12. 雪 the snow
(снег)
Тело ощущалось как чужое, не мое, вокруг темно, и какие-то люди ходили вокруг, я слышала их голоса нечетко, словно через огромную металлическую трубу, покрытую ржавчиной. Глаза застилала кровавая пелена, было тяжело дышать, точно в горле застрял острый кусок гранита и при всяком вдохе пронзал насквозь тело мириадами крохотных шипов. Тошнотворно воняло кипящей кровью, асфальт под моей спиной расплавился от жара полуденного солнца, постепенно отпуская накопленное за день тепло в вечерний воздух. Думалось, что я изжарюсь на этом пятаке в удушливой подворотне заживо и в собственном соку.
Один из тех, кто окружал меня, что-то спросил, обращаясь ко мне, но ничего не было понятно. Ни единого звука совершенно невозможно было различить из-за звенящей тишины внутри и монотонного гула крови в барабанных перепонках. Сил хватало только на то, чтобы повернуть голову и, увидев раскаленный асфальт, сплюнуть на него немного крови из разбитой губы. От маленького бурого пятна тут же поднялась ввысь легкая струйка пара, а вонь крови стала нестерпимо сильной. Человек снова что-то повторил, а его обувь внезапно стала четкой, как-будто кто-то нацепил мне на нос очки. Осознавая всю опасность положения, я инстинктивно попыталась закрыть лицо руками, в надежде хоть как-то защититься от тяжелого ботинка, медленно приближающегося к лицу, и с удивлением обнаружила, что у меня руки моего мужа.
Я проснулась с криком, в полусне пытаясь вырваться из кресла, которое, казалось, крепко вцепилось мне в руки и ноги, а все пассажиры в салоне беспокойно оглядывались на меня и перешептывались между собой. Через пару мгновений, когда я уже мало-мальски пришла в себя, а шептание утихло, до меня дошло, что такое поведение не к месту в салоне самолета. Освободившись от внезапно ставшего ненавистным ремня безопасности, я прошла в туалет и умылась. Стало гораздо легче. Остаток полета прошел более-менее спокойно, ведь я крепко держала неясный страх, рвущийся с поводка. Я смотрела на погрузившуюся во мрак Москву с высоты далеко не птичьего полета.
После получения багажа в аэропорте Шереметьево, я наконец-то вышла на улицу, и сразу же на лицо упало несколько снежинок. На поверку, в Москве оказалось куда холоднее, чем я думала, но это неудивительно: после удушливого климата субтропиков заснеженная российская зима любому показалась бы лютой. Но даже этот неприветливый морозный воздух почудился мне сладким, он веял чем-то новым и волнительным. Я вдыхала его полной грудью, не беспокоясь о том, что так можно подхватить простуду, ведь я слишком долго тосковала по строгой зиме. Улыбаясь неизведанному, я села в такси и попросила водителя отвезти меня в отель Корстон, что некогда был общежитием. Когда мы были в этом городе в предыдущий раз, я хотела остановиться именно там, уж не знаю почему, но муж настоял на том, что всего лишь четыре звезды как-то непрезентабельно. Ну конечно, ему все шесть с плюсом подавай. Зато теперь я могла поступать так, как хочу я, не оглядываясь на чужие желания. Слишком долго моя голова была занята его руками. Мыслями. Чувствами. Не оставляя места для себя…
Тем временем машина уже съехала с Ленинградского проспекта, и я смотрела на проплывающие мимо здания Садового кольца, размышляя: отчего все-таки я выбрала Москву? Ведь это же большой город, столица огромной страны второго мира, в котором сложно найти нормальную работу, жилье за приемлемые деньги или доехать из центра до окраины не попав ни в одну пробку. Серый и грязный город, покрытый куполом смога, пеленой разврата и коррупции. Но все эти душещипательные подробности хоть и относятся к делу, да не очень. Это беспредельно атмосферный город, который умудрялся выживать на протяжении долгих столетий и продолжает развиваться наперекор всему. Его очарование узеньких кривых улочек стихийной застройки не сравнить ни с чем. Москва, черт ее дери — яркая индивидуальность, скопище оригиналов, одиночество непохожих. Город с потрясающей историей, в конце концов. Город, в который отчего-то всегда хотелось вернуться.
Несмотря на предновогоднюю суету, в отеле нашлись свободные номера, в один из которых я и заселилась. Десятый этаж, просторная комната и широкая двуспальная кровать с кучей мягких подушек только для меня одной. Длительный перелет с пересадкой в Бейджине* и путешествия на такси по пробкам совершенно вымотали меня, и поэтому, приняв душ, я свалилась без сил на белоснежные простыни.
