Пятнадцатая серия
Это было так давно – так казалось, хотя прошло всего лет пять, - если измерять время не часами, а событиями, то это было очень давно. Они учились в одной школе, Джордж в выпускном классе, Алекс на два года младше. Периодически сталкиваясь с ним в коридорах, Дель Амико обращал на него внимание - Алекс, также как и он, выделялся среди прочих учеников необычно светлыми волосами и серыми глазами. А ещё он был красивым: напоминал куклу, такого идеального мальчика, типичного куртизана – с чуть вьющимися белыми волосами, большими, всегда удивлённо распахнутыми глазами, пухлыми губами, аристократично бледной кожей – среди загорелых черноволосых парней он казался неземным созданием. Джордж не испытывал к нему никаких чувств – его не влекли такие мальчики с картинок, но периодически на переменах Дель Амико смотрел на него и улыбался: слишком уж колоритным был этот персонаж. Как раз в то время он зачитывался Уайлдом, и Алекс казался ему воплощением златокудрого Дориана Грея.
Потом кто-то из одноклассников в пьяной беседе рассказал Джорджу, что Алекс, оказывается, уже целый год сходит по нему с ума. Дель Амико самодовольно усмехнулся. Ему достаточно было только улыбнуться Алексу, чтобы этот мальчик стал его.
Джордж никогда не делал ничего, чтобы Алекс был рядом. Алекс и так был. Он обожал Джорджа, а Джордж принимал это обожание с небрежным удовольствием. Возможно, он был жесток. Но в девятнадцать лет все жестоки с теми, кто их боготворит.
Потом он с такой же жестокостью легкомысленно улетел в Америку, сообщив об этом Алексу в последний момент. Растерянные серые глаза, удивлённо приоткрытые пухлые губы и тихий вопрос: «а как же я?» И резкий утешающий ответ: «я буду писать».Быстрый прощальный поцелуй, и Джордж ушёл, не оглядываясь.
Сначала он действительно писал, редко, пару раз в месяц, когда его душило одиночество, писал длинные письма на итальянском языке – не столько Алексу, сколько прежней жизни, по которой скучал в чужой ему пока стране. Алекс быстро присылал ответы, которые Джордж никогда не хранил – они куда-то пропадали, поэтому он на них не отвечал и писал снова, только когда опять начинал скучать по дому. Потом он встретил Нила и, когда пришло очередное письмо от Алекса, сам выбросил его.
А теперь Алекс стоял перед ним – повзрослевший, более серьёзный, другой.
Время не пощадило его – его мальчишеская внешность диссонировала с изменившимся выражением лица, с наметившимися уже мимическими морщинами вокруг губ и глаз. То, что делало его прекрасным в его семнадцать лет, сейчас сыграло с ним плохую шутку. Вроде бы он и не изменился, но он перестал быть красивым. А в остальном, это был тот же Алекс, которого Джордж когда-то знал. И смотрел на него с таким же обожанием.
- Как ты здесь оказался?
- Приехал к другу, - Алекс улыбнулся. – Не ожидал встретить здесь тебя. Ты живёшь в Чикаго?
- Да… - Джордж кивнул головой, думая о том, что наверняка не к другу Алекс приехал. Его искал.
- Помнишь, как мы с тобой играли в таком же клубе?
Джордж улыбнулся. Не только играли, не только музыкой они там занимались. Алекс, видимо, истолковал его улыбку по-своему – он подался вперёд, приподнявшись на цыпочках, и поцеловал Джорджа.
Точно так же, как пять… нет, семь лет назад, точно с таким же обожанием, с такой же страстью. И точно так же, как семь лет назад, Джордж подхватил его в объятия и потащил к туалетам. Втолкнул Алекса в тесную кабинку, заметил его загоревшиеся радостью глаза. Развернулся – а раньше он и не понимал, как тут тесно, в этих кабинках – прижал к себе Алекса, не целуя его, но позволяя целовать себя. Стащил с него штаны – быстро и бесцеремонно, как всегда.
И ничего не изменилось. Тот же запах чужого тела, тот же жар под ладонями. Только лёгкое чувство гордости сменилось на чувство лёгкого отвращения к самому себе.
Одеваясь, Джордж старался не смотреть на Алекса, который наоборот искал его взгляда. А умываясь перед зеркалом, старался не смотреть и на себя: было гадко. Он знал, что Алекс где-то рядом, но предпочитал не замечать его.
Подхватил гитару и вышел из клуба, вешая её себе на плечо. Достал сигарету, остановился в свете фонаря, чтобы прикурить, и только сейчас заметил, что Алекс идёт за ним.
Джордж опустил сигарету и посмотрел на него так, как хотел бы сейчас посмотреть на себя – устало, презрительно, свысока. Алекс отступил, радость в его глазах медленно затухала. Джордж молчал и водил спичкой по сернистому боку коробка.
- Мы, - Алекс поднял на него глаза. В свете фонаря было видно, насколько он повзрослел. Повзрослел – и утратил свою прелесть юного искушающего мальчика.
- Мы… - Алекс прикусил нижнюю губу и качнулся на носках. – Мы с тобой… встретимся ещё когда-нибудь?
Джордж сломал спичку.
