[em_susanin]

спасибо всем! да бросьте вы этого Книголюба, нам с Миней такие ветренные мужики не нужны! Будем искать кого-нибудь по-надежней И еще насчет бэбёнка - я не люблю, когда генетика от одних и тех же симов, мне нравиться экспериментировать!

Итак, вдохните воздух поглубже, и...

Четвертая глава: Маленькие бедки, или Снова про безответственность

Как ни старалась заглушить Миня начавшуюся внезапно тошниловку сном, ей это мало помогало, добивал все это Книголюб, «тихо» (так ему, наверное, казалось) прыгавший на батуте, при этом счастливо визжа на всю округу (может быть, во всем виновата ветреная Китаянка?). А Миню, в это время пытавшейся уснуть, терзали смутные сомнения, уж не беременна ль она?

Ответ она получила довольно-таки быстро: только встала с постели, на неё сразу напялился бесформенный балахон, что обычно надевают женщины на сносях. Миня, ужаснувшись, так и не смогла понять, какого черта вместо её дизайнерского «скафандра» на ней какая-то стрёмная кофточка с накслейкой с неприличными словами. Но к сожалению, через пару минут вспомнила о совем старом добром белом друге, и теперь ей открылась та самая ужасная истина.

Как ни старалась она задержаться в полюбившейся ей за это время пожарной станции, Батя, узнав о её беремености, с радостью подпрыгивая вывел из здания сказав, что даст любое колличество дней, чтобы только Минечка и её будущий отпрыск были здоровы. Миня понимала, что её сплавляют в декрет, чтобы восстановить жесткий патриархальный устой, но уже выходя из здания под прощальный плач сотрудников, она придумывала план мести для Бати.

Придя в свою каморку, она даже не знала теперь чем ей заниматься весь день: тогда у неё были и друзья и верные поклонники, и тусы в пожарке… решив для начала попробовать сделать то, чему её учила книжица по кулинарии, которую она в незапамятные времена сперла из-под носа у Книголюба, Миня начала готовить себе обед, состоящий из «диетической» булки с «диетическим» арахисовым маслом.

Посидев на новенькой ванне в форме медведа, и скушав аппетитный бутерброд, Миня решила: раз уж Злобный Демиург послал ей такое «счастье», она должна принять его «таким, какой оно есть». Поэтому сиганула в библиотеку тырить книжки про беременность.
А после её посетила совершенно дизайнерская мысль: почему бы не повесить новехонький её топор, который ей как-то вручили в ратуше, над кроватью? «В этом целых два плюса, - сказала она. – Во-первых, это оригинально и неординарно (я должна же поддерживать свою репутацию!), а во-вторых, это безопасно – когда ко мне ночью придет вор, он уже от меня не выйдет!» На что окоченевший от ужаса Демиург слабо прошептал: «Бедняжечка…»

На следующий день, Миня с ужасом осознала, что в её холодильнике как в пустыне: один только ветер. Поэтому она быстро сообразила куда ей надо чапать за продуктами (нет, не в продуктовый магазин, как подумал внимательный читатель, а, конечно же в «Общественные сады Твинбрука»!). Прибыв на место назначения, Миня завизжала от восхищения: столько плодоносящих деревьев и «кустарников»! Но быстро взяв себя в руки, она, разумеется начала обирать все, что было на этом участке: яблоки, помидоры, лаймы, паприку, картофель… Глаза разбегались, а деревья словно взбесились: не успевала бедная Миня обобрать одно дерево и приняться за другое, так то самое первое дерево снова давало плоды! Бедная Минечка подохла бы с голоду, если бы не богатейший урожай, который она уже успела собрать, но от неё воняло за пять километров, поэтому как она не старалась скрыться из виду за забором от надсмотрщицы, заметившей пропажу овощей и фруктов, понятное дело, это не имело никаких успехов: надсмотрщица, увидев Миню с её неприличной кофточкой, быстро выпроводила её вон, даже не обращая внимания на мольбы о «голодающем дитятке и мамане».

