Мишелль и папа преподали мне хороший урок. Раньше я не задумывался, каково приходится моей жене, да и о детях не слишком заботился. Я считал, раз я всегда доступен и мы обеспечены, то этого достаточно, а оказалось, что это не главное. Я требовал внимания к себе, а сам не спешил делать шаг навстречу. Конечно, я не мог измениться в одночасье, но стал интересоваться делами Мишель и сыновей. Дети на меня странно косились – наверняка думали, что я уже впадаю в старческий маразм, Мишелль делала вид, что так всегда и было, атмосфера в нашем доме стала разряжаться.
Надо ли говорить, что с Молли я больше не виделся. Даже если бы у меня возникла такая мысль, то Мишелль, преобразившись, не упускала меня из виду. Мне казалось, что она научилась читать мои мысли.
Вилли хватался за всё. Очередным его увлечением стало рисование.
Когда Мишелль признали настоящей звездой экрана, ей подарили специальный фургончик. Мишелль поставила его возле игровой площадки и мы по очереди изображали из себя звёзд и пародировали их, а уж спалось в этом фургоне лучше, чем в роскошной кровати.
Горожане не одобрили изменения, которые претерпела Мишелль, а вылилось это на меня. Папарацци влезли в нашу личную жизнь, забыв о том, что Мишелль моя жена. Пришлось в очередной раз идти в суд, чтобы примерно наказать любопытных сплетников.
Мишелль ушла в отпуск. На её лице светилось счастье. Никогда ещё я не видел свою жену такой умиротворённой.
Я уговаривал малыша оказаться девочкой и, кажется, производил впечатление сумасшедшего.
Дети легко приняли известие о скором пополнении. Вилли был так рад, будто сам готовился стать отцом.
Однажды Вилли выпросил у меня рыбу-смерть, а когда я спросил, зачем она ему, лаконично ответил: «Сюрприз».
И точно, сюрприз ждал меня в саду. Давным-давно папа посадил там чудо-кусты, но сам их подкормить не успел, а у меня руки не доходили ими заняться, и вот Вилли накормил кусты выцыганенной у меня рыбой и своим плюшевым мишкой. Утром, войдя в сад, я увидел, что чудо-растения дали необычные плоды.
Я знал, что у мальчиков наступил тот возраст, когда может настигнуть первая любовь, но я не ожидал, что Вилли влюбится в дочь моей школьной любви. Мальчик потерял голову от Мэгги Росс, дочери Тами. Мэгги невероятно похожа на свою мать, только она намного смуглее. Вилли находит в Мэгги прекрасным всё, даже то, что она любит прихватить не только то, что плохо лежит.
Кей смотрит на брата и неодобрительно качает головой. Он считает, что любовь – это удел слабаков, а сам он ни за что в жизни ни в кого не влюбится.
На этот раз роды не застали нас врасплох и, когда у Мишелль начались схватки, мы подходили к роддому.
Мои молитвы были услышаны, и Мишелль родила чудесную девочку, которая была именно такой, о какой она мечтала: маленькая, нежная, розовенькая и чрезвычайно хорошенькая. Мы назвали дочь Клементина.
Я давно отвык от детского плача, а мальчишки вообще его никогда не слышали, поэтому голосистая Тина внесла заметное разнообразие в нашу жизнь.
Мишелль была на седьмом небе, а мы с близнецами от недосыпания часто ходили, как сомнамбулы. Мишелль ушла с работы, чтобы каждую секунду быть рядом с дочерью.
Наконец-то Мишелль получила в жизни всё, о чём мечтала.
Бар «Вэйлонов полтергейст» давно стал приличным местом, куда разрешалось ходить даже детям, и Вилли часто водил туда свою подружку Мэгги. Я не возражал, потому что ещё не забыл, как сам любил поразвлечься будучи подростком.
А Тина всё плакала и плакала. Плакала, лёжа в кроватке и на руках у Мишелль; плакала, когда её кормили; плакала, когда Мишелль с ней играла. Я не мог понять причину этого неумолчного рёва, а Мишелль как будто не замечала, что творится с дочкой, и Тина продолжала натужно рыдать, чем сводила с ума братьев. Лишь изредка, когда мне удавалось самому выйти с малышкой на прогулку, Тина немного успокаивалась, но Мишелль невероятно ревновала дочь ко всем, и мне нечасто удавалось пообщаться с дочуркой наедине.
Настал долгожданный день. Тина подросла и, если бы малышка родилась вампиром, то стала бы точной копией своей матери.
В этот же день прояснилась причина непрерывных криков Тины. Наша дочь не переносила вампиров.
Даже самые родные и близкие вампиры были для Тины страшными чудовищами.
Стоило крошке остаться вдвоём со мной, как она успокаивалась, улыбалась и весело щебетала. Но едва в поле зрения появлялась Мишелль или один из близнецов, Тина заходилась криком.
Воспитание дочери я взял на себя: даже страдая от того, что обожаемая Тина её не переносит, Мишелль не спешила расставаться с вампирской личиной.
