[Satyavati]

Запись двадцать четвертая. Как мы утомили аиста.


Звуковая дорожка:

Дети. В один прекрасный момент твоя мама сообщает, что беременна: жизнь переворачивается вверх тормашками и все пути к отступлению отрезаны. И мне это нравится! У меня отняли Гарри, даже не показали Генри, но от моего братика Лукаса никто не смеет меня оторвать!

Вот он – розовощекий, здоровенький мальчик, родившийся в начале апреля, которого все в нашей дружной семье хотят потискать. Ян не ходит, а летает. Стать отцом в 46, когда надежда иметь детей уже умерла, да не просто «ребенка», а мальчика! Мама счастлива – она уволилась, чтобы посвятить все время Лукасу и говорит, что со мной многое пропустила, так что теперь с удовольствием занимается не делами и бизнесом, а сыном. Я люблю потискать братика, но заботу о его физиологии оставляю на Яна, который может менять обкаканые подгузники с лицом человека, получившего первое место в «Минуте славы». Орландо обожает возиться с Лукасом, с умным видом рассказывает ему о звездах и Колумбе, иногда приносит его ко мне, умиляясь всем его рожицам и заставляя часами на них смотреть. Я даже ревную его иногда, хотя это и глупо.

Через некоторое время после рождения Лукаса Ян сделал маме сюрприз. Его (сюрприз) звали Синди – это был робот, выписанный дядей специально, чтобы «облегчить заботы Прады по дому, освободив больше времени для малыша и мужа».

Синди была отвратительно металлическая с глупой улыбкой. В восторге от неё были только Ян, который наивно полагал, что осчастливил маму, и Орландо, нашедший сестру по разуму. В начале робот слонялась из стороны в сторону, поджидая, когда мы оставим на столе грязную тарелку или сломаем душ, пока не случилось страшное: Синди проголодалась. Не долго думая, это железная леди раскромсала кровать в родительской спальне и наелась ошметками , что остались от дорогой и красивой мебели, которую мама так тщательно подбирала при переезде.

Увидев выражение маминого лица, когда она все это увидела, я поспешила ретироваться в свою комнату, предварительно захватив с собой Орландо. Уходить было опасно: вдруг Синди, проголодавшись, решит раздолбать что-нибудь у нас?

Однако скандала не последовало. Сквозь зубы процедив: «как мило!», мама взяла Лукаса и пошла погулять в парк. Когда она вернулась через 2 часа, Синди была уже депортирована из дома и потеряна на 35-том километре шоссе Сансет Вэлли-Твинбрук. Ян даже свою скульптуру «Обломки Симбота» увез, чтобы ничего не напоминало об этом неприятном происшествии.

***

Однажды вечером, стоя у кроватки Лукаса и любуясь на его спокойное, расслабленное личико, я поняла, что тоже хочу быть мамой.

- Орландо! – шепотом позвала мужа к себе. – Смотри, какой он милый!
- Да, - так же шепотом ответил мне муж, нежно скользнув взглядом по братику, потом по мне, и остановился на губах. – И что?

- Ну, я подумала..
- О чем?
- Может, нам тоже..
- Поконкретней, пожалуйста.

- Ты понял! – я легонько стукнула его в плечо.
Орландо пододвинулся ко мне вплотную, убрал прядь волос, выбившихся из прически и, наклонившись к самому уху, прошептал:
- Скажи это вслух, – при этом он провел кончиком носа по моей щеке так, что все внутри затрепетало.
- Я хочу, чтобы у нас был ребенок.
Любимый взял меня на руки и понес в спальню.

Оказалось, что быть женой Орландо.. приятно. Он очень ответственно отнесся к своему новому положению и даже прослушал серию лекций доктора Торсунова про обязанности мужа в семье. Я с опаской отнеслась к этому занятию, однако вскоре поняла: доктор знает толк в этом вопросе. Время от времени Орли декламировал мне стихи, например:

Ты такая красивая,
Ты - росиночки капелька,
Ты такая желанная,
Ты с небес мною званная.
Ты такая любимая,
Ты такая манящая,
До чего же ты милая,
Приходя - уходящая.
Ты такая весенняя,
Ты такая влюбленная,
Ты такая воздушная,
Ты слегка возбужденная.
А зимой Ты - снегурочка,
Ты - снежинка-смешиночка,
А всё лето Ты сладкая,
Лепесток мой, пушиночка.
Ты - чудесная зоренька,
Любоваться зовущая,
Моя нежная веточка,
Ты всегда - только лучшая!
Мне тепло с Тобой, Солнышко!
Мне светло с Тобой, Ясная!
Ты такая хорошая!
Ты такая прекрасная!

Потом он стал приносить цветы, звонить на переменках и делать комплименты. При чем это были не классические мужские заявления, типа «ты - смешная», когда стоишь и думаешь: то ли радоваться, то ли плакать. Нет, это были приятные слуху, структурированные в четкие предложения, недвусмысленные суждения о моей красоте и неотразимости.

