6. Светлая повседневность
В заботах и хлопотах незаметно промелькнули двенадцать месяцев, и вот мы уже празднуем день рождения Дейрдре. Нашей девочке год.
На руках у Корбина мой ангел задумчиво причмокивает губами, как будто намекая, что скоро пора будет снова сменить подгузник, и с неосознанным интересом глядит блестящим карими глазками на пламя традиционных четырёх свечей. [Четыре свечи на первый год жизни ребёнка символизируют пожелания здоровья, счастья, процветания и любви.] Корбин смотрит на меня с широкой, чуть неуверенной улыбкой, наклоняется, осторожно прижимая Дейрдре к груди, и задувает свечи. И так хорошо, так радостно мне в этот миг, что хочется смеяться и хлопать в ладоши.
***
Каждый вечер, укладывая неугомоннную Дейрдре спать, я рассказывала ей сказки, сидя в скрипучем кресле-качалке, привезённом Корбином на "Безымянном" откуда-то из-за морей. Широко распахнув блестящие тёпло-карие глаза, обрамлённые тёмно-коричневыми ресницами, мой ангел внимала не историям, но интонациям слов о мудрых отшельниках, о волшебных существах, хранящих покой жителей год, о дивных цветах, цветущих под морскими волнами, о закатах и рассветах, о друзьях и любимых... Наконец, глаза её начинали слипаться, и я целовала светло-русые локоны дочери, накрывала её, уже спящую, одеялом и неслышно выходила из детской.
Драгоценней всех пиратских сокровищ навсегда останутся для меня воспоминания об этих вечерах.
С раннего детства Дейрдре была неутомима, но в полтора года напоминала настоящую юлу. Самую очаровательную и красивую на свете, но всё же юлу: после первых неуверенных шажков моего ангела у меня голова шла кругом, потому что я никак не могла угнаться за кружащейся повсюду маленькой егозой.
Корбин тогда реже отправлялся в рейды, работая преимуществено на сухопутных путях нашего ремесла, и много времени проводил дома, заботясь о нас обеих.
Бывало, утром я провожала его, зная, что к шести часам, словно скучный офисный клерк, он будет дома - поцелует меня, замотавшуюся за день мамашу-домохозяку, и отправит отдыхать, подхватит смеющуюся Дейрдре и вынесет в летний сад.
Мой ангел любила бегать по внутреннему дворику, так и норовя сбросить туфельки и понестись босиком по траве. А я каждый раз устраивалась рядом с Корбином, сидящим прямо на земле, потому что лучшим отдыхом для меня было положить голову на его плечо.
Когда на Китежград опускались летние сумерки, Дейрдре уходила вслед за папой в дом, цепляясь за его домашнее кимоно, а Корбин нёс меня, так и уснувшую у него на плече, на руках.
***
Но мой ангел подрастала, и я могла уже оставить её в детской за какой-нибудь развивающей игрушкой и спокойно заняться уборкой, готовкой или чем-то ещё. Одним из этого "чего-то ещё" было преподавание. Преподавание магии.
Я оставалась ведьмой, членом Общества магов, потому по просьбе почтенных Анны и Хельги взяла в ученицы девушку, также в последствии выбравшую путь нейтрального колдовства.
У неё было красивое редкое имя - Клеопатра, кожа цвета чёрного дерева и ослепительно-белые зубы. И именно я посвятила её.
Как я когда-то училась у Бастиона, так Клеопатра училась у меня, называя почтенной. [До чего странно звучало это обращение!] Она не была особенно сильна, но с первых дней ученичества в Клеопатре можно было угадать талант, и, когда обучение подошло к концу, и она стала настоящей нейтральной ведьмой, я с гордостью [в том числе за себя] вручила ей новенькую волшебную книгу.
Обучив Клеопатру, я почувствовала себя... наверное, по-настоящему состоявшейся. У меня были семья и любовь, достаток и уважение, знания, а теперь и уверенность в том, что в будущем я смогу разделить свои способности с достойными людьми.
Казалось, волшебным лампам и исполняющим желания зельям так и предстоит пылиться на полках в кабинете, потому что тогда мне больше нечего было пожелать.
От автора: интересы, соответсвующие "Хорошо одетому симу", "Бесстрашному" и "Сделай сам" развиты.