Серия 14.
Через пару месяцев в городе установилось жаркое лето. Кэрол такая погода напоминала о лете их знакомства с Шепом. Она скучала по нему. Немного утешали слова Марка: «Если ты его любишь, и он тебя любит, то вы будете вместе».
Однажды Кэрол вернулась домой из магазина и увидела, что автоответчик на телефоне мигает красным огоньком. Девушка нажала кнопку «прослушать сообщение» и замерла, услышав голос Шеппарда.
Он сообщил, что улетает из города. Далеко на юг. Напомнил, что любит её. Кэрол выключила аппарат. Притупившаяся было боль от разлуки с Шепом снова резанула по сердцу. Девушка обвела глазами комнату: знакомые стены, окна, пол… шкаф, тоже знакомый ей до последней царапины… Но всё изменилось. Потому что Шеппарда здесь уже нет. И никогда, наверное, не будет.
Кэрол глотала солёный слёзы, а потом неожиданно зло улыбнулась: вспомнила фразу Шеппарда, брошенную после того, как он привёз в приёмное несостоявшуюся самоубийцу, девушку, которая пыталась отравиться снотворным:
« Если человек хочет умереть, то он не глотает таблетки, а берёт лезвие, находит вену и режет».
Девушка перестала улыбаться. Лезвие? Прекрасно. Сейчас будет лезвие. Лезвие – не таблетки, на этот раз должно получиться. Кэрол вошла в ванную и остановилась, глядя на себя в зеркало.
Какая разница, через год или сейчас? Практически никакой. На мгновение девушка вспомнила о близнецах. Но она всё равно не успеет их вырастить, увидеть их первые шаги, услышать первые слова… Кэрол взяла в руки холодное лезвие. Посмотрела на своё запястье. В тонкой синей жилке, пульсирующей под кожей, была жизнь. Девушка не отводила глаз от своей руки. Ей нечего терять. Она смертельно больна. Ей с каждым днём становиться всё хуже и хуже. А впереди Кэрол ждёт мучительный курс химиотерапии, выпадение волос, бессонные ночи под капельницей, сильные боли… и крошечный лучик надежды. Настолько небольшой, что поверить в него очень сложно. Кэрол показалось, что прошло мучительно много времени, а на самом деле она стояла на холодном полу не многим более минуты. Девушка закрыла глаза. Она может уйти на тот свет сама, если жизнь настолько невозможна, но лишить жизни ещё двух ни в чём не повинных человек… Детей…Своих детей… Это невозможно… Лезвие холодило пальцы и маняще поблескивало. Девушка резко открыла краны, и теплая вода с шумом полилась в ванну. Отдельные капли, отскакивая от эмалированных стенок, обжигали Кэрол. Так надо. Она потеряла всё: любимую работу, любимого человека… Не осталось ничего. Девушка шёпотом повторила это слово, чётко разделяя его на слоги: ни-че-го… Пустота и тьма. Тьма и пустота. Густой чёрный цвет. Цвет траура. Кэрол сама испугалась, сколько безнадёжности она вложила в это простое короткое слово, которым раньше отвечала на вопрос «что случилось?». Так не бывает. Что-то всегда случается. А ничего не происходит после того, как тонкая зелёная линия на мониторе обрывается, когда его ритмичный писк перерастает в сплошной, лишающий надежды, бесконечный звук, после удара дефибрилляторами и фразы: «мы сделали всё, что могли». Пальцы девушки вспотели, лезвие выскользнуло из них и с коротким звоном упало на пол.
- Чёрт… - прошептала девушка. – Даже умереть не получается по-человечески.
Кэрол подняла с пола лезвие и с горькой усмешкой посмотрела на него. С виду такой мирный, безопасный предмет, лежит на ладони, блестит, будто весело подмигивает. И с первого взгляда не догадаешься, что в нём таится смерть.
Девушка глубоко вздохнула и прислонила лезвие к запястью.