[Jastina]

Cloudy, спасибо!

ты описываешь жизнь с чувствами, то есть кажется, что это действительно случилось, и что герои испытали эти чувства сами. Иногда думаю, что династии - это так далеко от нас, но отчеты Мерит были реальными.

Наигрывая отчёт, я всегда представляю, что могли бы почувствовать персонажи в той или иной ситуации
К тому же, почти все образы в семье Малик и их окружении "списаны" с людей, которых я знаю. И я рада, если всё это действительно делает отчёты хотя бы чуточку реальными.)

Keane - Everybody's Changing

Текст и перевод

О том, как остаться собой

Ты же славно соображаешь, ты вихрь, ты гонщица, только нужен внутри контакт проводков нехитрых.
Просто помни, что вот когда этот мир закончится – твое имя смешное тоже должно быть в титрах.

За прошедшее со смерти Бэль время я уяснила одно: жизнь продолжается. Она сильнее всего. И рано или поздно, но этот момент обязательно настанет. Момент, когда вы вернётесь к своей привычной повседневности. И всё будет как раньше… почти.
Правда, вскоре оказалось, что перемены в семействе Малик неизбежны. Их виновниками стали влюблённые голубки Алекс и Дестини. Я ещё не успела понять, почему выражение глаз брата так странно изменилось буквально за несколько дней, когда Дестини не выдержала и сама во всём призналась.
Ребёнок! У них будет ребёнок. Мама расцвела на глазах, отец сдержанно поздравлял Алекса, а я… я чувствовала смятение. Ребёнок в нашем доме. Маленький человечек – беспомощный, кричащий, ничего не соображающий. Когда он достигнет моего возраста, я буду, наверное, уже старой. Или ещё нет? Шестнадцать плюс шестнадцать… итого… Хм. Иногда арифметика отказывалась мне подчиняться. Я к этому привыкла.
Я стану тётей! В старой детской поселится мой племянник. Как его назовут? Нужно ли будет с ним возиться? Где я смогу укрыться от назойливого шума? Дети, их рождение и воспитание – всё это представлялось таким далёким и таким… ненужным мне.
А Дестини всё скакала по гостиной, демонстрируя всем свой всё ещё возмутительно плоский и подтянутый животик.

Не думала, что это в принципе возможно, но Алекс утроил своё внимание по отношению к жене. За ужином он несколько раз интересовался, можно ли ей есть то или иное блюдо. После ужина предлагал наполнить ванну, чтобы будущая мамочка могла расслабиться. После ванны помогал ей одеться и делал массаж. После массажа… Ой, фу. У них ведь и так будет ребёнок, зачем же каждую ночь…?

Несколько ночей я проспала, сунув голову под подушку, а потом меня на какое-то время отвлекла подготовка к выпускному. Я не испытывала никакого волнения или радостного предвкушения, не собиралась отдаться за кулисами актового зала подвыпившему однокласснику или высказать учительнице химии все обиды, что затаила за школьные годы.
Но у меня была своя программа-минимум:

1. Найти такое платье, которое утрёт нос расфуфыренным идиоткам из класса.
2. Нанять лимузин, чтобы появиться по-настоящему эффектно.
3. Не пить ни глоточка на праздновании.

Я собиралась весь вечер провести трезвой и во всеоружии. Давно мечтала заснять на фотоаппарат пьяные буйства одноклассников. После официального окончания школы ничто не помешает мне выложить компромат в Интернет.
Нельзя сказать, что я ненавидела свой класс. И школа не была для меня таким уж мучением. Но вернуться туда снова я не согласилась бы и за миллион симолеонов. Даже за десять миллионов не согласилась бы, размышляла я, рассеянно поглядывая в окно лимузина на вечерние улицы Бриджпорта.

А потом я вышла из машины на площади и ненадолго остановилась перед фасадом школы. Здесь я провела несколько лет. Никакой ностальгии, разумеется. Но всё-таки странно – на протяжении десяти лет приходить сюда каждое утро, а этой ночью придти и уйти навсегда. Как будто из моей жизни выпал большой фрагмент, который должен был стать важным и определяющим, но…
Пора входить.

… Хах, ну конечно. Все мы знаем поговорку про благие намерения… и далее по тексту. Так вышло и в моём случае. Нет, моё платье – спасибо тёте Митци и её знакомому модельеру – действительно всех поразило. И тот факт, что я прибыла на лимузине. И гулянку я сфотографировала. А потом всё-таки решилась глотнуть шампанского.
Не потому, что передумала и решила кому-то отдаться, а кому-то высказать наболевшее. А вообще-то – это с какой стороны посмотреть.
Потому что всё дело было в Сальваторе. Если кто-то прочтёт мои записи, то решит, что дело всегда в нём. Ненавижу его за это! И за то, что он в компании ещё нескольких выпускников прошлых лет зарулил на нашу вечеринку.
Я разрывалась между желанием немедленно сбежать, броситься ему на шею и послать к чёрту за то, что он когда-то влюбился не в меня, а в Бэль. Как это глупо, правда? Благоразумная девочка Мередит так и подумала. И, чтобы успокоиться, пригубила шампанского. Из горлышка. Взобравшись на стол.
Дальнейшее помню эпизодически.

