САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: СУРГАНОВА И ОРКЕСТР, "ДАЛЕКО" (ТЕКСТ)
52. Что мне скажешь?..
Её голос ничуть не изменился. Лед, шелк и профессиональное безразличие.
- У нас все в порядке, спасибо, - говорит она. Я представляю себе её длинные бледные пальцы, контрастирующие с панелью телефона. На них нет и не будет колец.
- Рада слышать, - отвечаю я дежурным мертвым голосом; добавить чуть-чуть тепла, и получится стандартный деловой тон. В моей жизни мало места для искренних эмоций. Она это понимает, она честна до отвращения и не выказывает мне никакой приязни, да и неприязни тоже.
- Антония, я благодарна тебе за все, что ты для нас сделала, но нужды в твоих деньгах больше нет. Мой доход стабилен.
Она может добавить: ты, конечно, вправе звонить и просто так, но прекрасно знает, что я этого не сделаю. Её выходка принесла успех, и мы обе уверены, что правды никто не узнает. Я сама догадалась не сразу. Теперь же нас больше ничего не связывает.
- Что ж, всего вам хорошего, - равнодушно желаю я. – Прощай, Хильда.
- Прощай, - роняет она и отключается.
Итак, минус одно дело из недельного списка.
До визита к маникюрше еще два часа, можно побездельничать, валяясь на кровати. Никогда раньше так не делала. Оказывается, прожив на свете тридцать семь лет, можно найти много новых занятий, которые, правда, больше приличествуют детям. Я чувствую себя живой; кажется, это уместно назвать еще словом апгрейд.
Однажды утром моя жизнь переменилась. Не то холодный ветер, бьющий в уши во время пробежки, прочистил голову, не то все скучно и обыденно встало на свои места: иногда самые лучшие мысли приходят в странное время. Один из важнейших разговоров состоялся в библиотеке; Роберт был в пижаме, я не успела снять спортивный костюм.
Мы решили официально не разводиться, чтобы не поднимать шумиху. Девочки почти взрослые, но это «почти» - ключевое слово, подростки известны своей взбалмошностью и неумением сначала думать, а потом делать. Сама такая была. А так кольцо на пальце сохраняет видимость полной семьи. Роберт никуда не собирался уезжать, просто перенес вещи в гостевую спальню; он и без того часто задерживался в центре, снимал там студию, совмещенную с помещениями для занятий, и порой ему приходилось ночевать вне дома.
- Мы теперь как брат и сестра, - иронично заметил Роберт, я подавила нервный смешок.
К нашему счастью и горю прочих членов семьи возможные пересуды потерялись на фоне кончины отца Вернера, дяди Михаэля. Смерть его была странной: он отправился инспектировать лаборатории одной фармацевтической компании, из-за недосмотра работников был укушен одним из животных, на котором тестировали продукт, вскоре почувствовал недомогание и неделю спустя умер в больнице, не приходя в сознание. Больше похоже на третьеразрядный фильм ужасов, но так случилось на самом деле.
Трагедия на время собрала вместе все семейство. Лизель покинула свою Австралию, дядя Рамиро прервал отшельнические каникулы на свежекупленном острове в Карибском море, даже Джулиан, этот знаток географии, публикующий популярные заметки путешественника, мелькнул на пороге дома Дерриков.
Разглядывая безупречный профиль троюродного братца, я размышляла: догадался ли он? Лишних имен Джулиан не упоминал, намеков не делал, Марку точно не звонил; «защити меня от самого себя» - вот как называлась эта ситуация.
***
Я вынуждена была констатировать, что блестящего предпринимателя из меня не получилось, чаяния дедушки Рихарда ни к чему не привели. Пессимистичный настрой усугубили карьерные успехи остальных. Я нашла в себе силы порадоваться. Скрежеща зубами.
Подопечные Роберта в нелегком искусстве балета получили свои первые крупные награды, прославившись пока что на всю страну. Мне кажется, у него роман с одной из «лебедей»; наверное, она хороша в постели, эти девчонки все ходячие скелеты.
Мой драгоценный брат достиг вершины в спорте. Его команда – фаворит этого сезона, деньги текут рекой, честолюбие удовлетворено. Сам он не особо любит играть в футбол, сказывается давняя, подростковая еще травма. А погонять других… Марк это обожает. Тут поговорка о мужчинах-больших детях оказывается правдой.
К тринадцатому дню рождения племянниц он переоборудовал наш тренажерный зал, добавив туда роскошную боксерскую грушу, а на задний двор армейскую полосу препятствий. Третья после дяди и отца любительница физических упражнений пришла в восторг. Стремительно осознав свою растущую привлекательность и оставшись довольной приличным для её возраста размером груди, она сменила джинсы на короткие женственные платья (острые коленки не самое приятное зрелище, но Розали не переубедишь), заплела волосы в легкомысленные косы и пристрастилась к косметике.