Но Миня была из тех существ, коим если что в голову вобьется, ни каким калачом не выманешь. Именно поэтому, она, дождавшись пока надсмоторщица уйдет, прокралась тайно в сад, где вдоволь набрала себе полные карманы плодов, и еще даже с полчасика поиграла в казаков-райзбойников с бабочками, которые упорно не хотели от неё улетать, наоборот даже, садились ей на нос.

Утром, вдоволь наевшись яблоков и лаймов, что собрала вчера в общественных садах, Миня с выкатившимся пузом пошла «по гостям»: так мило она скрывала свое собирательное хобби. Позвонив в одно из дверей, ей открыл миловидный дедуля-негр с седым ирокезом и спросил: «Какова цель вашего визита, барышня?» Миня, почесав сначала тыковку, потом подбородок, махнула рукой на дедулю, выражавшегося непонятными для неё словами, пошла дальше. Дальше был богатенького вида домик, с двумя мусороперерабатывающими корзинами, которые тут же заинтересовали Миню. Увидевшая в окно девочка, что незнакомая беременная тетя роется в её личных мусороперерабатывающих ящиках, вышла чтобы вежливо послать тетю в находящийся неподалеку роддом, так тут же её желния осуществились! Минечка ухватилась за живот и завопила что есть мочи: «О святые Боги и Демиурги!» А бедолага-девочка сама испугалась и начала приплясывать от страха, отчаянно визжа, даже забыв, куда она только что хотела послать тетю.

Но тетя и сама догадалась куда идти: она хоть и легкомысленная, но не такая глупая, как кажется на первый взгляд. Найдя взглядом-сканером, присущим всем долоривоннцам, больницу а-ля роддом, Минечка сразу села в такси и помчалась на все лихие. Чуть похоже подбежал растрепанный папаша, которому позвонили врачи, когда из Мининого кармана выпал листочек с корявыми циферками и подписью «Симпатяжка-водитель со смешной прической». Вышла Миня с очаровательным зеленом в синем сверточком на руках, и с опешившим папашей на подгонялах.

Для пущего виду только прошествовав мимо него домой, она начала на него так орать и матюкаться, что бедолага аж опешил. Злобный Демиург тоже не понял, за что ему, бедному влетело, но из страстных речей Мини, было ясно только: «Мне двадцать пять лет – вся жизнь впереди, а ты - идиот!..» (это еще мягко перефразированно) В общем, переругалась Миня со своим «симпатяжкой-водителем» в пух и прах, тот ушел, хлопнув дверью, а наглая зеленка еще долго показывала в окно ему язык.

Потом, досконально изучив через лупу своего отпрыска, Минечка засюсюкала: «Ах ты, мой мазяка-бубузяка!» и давай его обнимать, щекотать, «бубузякать»! Демиург даже пожалел бедного дитятку, Минька его так зитискала, что ему аж плохо было! В конце концов, перебрав все ей известные долоривоннские имена Миня остановилась на Мусарафадиноре (так звали её двоюродного шурина, объяснила она).

Но потом поняла, какую оплошность она совершила: её двоюродный шурин страшно любил разводить истерики, это случилось и с Мусарафадинором (для не привыкших к таким именам читателей, будем называть его Муфом): только Минечка отвлечется на книжку, стыренную из библиотеки, так малыш как закричит! Миня сразу бежала к нему с бутылкой, или новыми пеленками, или прочей детской лабудой… Так скоро самое её любимое время суток стало то, когда Муф спокойненько посапывает в своей кроватке. Только тогда зеленка могла спокойненько лечь спать и наконец-то заснуть, пусть только на пять минуточек…

Или же она предавалась прекрасным воспоминаниям о том времени, когда могла спокойно почитать книжецу по кулинарии и попробовать её в действии…