САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: BAND OF HORSES, 'THE FUNERAL' (ТЕКСТ И ПЕРЕВОД)
51. Корни и ветви
Бросив случайный взгляд на календарь, я поняла, почему меня с самого утра одолевали приступы меланхолии – сегодня была годовщина отъезда Хильды. Вероятно, Марк сейчас задумчиво смотрит в сторону своего лучшего друга по имени Джек Дэниелс; или посмотрит – пить перед долгим рабочим днем в командировке не комильфо.
Не только у нас была хорошая память на даты. У Эшлин, скучным голосом рассказывающей об очередной А по очередному предмету, в глазах проскальзывало что-то нехорошее. Вспомнив, как сильно она тосковала по Альдо, я почувствовала себя еще хуже.
Впрочем, все плохое, вообще все сильные эмоции капитулировали перед грядущим переездом. Наша чуткая матушка пусть и жила большую часть года в Неаполе, но желала принимать в ремонте живейшее участие; так он превратился в поиск нового дома. Мы уже присмотрели себе симпатичный кирпичный особняк в соседнем районе, где нет актрисулек, отгрохавших себе на первый миллион дома в так называемом современном стиле, и тупых рэперов, заполнивших комнаты золотом и вульгарщиной.
Деятельная натура Розали тоже захотела поучаствовать. Хватило её только на просмотр каталогов, затем она принялась за свои дела.
***
Смазливая шатенка-ведущая взволнованно таращилась в камеру:
- Сегодня утром над Атлантическим океаном потерпел крушение частный самолет, принадлежащий Марселю Адлербергу, владельцу одного из крупнейших холдингов по продаже недвижимости. На борту вместе с ним также находились его невеста Джейна Вальтерс, секретарь Кристиан Лей и второй пилот Эндрю Бишоп. Выживших нет…
Бирюзовые океанские воды сомкнулись надо мной.
***
В новом доме все по-новому – там нет никого, кроме нас пятерых. Дом без гостей и вечеринок. С фотографиями на стенах, как в музее. С открывавшимся из северных окон чудесным видом на реку. С плющом, ласкающим стену. С воздухом, пахнущим «альпийской свежестью», а не французскими духами.
С новой спальней Марка.
Над кроватью черного дерева, с ортопедическим матрасом и одеялом из экологически чистого материала висят две фотографии. На них улыбаются, смеются, корчат гримасы. У Джулиана еще веснушки, у Марка еще пирсинг в губе.
Годы льнут к моим ногам. Я спрашиваю: почему ты сохранил фото? Мой брат - злопамятный и жестокий бывший солдат; впрочем, они не бывают бывшими. Я воображаю себе истерзанный труп Джулиана, и мне становится холодно. Светлые, крашеные под платиновую блондинку волосы Хильды в крови.
У меня богатая фантазия. Сказываются годы практики.
- Раздражающий фактор держит в тонусе, - отвечает Марк.
На самом деле, считаю я, он просто скучает.
экскурсия по дому Библиотека
Кухня-столовая
Холл первого этажа
Холл второго этажа
Спальня Антонии и Роберта
Распаковав вещи, мы начинаем их раскладывать. Накануне отъезда я вытащила из сейфа несколько переплетенных тетрадей, сейчас я их читаю. Твердый крупный почерк марширует словами, ведет полки событий и желаний. Она никогда никому не показывала свои дневники. Вероятно, потом бы завещала их сжечь, не читая, как Кафка.
Я узнаю, как познакомились мои родители. Что у мамы была алкогольная кругосветка и что плакала она в сознательной жизни один раз и то из-за гормонов. Три страницы посвящены комментариям о смерти Кайла Вальтерса: он отдал Богу душу в постели с красоткой. «Хорошо, что он успел слезть с бедняжки», - написала добрая наша мама.
Смех застревает в горле.
Недавно снова видела ведьму. Флору Кларк. Поскольку стало модным самостоятельно заниматься делами, а не перепоручать их кому-то, владельцы магазинов в нашем квартале устроили зазываловку. От криков в мегафон у меня, правда, потом сел голос, но зато было весело, напоминало об университетских временах, где все развлекались, как хотели.
Флора смотрела на меня с улыбкой. Глаза её отливали волшебным золотом.
Каждый веселится по-своему. Марк занялся рыбалкой, любимым хобби отца после охмурения девиц. Я плохо представляю, откуда рыбы берутся в нашем пруду – через подземные воды? – но брату нравится. Он даже получил награду от фанатов удочки, бронзовую табличку со своим именем и пожеланием наловить как можно больше и успешнее.
Чем бы дитя не тешилось… Впрочем, у него развилось удивительное свойство – навсегда вычеркивать людей из жизни.
***
Розали не любит салатовый цвет, молоко и когда её называют Рози. Розали - это только Розали; иногда еще мисс Вальтерс и капитан Розали, и - давным-давно было - папина принцесса.
Потому что если вам девять, то зваться папиной дочкой как-то не солидно и понижает авторитет. Ох уж эти современные дети. Хотя, мама была бы с ней согласна. Для неё девять и девятнадцать один возраст.
Был. Конечно же.
Розали идет по стопам отца и бабушки, занимаясь танцами и гимнастикой.
Она страшно активный ребенок. Иногда даже слишком – однажды школьный психолог вызвал нас с Робертом и долго рассказывал, что такая перевозбужденность вредна и самой Розали. Если бы Эшлин не завела себе подругу, дочь модного фотографа, то эта дамочка капала бы нам на мозги по поводу её излишней замкнутости. Моя девочка умна и сообразительна, быстро схватывает на лету.
Но если Розали может успокоить Роберт, есть у него такой дар, то Эшлин расшевелить почти никто не способен.
Любая хорошая и порядочная (как пошло звучит) мать была бы в ужасе от моего общения с дочерьми. Лично мне все равно. То, что есть у девочек сейчас – это максимум, что они могут от меня получить.
Никогда не отрицала, что в глазах общественности я – чудовище.
Таких красивых монстров надо поискать.