Вот только любовь мне выдавали по рецептам, «чтобы не притупились ощущения». В рецепте было четко прописано: два раза в неделю. Что я только не делала, как только не хитрила, - Орландо был неумолим. Исчерпала лимит – лекарства больше не получишь. Когда я сдалась и смирилась, к моему вещему удовольствию, выяснилось, что доктор хоть и ограничил прием лекарств, суточную норму не уточнил.
К тому же для того, чтобы у нас родилась красивая девочка без вредных привычек, придется добавить дополнительные разы в определенные дни цикла. Ну что ж, надо – так надо! Нехорошо это, конечно, рецептуру нарушать, но я жена послушная, да и чего не сделаешь ради красивой девочки без вредных привычек.

Вскоре гинеколог сообщила мне, что я беременна. Окрыленная этой новостью, помчалась домой. Орландо сидел за столом и проверял домашнее задание.
- Любимый, я жду ребенка! – провозгласила я новость, которая должна перевернуть нашу жизнь раз и навсегда.
- Отлично! – муж поднял глаза, улыбнулся, оценивающе посмотрел на мою талию и продолжил заниматься своми делами.
- И все?
- А что ещё, Перл? Мы планировали твою беременность, она случилась, я рад. Думаю, тебе надо порадовать маму этой новостью. - Орландо вернулся к своему занятию.
Интересно, что будет, если я ему заеду кулаком в глаз за такое везразличие? Сначала это будет багрово-красный «фонарь», который со временем приобретет сине-фиолетовый цвет. В течении 6 дней «фингал» будет зеленым, пока, наконец, не приобретет желтизну и не сойдет на нет через две недели. Целых две недели я смогу наслаждаться местью!
Видя, что я все еще стою посреди комнаты, недовольно пыхтя и выпятив нижнюю губу, муж поднялся из-за стола, повернул меня к себе и обнял. Я хотела вырваться, но он держал достаточно крепко, чтобы я не улизнула.
- Перл!
- Хм.
- Пеерл!
- Чего тебе?
- То, что у нас будет ребенок – это просто замечательно. Маленькая, хорошенькая девочка, символ нашей бесконечной любви. Малышка превратит нашу жизнь в сказку и я безумно, слышишь, - он легонько тряхнул меня, - безумно этому рад.

- Жемчужинка, помни, что в первые месяцы беременности..
- Знаешь, милый, ты прав! Надо немедля сообщить маме и Яну эту восхитительную новость! – и я понеслась прочь, чтобы не слушать очередную лекцию.

Было решено, что Орландо будет поддерживать меня во время родов. Мы ходили с ним на подготовительные курсы для будущих родителей, учились дышать «по-собачьи» и испробовали все позы, призванные облегчить боль. Я столько наслушалась про то, насколько мучителен процесс появления детей на свет, что когда начались робкие схватки, в след за которыми отошли воды, я только и могла, что фыркнуть: «Родить – не сложнее тушения пожара 1-ой степени!»

Мы отправились в больницу, разместились в удобной палате, где от скуки я успела рассмотреть всю осыпавшуюся штукатурку на потолке, изучить некачественный ремонт в коридоре, по которому меня заставляли гулять врачи, поссориться из-за пустяка с Орландо, помириться, посмотреть кино и даже заметить, что в больнице просроченный огнетушитель.

Вдруг схватки стали сильнее и дольше, меня буквально скрутило в три погибели. Любимый, увидев искаженное болью выражение лица, глаза, полные муки, и услышав непритворный стон, молящий о помощи, помчался за врачем. Но анестезиолог была занята с другим пациентом и не приходила минут 35, которые показались мне вечностью. Схватка начиналась, меня плющило, я плакала, звала маму и цеплялась за мужа, не способного мне помочь ничем, кроме слов одобрения. Какие слова одобрения, когда охота покрыть нехорошими словами и врача, и пациента, его отвлекшего! Все «собачье» дыхание было забыто, натренированные позы не помогали. Я вспомнила, как в последние недели мне было тяжело и хотелось уже поскорее родить. Знала бы я, что это только цветочки! Дура. Больше никаких детей. Ни. За. Что. Точка.

Пришел анестезиолог, сделал укол, и боль ушла куда-то далеко-далеко, все плохое забылось, на лице воцарилось умиротворенное выражение. Я отпустила руку Орландо, которую до этого судорожно сжимала, и с довольным видом удобно поместила её на округлости живота.
- Все в порядке теперь, милая? – на меня глядели два больших синих глаза, в которых застыл ужас.
- Да, дорогой, у меня все отлично!
- Можно я отойду на пару минут?
- Конечно!
Любимый вышел и вернулся только через 15 минут. Выглядел он гораздо лучше, но, боюсь, детей он тоже больше не захочет.
Акушерка увела меня в родильный зал, где через пару часов на свет появились двойняшки – Лайла и Диана Табаско.

Только маме не говори

Отчетность