Меня провозгласили королевой бала (неужели за те коленца, что я выделывала на столе?), потом я вроде как собиралась пригласить Сальваторе на танец, но он предложил отвезти меня домой… Я, конечно, рассердилась. Потом снова провал. Потом – яркие огни… надеюсь, меня не похищали инопланетяне?
Очнулась я дома, в своей кровати. Когда вышла к завтраку, оказалось, что все уже ужинают.
Выпускной удался. На память осталась фотография – понятия не имею, где и когда я позировала. Но на ногах уже явно не стояла…

На мне было всё то же платье – правда, несколько помятое. После ужина я подсела к Алексу, который читал газету на диване, и постаралась выяснить подробности своего падения. Хотела задавать понемногу наводящие вопросы, но Алекс меня опередил:
- Хэй, пьянчужка.
- Очень смешно. Что вчера было?
- Откуда я знаю? Ты веселилась без нас. Сальваторе приволок тебя домой под утро – скажи спасибо, что рядом оказался он, а не какой-нибудь похотливый одноклассничек.
- Ты обо мне заботишься, это так мило, - хихикнула я. Но тут же посерьезнела: - А что он сказал? Что я… что я делала?

- Ну, он не рассказал, что ты делала. Просто передал тебя папе с рук на руки и объявил, что вынужден на какое-то время уехать из города. Выглядел очень… подавленным.
- Что?! Почему?!
- Я не успел спросить. Он очень спешил. Прямо… испарился.

Я достала Алекса просьбами выяснить, что я такого сказала (или сделала?!) Сальваторе, что он решил спастись бегством. Но брат так и не смог связаться с лучшим другом: дома Сальваторе не появлялся, а его мобильный телефон не отвечал.
Потом Алекс на некоторое время забыл о поисках: его ненаглядная Дестини наконец-то соизволила произвести на свет наследника. Она орала как ненормальная, пока все спешно собиралась в больницу, а я пряталась в своей комнате, накрывшись двумя одеялами.

Из-под одеяла меня извлекли спустя несколько часов. Ведомая мамой, я осторожно выглянула в гостиную, чтобы увидеть краснолицее орущее существо в пелёнках… и ахнула. Существ было два! А как же мой маленький племянничек?
Никакого племянничка… Теперь у меня было две племянницы – Франка и Максин. Получается, вдвое больше крика, испачканных пелёнок и возни с младенцами.
Странно было видеть счастливые лица Алекса и Дестини. Они как будто бы отгородились от остальных невидимой стеной. Они стали родителями. Их жизни больше не принадлежали им самим. А потом я поняла, что этой же стеной отгорожены от меня и мама с папой. Она ничуть не мешала, эта невидимая перегородка, но я её отчётливо ощущала. И это было странно.

Младенцы меня неожиданно интриговали. Я тайком наклеила на их кровати стикеры с именами и время от времени заглядывала в детскую, чтобы попытаться найти в их внешности хоть какие-то отличия.
Мои опасения относительно крика и шума почти не оправдались. Франка большую часть времени проводила, сонно улыбаясь или задумчиво рассматривая потолок. Максин оказалась более эмоциональна, и около её кроватки я проводила гораздо больше времени. Она то ухмылялась, то щурила глаза, то начинала вдруг тихонько мурлыкать что-то себе под нос. Она была очень странной, эта девочка, к которой меня так тянуло.

Но мне приходилось скрывать интерес к двойняшкам. Ведь за их время и внимание и так шла нешуточная борьба. Иногда кто-нибудь из родных даже занимал очередь. Смешно! Дестини места себе не находила, ожидая, пока папа дочитает Франке сказку.

Жаль, что ему не довелось увидеть, как повзрослели обожаемые внучки. Однажды вечером, когда папа выходил из больницы, ему стало плохо – прямо так, на парковке. Я не очень верю в рай и всё такое прочее… но мне бы очень хотелось, чтобы ТАМ он встретил Бэль. А потом они могли бы вместе дождаться маму… но пусть им придётся ждать как можно дольше, хорошо?

