без разницы, какого цвета кулёчек тискать в кроватке, он был настроен только на внучка. И как мы с Авой были рады, когда Эштон в один, на этот раз чудесный, день, тоже забегал со счастливой рожицей вокруг матери, выкрикивая что-то вроде «басик». Ну я так предполагаю, что он имел в виду братика, хотя кто же его знает, в его-то возрасте. Но то, что он наконец окончательно отвлёкся от мыслей от маленькой шалопайке Аманде, уже радует безмерно. Стефа теперь может спокойно повисеть на телефоне, не отвлекаясь на слёзы братишки, и с удовольствием вещает всем своим школьным знакомым и друзьям, какой замечательный у неё будет братик. Чего она только не нафантазировала: и какой он будет красавчик, и какой умница. Даже умудрилась заключить несколько пари на количество разбитых сердец, предположительно обязанных усеять наш участок, когда малыш подрастёт. Ох и зададут нам с Авой жару наши дорогие семейные, если родится девочка! Сынуль, вылазь уже поскорее, а?

Добавлено через 1 минуту
BadTouch, Та постоянно забываю обновить,к тому же,постоянно путаюсь с кодами.Но рано или поздно мне придётся запихнуть отчёты под первый пост.
Эштон да,симпатяшка.Но я всё ещё надеюсь,что у него появится конкурент.