Когда я проснулась, было очень солнечно и тихо, словно я единственная, кто есть в этом огромном отеле; волшебные лучи рыжеватого света проникали в комнату сквозь невесомые шторки, но воздух не был прозрачным, как ему положено, он трепетал и сочился светом сочного апельсина. Я любовалась этим рассветом, потрясенная, молча и с наслаждением. Никогда не думала прежде, что зимой, в конце декабря, может быть такой рассвет. Потянувшись, я вылезла из-под одеяла и выглянула в окно, за которым по улице Косыгина туда-сюда сновали редкие маленькие машинки. Безоблачное яркое зимнее небо, тишина, теплые лучи света и морозный ветерок из приоткрытого окна заставили меня улыбнуться. Уже тогда я знала, что подружусь с этим городом, и именно в нем начну свою новую жизнь безо лжи, обмана и мук прошлого.
Пока я была в душе и одевалась, принесли очень вкусный, но простой завтрак: омлет, пара тостов и грейпфрутовый сок. Я улыбнулась стакану и осушила его до дна, ведь теперь нечего бояться. Покончив с завтраком, я вышла из номера и увидела, что отель не так уж пуст, как мне показалось в начале. Я спустилась в фойе и в момент моего появления из динамиков прозвучали слова полузабытой песни из середины двухтысячных:
— И во мне на дне нет даже места для злости,
Отпусти меня в небо, отпусти и не бойся
Пока… я еще жива.**
Мимолетно удивившись этим как нельзя лучше подходящим словам к моей ситуации, я вышла прочь, на улицу. Снаружи весь мир состоял из воды и замерзал, микроскопические льдинки падали на мои волосы и плечи, укутывая вихрем кристаллов. Я подняла голову к небу и смотрела в бесконечную глубокую лазурь, щуря глаза от солнца. О такое красивое небо не жаль разбиться, точно блюдце — на счастье.
Через дорогу оказалось интернет-кафе, куда я тут же зашла. Надо было узнать, каким образом нынче разводятся и где я смогу найти банкоматы или отделения банков, в которых можно снять деньги с моей привередливой карты.
Маршрут складывался вполне удачный — все пункты назначения находились по пути. Ближайший банкомат обнаружился всего в паре остановок метро, и мне захотелось немного покататься, да и не тратить лишний раз деньги на такси. Рассудив не терять времени на интернет, я отправилась в красивую и темпераментную московскую подземку. Проехав те самые пару остановок в заполненном разношерстной публикой вагоне, я вынырнула из бурлящего потока собственных мыслей и слилась с толпой людей, суетливо сновавших вокруг и обсуждавших, какие подарки они приготовили своим близким. Мне подумалось, что некому делать подарки, кроме себя самой, поэтому я твердо решила, что побаловать себя необходимо.
Все намеченные в этот день дела я сделала относительно быстро: сняла все средства со своего счета, оставила заявление о разводе в ЗАГСе, подписав дешевой ручкой в пластилиновых от волнения пальцах, что на раздел совместного имущества я не претендую, и со спокойной душой отправилась по магазинам. В итоге купила себе пару обаятельных теплых сапог и осталась очень довольна совершенной покупкой.
Подумав, что можно бы было пафосно выкинуть телефон и обручальное кольцо с моста в реку, как делают в драматических фильмах, я смело откинула дурацкую мысль: ведь аппарат мне еще пригодится, а за колечко можно выручить приличную сумму, так что красивые, но бессмысленные жесты я совершила лишь мысленно. Прийдя к этому умозаключению, я завернула во встретившийся мне на пути ломбард, где и заложила злосчастное кольцо, что все это время продолжало находиться на безымянном пальце. Симпатичный парень за стойкой, недоуменно глядя как я снимаю украшение, спросил:
— Вы уверены?
Вместо ответа я лишь кивнула; зачем объяснять постороннему человеку почему в канун нового года я продаю свое обручальное кольцо? За бриллианты, вживленные в платину я получила весьма неплохие деньги, как и рассчитывала. В очередной раз облегченно вдохнув вечерний воздух, я зашла в салон связи и приобрела новую сим-карту с местным номером. Концы обрублены, а мосты сожжены — назад пути нет, и я никогда не буду об этом жалеть.
Вернувшись в номер, я свалилась без сил на постель. Как и предыдущей ночью в Москве, мне не приснилось никаких дурных снов. И я была очень рада этому.
А через пару дней наступил новый, две тысячи одиннадцатый год, счастливый и свободный.
__________
* Beijin — название столицы материкового Китая, Пекина, на родном языке.
** Песня группы Тотал «Сердце в руке», 2004.
бонусы