Рядом оказался лишь Рето, наш с Алексом кузен и верный товарищ с детства. Он ничем не мог помочь, но я рада, что папа был не один, когда… когда ушёл от нас.
Мне трудно было привыкнуть к тому, что его нет. Мы не так часто общались. Мы не вели задушевных бесед. Но смерть папы была таким же огорчением, как отъезд Сальваторе. Я потеряла человека, который не был центром моей вселенной. По крайней мере, я этот факт успешно отрицала до тех пор, пока из неё не исчез…

Мама, конечно, очень грустила. Она сразу как-то постарела, но – странное дело! – стала в чём-то даже красивее. Её внимательные глаза светились как-то по-новому, а морщинки ничуть не портили лицо. Надеюсь, я в пятьдесят пять лет буду выглядеть хотя бы вполовину так хорошо, как она.

Тётя Митци, в отличие от мамы, сильно сдала в последнее время. Целыми днями не встаёт с постели, не занимается домом – и, как следствие, забросила своих мужчин. Не знаю, как Воган со всем справляется, а вот Рето целыми днями торчит у нас. Никто не возражает. Особенно девчонка, которую наняли присматривать за подросшими двойняшками – Нина.
Так что Рето находится не только под маминым приглядом.

А вот с моими шустрыми племянницами эта Нина никак не может управиться. Только и слышны по всему дому её вздохи и стенания. Максин жуёт какую-то подобранную с пола гадость, Франка ползёт по направлению к розетке – а Нина стоит и любуется ими. По-моему, даже я могла бы лучше следить за детьми. Если бы захотела, разумеется.

Девочки растут очень быстро. Меняются буквально на глазах. Франка – как будто бы уменьшенная копия Дестини. И Максин, почему-то немного похожая на меня, но только не характером. В отличие от спокойной сестрички, Максин напоминает сгусток энергии и непрерывного веселья.

А вот вызвать улыбку на лице её сестры может разве что Дестини. У неё на руках Франка буквально расцветает.

У меня нет сестры, и потому мне любопытно наблюдать за отношениями девочек. Наверное, они станут неразлучны, когда вырастут. Мы с Алексом в детстве были близки, очень дружны и сейчас… Но он так занят с баром, Дестини и дочерьми, что на меня времени почти не остаётся.
Хорошо, что есть Рето. Когда-нибудь он мне понадобится, чтобы плакать в жилетку и вместе коротать одинокие вечера, в этом я уверена. А пока что мы соревнуемся в скоростном поедании пиццы в моей комнате и дерёмся подушками в гостиной. Совсем скоро мы повзрослеем. А пока что буду ценить то, что есть.

Не знаю, запомнят ли Максин и Франка своё детство – счастливое и безмятежное. Я не помню, кто учил меня говорить и на чьих руках я засыпала в три года. Но если мама с отцом уделяли мне хотя бы половину того внимания, которое дарят дочерям Алекс и Дестини… Это значит, что я была счастливейшим ребёнком.
Алекс проводит с девочками каждую свободную минуту. Для него нет понятия «не мужское дело». Он с радостью греет на плите бутылочки с детским питанием, меняет подгузники и, конечно, вывозит дочек на прогулку.

Я искренне восхищалась Алексом и тем, как он себя ведёт. Они с Дестини стали взрослыми – по-настоящему взрослыми. Рождение дочерей дало им то, чего мне не даст ни школьный аттестат, ни лицензия врача, если я её однажды получу. Они состоялись в жизни.
Состояться в жизни. За этими громкими словами скрывался мой самый страшный демон.
Ему не было нужды постоянно напоминать о своём присутствии. Он время от времени всплывал в моей голове простыми на первый взгляд вопросами: кто я? кем я хочу стать? что будет со мной через пять, десять лет? с кем я буду?
Навряд ли я выйду замуж и к тридцати годам, как Алекс, обзаведусь двумя детьми и собственным бизнесом. Нет – буду, если повезёт, работать в больнице, жить здесь же, в родительском доме, и по пятницам выбираться куда-нибудь с Рето. Он тоже не собирался заводить семью, так что об этом можно было не беспокоиться. Но что дальше? Так можно жить в двадцать лет, и в двадцать пять, и в тридцать. Даже в тридцать пять – при большом желании. Мне не привыкать быть странной, но хочу ли я всего этого?
Вот о чём я размышляла, лёжа без сна в своей постели. Был вечер, ещё не поздний, но я уже легла и погасила свет. В гостиной о чём-то тихо переговаривались Алекс и Дестини, за стеной спали девочки, а я чувствовала себя самым одиноким и неприкаянным созданием в мире.
А потом вдруг хлопнула входная дверь, и Алекс в гостиной закричал:
- Старик, ну наконец-то!
И Дестини спросила:
- Где ты пропадал столько времени?

Техничка