2.5 Главный герой – главная роль
Я всю жизнь жила по хорошо продуманному плану. Это, возможно, мало заметно, но я всегда точно знала, чего хочу и чего жду от людей, от судьбы, от себя. Я ставила перед собой цель и добивалась её любой ценой, не жалея времени и сил… Я стремилась руководить всем, всё держать под контролем, и только так я воплощала задуманное в жизнь. Пачи же особыми склонностями к подобным вещам не отличалась – ветреная, весёлая, девушка случая. Но я её очень любила и всегда пыталась внушить, что надо точно знать чего ты хочешь, никогда не совершать необдуманных поступков, не напиваться, не… «Какая же ты нудная!» - частенько говорила она, но я не обижалась; скорее негодовала. Это было вечной темой наших споров, и я всегда точно знала, что я права, а она – нет.
Но оказалось совсем наоборот. Я подкидываю камешек – хороший, плоский камешек, который давно вертела в левой руке – он лихо скачет по воде, раз, два… Больше у меня никогда не получалось. Пачита говорила, что я слишком серьёзно ко всему отношусь, в частности и к этой детской игре в «блинчики», когда занять себя больше не чем.
За спиной зашуршала галька от чьих-то медленных шагов.
- Я уж думала, ты не придёшь, - я не обернулась, зная, кто это. Однако он заставил меня подождать – я сидела на речном пляже Портленда и наблюдала за тем, как медленно темнеет вокруг уже минут двадцать.
- Пачита бы меня убила, если бы я этого не сделал. Задержался на работе, - он замолчал и продолжил нехотя, - Извини.
- Странно, что ты не пришёл раньше, - я разглядывала мелкие камешки вперемешку с более крупными, - Я думала, ты раскаиваешься.
- Тебе нужно было остыть и успокоиться. Пережить, в конце концов. И мне, замечу, тоже.
- Прошло уже шесть месяцев. Не многовато ли?
- Ты сама уехала чуть ли не на другой конец света, - в его голосе я различила недовольные нотки, - Никогда не пойму, что ты пыталась этим доказать.
Проигнорировав его новый вызов, я усмехнулась, до сих пор не оборачиваясь, - Как вы там без меня? Не успели ещё сыграть весёлую свадьбу и нарожать кучу детей?
- Ты же сама знаешь, - мягко сказал он, - Ты очень пристально следила за нашей жизнью и прекрасно осведомлена о том, что мы решили повременить со свадьбой до твоего приезда; Пачита решила.
- Вижу, она быстро взяла верх над тобой, - не без удивления заметила я, - Но я не то чтобы следила за вами…
- …И ещё одну новость ты тоже наверняка знаешь, поэтому можешь не притворяться и не строить из себя безумно оскорблённую недотрогу.
- Ладно, допустим я в курсе, что Пачита снова беременна, но ты мог бы и извиниться передо мной. Или зачем ты сюда пришёл?
- Я пришёл, чтобы убедить тебя вернуться домой. Хватит тебе уже работать. Признаю, я был груб с тобой, но ты и сама должна понимать, что не так-то просто свыкнуться с мыслью, что я чуть не лишился дочери из-за какой-то малолетки… Пусть и у этой малолетки были благие намерения. Пойми меня правильно: тогда, в те два дня, между мной и твоей сестрой всё произошло очень быстро, даже слишком.
Я собирался дождаться, пока она протрезвеет, а потом отвезти её домой. Она уснула на всю ночь, а утром вместо криков «где я?!» или «что ты со мной сделал?!», к которым я хотя бы подготовился, она… сделала мне кофе! Правда, Лалаби. Она сама не собиралась уходить. Мы почти целый день разговаривали, она убедила меня посмотреть какой-то фильм, рассказывала что-то про школу, про парней-придурков…
- Узнаю сестрёнку, - прошептала я, вспоминая это славное время, когда Пачита была капельку инфантильной, ветреной, легкомысленной, такой юной… - Ладно, избавь меня от дальнейших подробностей, договорились? У меня только один вопрос насчёт того вечера. Если вы разговаривали, если ты знал как её зовут, знал её возраст, если ты к тому же ещё и адвокат – почему ты не нашёл её? Для тебя это было бы плёвым делом!
Он медленно поднялся и сел рядом со мной, глядя вдаль.
- Я не идиот, Лалаби. Я прекрасно знаю, чего хотят женщины, пусть и семнадцатилетние, когда уходят, не оставив ни записки, ни единой вещи в моём доме. Я был лишь временным пристанищем в её жизни, остановкой, совершённой ради развлечения… Ей семнадцать, мне тридцать. Обычно мужики кидают девчонок, оказываются женатыми, с детьми, но твоя ловкая сестрёнка умудрилась первой бросить меня. Вы в этом похожи: обе обвели меня вокруг пальца, и обе были куда младше…
Я поднесла к губам банку колы, открытую ещё до его прихода и с плохо скрываемым, жадным любопытством приготовилась слушать. На самом деле мне всегда было интересно, что же точно произошло в то злополучное третье августа.
