10. Двадцать vs семь
За несколько лет мамино здоровье восстановилось в достаточной мере, и она вновь начала искать себе занятие, требующее активной деятельности. Отец и сорок разбойников окончательно "переселились" на сушу, а "Безымянный" остался без капитана. И неутомимая Пегги Рэд вернулась в море, на этот раз в качестве рыбака и защитницы вод побережья от браконьеров и загрязнения.
Поначалу я была против, однако позже согласилась с её решением, видя насколько счастливой делает маму возможность снова вдыхать морской ветер и слушать чаек, стоя за рулевым колесом весело бегущего по волнам корабля. Хотя не так-то просто из домохозяки превратиться в отважного капитана: случались и курьёзы. Например, однажды, готовясь к погружению с аквалангом, мама ухитрилась наступить на ядовитого морского ежа, волной заброшенного на палубу. Повстречавшись после с говорящей рыбой-галлюцинацией, она ещё полгода отказывалась заниматься чем-либо, кроме простой рыбалки.
Я восхищалась ею. Всегда, сколько помню себя, мама была моим кумиром. Ей всегда всё удавалось, она не знала неудач и разочарований.
А я... в двадцать лет всё ещё работала дурацким интернет-кинокритиком. Ни планов, ни достижений. В восемнадцать кое-как окончив старшую школу без "троек", я честно попыталась сдать экзамен на бюджетное обучение в Техе, {Живя вполне прилично, мы всё ещё не могли позволить себе оплачивать университет.}, но потерпела фиаско, не справившись и с половиной заданий.
Единственное, чем я могла похвастать тогда, - дрессировка. В смысле обучение собак-поводырей: я брала из приюта щенков подходящих пород, дрессировала по специальной методике и отдавала нуждающимся людям.
Что же касается моего главного питомца...
***
Итак, мне было двадцать; Бенедикту, задумчивому, головастому и всё ещё несколько беззубому, - семь. Он любил наблюдать за изменениями погоды и смотреть на всполохи молний в грозу {когда я, как последняя трусиха, залезала чуть ли не под кровать}.
Обожал конструкторы и головоломки.
А также страстно любил садоводство, рыбалку и свою пижаму: всей семьёй, словно испуганные курицы, мы бегали за ним, следя, чтоб не выскочил на улицу в ней да в матерчатых тапках.
Бенедикт был исключительно мирным ребёнком {В отличие от вашей покорной, хо-хо!} и учился добросовестно и прилежно, заставляя меня с досадой вспоминать до сих пор спрятанный под половицей дневник за выпускной класс.
Братец с большой нежностью относился к нашим кошкам (Радику, Руте и Василию; Бусинку мы подарили друзьям), учил их всяческим трюкам и всё время тискал.
От автора: кошка-колесо!)) Так люблю, когда коты играют с прутиком, такие смешные.)
Когда пришло время нашего старенького Радика,
мы все очень переживали и были по-настоящему расстроены. В уголке пустоши над крохотной могилкой первого кота в семье установили настоящее надгробье с перечислением всех достойных качеств нашего любимца и выученных им команд.
От автора: и в этот скорбный миг я, увы, вынуждена разрушить всю печальную атмосферу, приплюсовав 0,25 к силе породы: Радик прожил жизнь достойно, оставил наследника, достиг вершины карьеры "Сфера обслуживания" (см. "Мартовские коты") и выучил все команды.
Но Бенедикт чуть не впал в тяжёлую депрессию, так оказался привязан к коту. И я стала везде таскать братца за собой в попытке, если не утешить, то хотя бы встряхнуть. Так три раза в неделю мы вместе ездили на одной из отремонтированных папой машин в танцевальную студию, где я готовилась к конкурсу танцоров,
и вместе отплясывать некие невообразимые танцы.
Бенедикт и на конкурсе (увы, проигранном) был со мной, как целая группа поддержки.
Мой метод помощи был, возможно, и странным, и эгоистичным (я ведь не спрашивала, чего хочет малыш Бени), но он поределённо сработал, потому что вскоре братец воспротивился моей тирании и спокойно вернулся к любимым занятиям. Тогда я поняла, что в итоге получила не питомца, а настоящего... младшего брата. Живого, с собственным мнением и полной, большой душой. И это было здорово. В семь лет Бенедикт был взрослым не по годам. Я выросла только в двадцать.
...
Однако он приносил мне тапочки.
***
Когда в теплице и в саду поспел очередной урожай, мама, устроившая себе небольшой отпуск, решила довести до логического завершения увлечение природой, вступив в китежградский клуб садоводов с тем, чтобы потом передать членство Бенедикту.
Она созвонилась со старой подружкой-сплетницей Тиффани, пригласила ту на чай да за досужими разговорами договорилась о проверке нашего сада.
От автора: в соответствии с ограничением "Сделай сам", мы не звонили в клуб садоводов через "услуги": Тиффани Берия - чуть не с университета подруга Пегги. Мы просто пригласили её в гости и попросили о приёме, когда она пришла.
С любовью выращенные мамой и братом растения, естественно, оказались вне конкуренции, и Пегги Рэд покорила очередную вершину (вершину доски почёта в данном случае). А воспользовавшись привилегиями члена клуба, мама организовала на нашей пустоши глубокий колодец, питаемый ледяной подземной рекой.
***
Отец работал много и упорно, жёстко переделывая работников ножа и топора в приличных людей, и преуспевал, и готовил себе достойного преемника, чтобы выйти на пенсию со спокойной душой.
Трудно поверить, что человек, в ночи удирающий на катере по канализации от служб безопасности с набитым банкнотами чемоданом в обнимку; мужчина, до рассвета монтирующий взрывное устройство в какой-нибудь заброшенной шахте, - честный торговец, вообще-то. Но в итоге это таки стало правдой: целую армию контрабандистов и пиратов Корбин Рэд организовал в торговую компанию, честного, умного человека назначил на своё место и ушёл в тень.
Теперь он всегда был дома, играя с Бенедиктом и помогая ему с уроками, что-нибудь мастеря или ремонтируя,
или просто проводя время с мамой.
Я не могла налюбоваться, такой красивой парой были родители. В любое время, в какой угодно год они идеально подходили друг другу, и старые фотографии тому свидетели. Просматривая семейные альбомы, я видела, что папа, человек без возраста, долго не менялся вообще, а потом вдруг стал напоминать седое сушёное яблоко. Мама же, несомненно, переменилась за годы, но все признаки времени отражались на ней постепенно и почти незаметно: уберите несколько морщин и вы увидите совсем молодую женщину. И как бы в противовес серебряной шевелюре отца, у неё не было ни единого белого волоска среди ярко-рыжих локонов.
Внешне я вся в папу: такая же смуглая и кареглазая. И тоже без возраста. В двадцать с хвостиком лет, я всё ещё выглядела девочкой-подростком из средней школы.