О свадьбе Дерека и Женни написали все газеты. Конечно, они немного преувеличили, но было приятно читать лестные заметки о нашей семье.
Невестке дали отпуск, и само собой вышло, что мы с Дереком работали, а папа и Женни проводили все дни вместе. Папа, узнав о беременности невестки, расцвёл и помолодел. Он всё время напевал себе под нос что-то весёлое, нежно заботился о Женни и даже несколько раз грубо накричал на Дерека, когда тот всего лишь хотел поцеловать свою жену. Мне казалось, что папа любил будущего внука больше всех: больше мамы, о которой он в последнее время почти не вспоминал, больше нас с Дереком, больше несчастного Киллджоя, больше собственной жизни.
Будь папина воля, он бы вообще не подпускал Дерека к Женни. Папа говорил, что Дерек ничего не понимает в женщинах, что Женни сейчас надо холить и лелеять, а не лезть с грубыми объятьями, папа говорил, что Дерек не ценит своего счастья, что он не видит, насколько Женни хрупкая и беспомощная. Папа даже хотел переселить Женни в отдельную комнату, но брат проявил твёрдость, и Женни осталась в их супружеской спальне.
Мне казалось, что между папой и Женни установились какие-то странные отношения. Однажды я слышала, как папа кричал на Женни: «Как ты могла?! Что ты наделала? А если он узнает?!», а потом слёзно просил у невестки прощения.
Когда папа заметил меня, то сразу стушевался и ушёл. Папа кричал на Женни – мне это было непонятно. Ведь отец говорил, что Женни надо оберегать от всех неприятностей, а сам позволил себе такой выпад в отношении любимой невестки, которая носила под сердцем его внука.
Дерек никак не мог осознать, что скоро станет отцом. Он читал и перечитывал книги о воспитании детей, невероятно нежно относился к Женни и стойко терпел её капризы, коих было немало.
Мы с братом старательно делали карьеру, а папа должен был заботиться о Женни, что он делал с удовольствием. После той сцены, свидетелем которой я невольно явилась, между папой и Женни установились ровные, дружеские отношения, но мне не давали покоя папины слова. Что такого могла сделать Женни, чтобы папа вышел из себя, кто о чём мог узнать?
Иногда я слышала, как среди ночи папа мерил шагами комнату. Было ясно, что он переживает, и я считала, что папа волнуется перед рождением первого внука, но меня настораживали злобные взгляды, которые он кидал на Дерека, когда тот вечером шёл в спальню, обнимая жену.
Умерла папина тётя Клементина. Она оказалась настоящей долгожительницей. Видимо, куча детей, постоянно крутившихся вокруг неё, продлила ей жизнь на долгие годы.
И тут по городу поползли слухи, что Женни окрутила нашего папу, что когда они остаются наедине, то ведут себя безобразно, не так, как должны вести себя свёкор и невестка, тем более, беременная от его сына.
Дерек отвёл Женни в суд, где она благополучно проиграла дело: доказательств не было у обеих сторон, и суд пошёл по пути наименьшего сопротивления.
Дерек всё равно ничему не верил, он безоглядно любил жену и если бы кто-то осмелился сказать ему такое в глаза, то убил бы сплетника на месте. И я, как бы ни относилась к Женни, тоже не могла верить таким разговорам. Пусть я неопытна в любви, но прекрасно знаю, что любовники не могут себя не выдать, особенно на таком тесном пятачке, как наш дом. Папа и Женни не переглядывались, не обменивались многозначительными взглядами, они вели себя так, как должны вести себя родственники, и не более того.
Когда мы возвращались с работы, папа и Женни уже были дома. Часто мы заставали их у пруда, где они азартно рыбачили, или Женни смотрела телевизор, а папа писал очередной роман. Ничего подозрительного в их поведении не было.
Брат изваял скульптуру беременной Женни. Он не мог дождаться рождения ребёнка, чтобы увековечить любимую в её обычном виде.
Когда у Женни начались схватки, подхватились все. Она так кричала, что даже я вскочила с постели и побежала к ним в спальню.
Папа уже был там и паниковал за всех нас. Вообще папа вёл себя так, будто не Дерек, а он должен в первый раз стать отцом. Дерек, напротив, от волнения будто окаменел, а мне как летописцу положено было соблюдать спокойствие, чтобы подмечать все нюансы происходящего. Но, что греха таить, рождение племянника было волнительным.
Шаткое равновесие в нашем доме рухнуло, когда родилась Сюзанна. Девочка была прекрасна, несмотря на то, что её кожа была намного темнее, чем у всех нас.
Малышка родилась болезненной и ей срочно потребовалось переливание крови. Мы все поехали в больницу, где выяснилось, что кровь Женни крохе не подошла. Вызвали Дерека, но и его кровь оказалась несовместимой. Дерек растерянно оглядывался, не в силах сообразить, что происходит, почему кровь родителей не подходит их родному ребёнку. Я чувствовала его боль, как свою, и понимала, что творится в душе брата. Его дочь может погибнуть, а он бессилен помочь. Тут папа решительно выступил вперёд и потребовал, что проверили и его. Папина кровь подошла как нельзя лучше, и мы поняли, что настоящим отцом малышки был не Дерек, а наш отец. Дерек дёрнулся, как от удара, с мольбой посмотрел на нас и, поняв, что все сосредоточены на жизни малышки, круто развернулся и ушёл. Я побежала за братом. Нельзя было оставлять его одного в таком состоянии. В моей голове царил сумбур: ждала появления племянника, а получила сводную сестру. Как мог отец так поступить с Дереком? Как у него хватило совести отнять у сына, у своего наследника, единственную любовь? Я не могла этого понять.
- Дерек, ну, что же теперь делать. Ну, выругайся, ну, выгони нас всех, ну, ударь меня, но только не молчи, не уходи в себя, - умоляла я брата.
Дерек молчал, и на его лице не отражалось абсолютно ничего. Брат умел владеть собой даже в такой ситуации.
Папа остался с Женни и Сюзанной, малышку выходили, папина кровь спасла ей жизнь, и я со страхом и болью ждала того дня, когда они все должны были вернуться домой, а этот день неумолимо приближался.
Дерек не разговаривал даже со мной. Я не обижалась и ждала, когда он очнётся и сделает хоть что-то. Он очнулся в день, когда Сюзанну принесли домой.
- Я принял решение. Женни, ты немедленно покинешь наш дом и больше никогда не переступишь его порог. С этой минуты я тебя не знаю и знать не хочу. Папа, тебе приказывать я не могу, поэтому сам решай, останешься ты или уйдёшь, но Сюзанна в любом случае останется здесь. Я считал её своей дочерью, и сейчас отказываться от неё не собираюсь.
Конечно, Женни устроила скандал. Она требовала отдать ей дочь, но брат был непоколебим. Женни высказала нам всё, что думала о нашей семье, о старых и малых, о древних развалинах и ненасытном молодняке, она кипела, как вулкан.
Несмотря на то, что папа так и не извинился перед Дереком - хотя какие извинения могли исцелить разбитое сердце - он остался. Папа не мог уйти от Сюзанны. Поздняя запретная любовь принесла позднего незаконного ребёнка, и чем запретнее была та любовь, тем любимей был её плод.
Достижения Лестеров