- Нет, - он тряхнул головой, убирая с лица волосы. Он снова был жесток, как и в семнадцать лет. А что делать? – Извини, - он развернулся и ушёл, не оглядываясь, как когда-то. Правда, тогда он не извинялся.
Джордж быстро шёл домой, не обращая внимания на уличное движение – в три часа ночи его почти и не было, автомобили проезжали редко, светофоры мигали жёлтым. Пошёл мелкий дождь, но Джордж не стал ускорять шаг – дождя он никогда не боялся, а домой сейчас не хотелось. Терзало чувство вины, а пока он мотался под дождём, можно было его задвинуть.
Но он всё равно дошёл. Прошёл мимо консьержа, который ненавидел Джорджа за его поздние возвращения, поднялся на свой шестой этаж пешком, чтобы не греметь лифтом, осторожно открыл дверь и вошёл в тёплую тишину сонной квартиры. Когда вешал куртку, случайно задел спавшего Сида. Он было зарычал, но, принюхавшись, успокоился.
- Спи, собака, спи, - пробормотал Джордж. На кухне горел свет, и Дель Амико прошёл туда. Нил спал, уронив голову на руки.
Телевизор что-то бормотал. Джордж улыбнулся – Нил его ждал. Выключил телевизор, подошёл к Нилу и положил ладони ему на плечи.
МакЛауд вздрогнул и проснулся.
- Что такое? – пробормотал он, зевнул, взглянул на часы и обернулся на Джорджа. – Четвёртый час… ты с ума сошёл.
Джордж слегка сжал его плечи:
- Пойдём спать.
Внезапно разбуженный Нил уснул сразу же, даже не раздеваясь. Джордж улыбнулся и накрыл его одеялом. Сам отошёл к окну – курить.
Чувствовал он себя препаршиво. Оказывается, почти за двадцать шесть лет своей жизни он ни разу не чувствовал себя виноватым. До сегодняшнего дня. Он привык злиться на других, считать их неправыми, его никогда не удавалось переубедить, он всегда был прав и сам был в этом уверен. А сейчас он сам оказался таким, каких всегда ненавидел. Он не прощал предательств – ещё с детства не прощал, он никогда даже не думал о том, чтобы искать свою настоящую мать, потому что не мог и не собирался ей прощать то, что она оставила его в приюте в маленьком итальянском городе, а себя он считал на такое в принципе неспособным, он не обманывал тех, кого по-настоящему любил, никогда… Джордж прислонился лбом к холодному стеклу. Даже курить не хотелось, хотя всю жизнь курить хотелось, всегда, так же, как всегда хотелось дышать.
Сигарета полетела вниз с шестого этажа, разрезая ночную темноту ярко-оранжевой точкой уголька. Где-то внизу она затухла, но Джордж этого не видел. Первый раз в жизни Джордж не знал, что ему делать. Хотелось броситься на кровать, спрятаться лицом в подушку, зажмурить глаза, заснуть и забыть. И он так бы и сделал, но на этой кровати спал Нил. Безмятежно спал, успокоенный тем, что Джордж пришёл домой. И забыть опять не получалось.
Так он и не спал всю ночь – всю ночь, что осталось. Курил, выбрасывал сигарету после двух затяжек, ходил по комнате – а там было всего три с половиной шага в одну сторону, снова курил, и так все три часа. Он даже не заметил, как за окном посветлело – просто, обернувшись, вдруг понял, что уже утро.
Через пару минут после того, как он это понял, раскатисто зазвонил старый механический будильник. Нил не мог проснуться, когда над его ухом пищали, играли и говорили разными голосами всякие электронные навороты. Его будил только этот будильник, который остался в этой квартире ещё от бабушки Нила – он не выключался от простого взмаха руки и звенел действительно громко.
Нил вздрогнул и открыл глаза. Тут же зажмурил их, вслепую нашёл будильник, выключил его и уселся посреди кровати, окончательно просыпаясь. Щурясь от света, посмотрел на Джорджа:
- Ты что, совсем не спал, что ли? – сипло спросил он, пытаясь пригладить стоящие торчком волосы.
Джордж пожал плечами:
- Нет пока.
- С ума сошёл, - Нил, зевая, поднялся и принялся собираться на работу. Джордж молча следил за ним, не меняя позы. Пару раз почти собрался признаться, но тут же отступал.
Нил оделся – Джордж любил смотреть на него в форме и даже отвлёкся от своих переживаний, когда МакЛауд вошёл в комнату.
- Ложись спать, - сказал ему Нил, улыбнувшись. – У тебя же глаза закрываются.
Джордж улыбнулся и кивнул:
- Вот провожу тебя и лягу.
- Я уже убегаю, - Нил озабоченно взглянул на часы. – Альфред меня убьёт, я и так по жизни опаздываю… Всё, до встречи, - он спешно поцеловал его. – Уходишь сегодня вечером?
- Нет.
- Ну и прекрасно, - Нил вышел из дома, напоследок звякнув ключами. Джордж задумчиво дотронулся кончиками пальцев до губ. Нил ничего не почувствовал. Он относился к нему так же, как и раньше. И Дель Амико не знал, хорошо это или плохо. Медленно он стянул через голову футболку, не глядя бросил её себе под ноги и упал на кровать, подтягивая к себя подушку.
Нила рядом не было. Можно было забыть.