Её близняшка ничего менять не стала. Эшлин, казалось, глубоко плевать на внешность и симпатии парней. Она гораздо умнее своей сестры, но чересчур рассудительна для подростка. Глупости, совершаемые в этом возрасте, либо милые, либо глобальные, но без них не познаешь жизнь.
Я в её возрасте была законченной идиоткой. Не знаю, многое ли изменилось с тех пор, но я точно стала мудрее, нахлебавшись вдоволь последствий. Но целеустремленность у нас общая: Эшлин все-таки попала в ту самую частную школу, исключительно благодаря своим успехам на поприще учебы. С ней заодно прихватили и Розали, которая несказанно обрадовалась повышению статуса. Амбиции она унаследовала от бабушки…
… но умеренность – это совершенно не её. Пару дней назад я наблюдала поцелуй Розали с каким-то рыжим хмырем лет четырнадцати. Самое смешное, что эта дурочка пыталась изобразить страсть и опыт. Лучше бы я этого не видела, честное слово. По рассказам Лизель, которая в свое время кидалась на все, что шевелится, удовольствие начинаешь получать десяток партнеров спустя; принцесса облобызала всех жаб, чтобы найти правильного принца. (Свой первый поцелуй я стараюсь не вспоминать. Но нам обоим хватило такта не кричать, что это было ошибкой).
Моя старшая дочь (как пять минут разницы во времени ловко определяют разницу в возрасте!) в противовес сестре ведет себя тихо и скромно. Её взяли в престижный Клуб Будущих Юристов - так его в школе называют – и теперь она проводит там почти все свободное время. Эшлин говорит, что еще не уверена в своей будущей профессии, но попробовать всегда интересно. Она так тщательно собирается перед выходом, будто на свидание идет.
***
Лето выдалось чудесное – даже затворницы вроде меня почувствовали необходимость в прогулках на свежем воздухе. Поговорив с управляющим, я спустилась на кухню за крекерами. Их я не нашла, какой-то наглец уже успел стащить, зато обнаружила братца, с постной миной восседающего за столом. С постной миной и в одних пижамных штанах.
- Что? – вызверился он, наткнувшись на мой осуждающий взгляд.
- Маркус, душа моя, такая дивная погода, а ты тут убиваешь время самым омерзительным способом из всех! – признаю, немного театрально вышло, зато подействовало.
Марк усмехнулся:
- Обычно это тебя приходилось пинками выгонять из комнаты.
- Не стоит за мной повторять, вредно для здоровья.
Брат состроил гримасу, отдаленно напоминающую восторг, и удостоился за это бодрого похлопывания по плечу. Мы взяли его старую машину и поехали в Королевский Сад, парк в нескольких милях от Эмбер Бэй. Пройдя бесконечное море цветов, перешли на прогулочные дорожки, змеями окаймляющие клумбы и беседки.
Последний раз мы приезжали сюда много лет назад… Нам было пятнадцать; лето выдалось прохладное, и я куталась в легкую куртку, пытаясь сохранить тепло, Марк вел меня за руку, от него шел такой жар, что я очень скоро согрелась. Мои волосы были все в лепестках, гонимых ветром по парку, и он терпеливо их убирал.
- О чем задумалась? – спросил Марк сегодняшний, легонько тронув мое плечо.
- О нас, - честно ответила я.
- Благодатная тема, - засмеялся он. – Неистощимая на воспоминания.
Мы сели на скамейку. Я с наслаждением вытянула гудящие ноги: не думала, что так быстро устану; а еще через минуту скинула туфли. Совсем старая стала. Целая жизнь отделяет меня нынешнюю от той мечтательной девочки, такой смешной в своей искренности… Девочки, которую вскоре обожаемый старший брат познакомил со своей девушкой, этой мочалкой Дариной.
- Антония, ты сутулишься? – гневно вопросил Марк. В ту же секунду меня подняли со скамейки и принялись разминать плечи.
- Начинается, - пробормотала я, привычно отдаваясь его рукам. Рукам, которые вечность назад чуть не сломали мне шею. И я бы не возражала.
- Расслабься, - сказал Марк. Да как тут расслабишься?..
- Маркус?
- Что?
- Как думаешь, это все того стоило?
Не было нужды пояснять – он всегда понимал меня с полуслова.
- Стоило, - ответил Марк преспокойно, но каким-то десятым чутьем я расслышала в его голосе все, что чувствовала сама.
Вот и славно. Он убрал руки, выругался вполголоса и вручил мне туфли. Сказал:
- Поехали домой.