- И я решил, что не стану искать её вообще. Нашёл бы я – ну и что? Глупо было бы предполагать, что она кинулась бы мне на шею с диким радостным воплем… И я забыл об этом. Понравилась? Да многие ли женщины мне нравились в жизни? Я убедил себя, что это ничего не значило, и не должно влиять на меня. Углубился в работу, а потом, спустя несколько месяцев, появилась ты, Лалаби. Признаться, ты своим появлением сильно взволновала меня. И тогда я совершил крупную ошибку – повёлся на имя Рейчел, будь оно неладно. Причём внешность я твою не то что не запомнил – даже не увидел почти, ты же была в какой-то дурацкой шляпе, прямо как в дешёвеньком детективе…
- Ты плохой адвокат, Рамиро, - честно сказала я, пожав плечами и поднося к губам банку кока-колы, - Без обид, но упустить меня было жутко глупо.
- Признаю, - скрепя сердце пробормотал он, - В общем говоря, долгие поиски Рейчел ничего не дали. Я хотел дальше продолжать искать, выйти на тебя, может быть даже припугнуть… Про Пачиту я тогда уже кое-что знал, знал её фамилию, но я честно думал, что ты не её сестра; разве что вначале, потом – нет. Её сестрой была некая Лалаби… Совершив множество ошибок и неверных ходов, я обратился к своему другу Джозефу Пратт.
- Это случайно не папаша рыженькой девчонки Марьям, ровесницы Лии? – вмешалась я, вспомнив лучшую подругу племянницы.
- Ты можешь не перебивать? – внезапно оскорбился Рамиро. Видимо воспоминания о собственных глупостях давались ему не так-то просто, - Да, он отец той девочки.
- Джозеф, выслушав всю мою историю и дикие планы, тонко намекнул мне, что возможно, Рейчел и есть Лалаби. Пришлось проверить. Как же мне стало стыдно, когда ты оказалась её сестрой… Я сразу же охладил свой пыл, а Джозеф как раз спросил меня: «Слушай, а ты уверен, что с ней что-то случилось? На досуге посмотрел списки школ, твоя Пачита уже нигде не значится. Лалаби ещё учится. Наверняка старшенькая уехала в колледж, в университет, поехала учиться, что вполне логично… Я, конечно, понимаю, что эта блондиночка чуть ли не первая твоя любовь, но, похоже, ты стал жертвой развлечений молоденькой студентки».
Тогда я постарался забыть о тебе, о твоей сестре, обо всей этой истории в общем. Зажил своей жизнью; ходил на работу, варил себе кофе по утрам и время от времени выбирался в город… Даже переехал подальше от Портленда. Так прошло много лет – восемь, как ты знаешь – и однажды я решил вернуться в родные края, где вырос и провёл почти всю свою жизнь. Я гулял в парке, когда увидел её – их. Они сидели на скамейке и о чём-то разговаривали. Пачита и Лиа.
Первым делом мне стало необычайно грустно и стыдно за себя – гонялся за всякими девушками, поднял на уши всех своих знакомых, пусть и восемь лет назад, а она, по-видимому, вышла замуж, растит детей… Но девочке было около восьми лет, и я невольно подумал, что либо твоя сестра законченная шлюха, либо это моя дочь.
Чем больше я узнавал их обеих, тем сильнее злился на тебя и тем больше убеждался в том, что Лиа – мой ребёнок. Изначально она терпеть меня не могла, всё время говорила, что ждёт настоящего папу и точно знает, что он придёт. А я, как сентиментальная барышня, просто боялся подойти к ней и сказать «Я твой отец, я не бросал тебя, теперь я навсегда с тобой!», и видя эту ненависть с её стороны я в свою очередь проникался сильнейшей антипатией к тебе, хотя Пачита всегда очень тепло отзывалась о своей сестре.
И однажды я всё-таки решился сообщить им, кто я такой и откуда взялся. Я умолчал о нашей с тобой встрече, потому что честно думал, что ты окончательно погрязла в совей работе и больше вообще не вернёшься. Я стал жить с ними – Пачита настояла; объяснила тем, что её сестра может вернуться в любой момент, и она не может уезжать из родного дома. Ждала тебя, как верная собака своего хозяина, и это жутко раздражало, но я поддавался. Я стал подвозить счастливую Лию в школу, ходить к ней на собрания, помогать ей с уроками и делами по дому… Несколько раз я предлагал Пачите пожениться, но она всё время умоляла меня подождать твоего приезда. Как и сейчас. Ты даже не представляешь, как она тебя любит.
- Кажется я знаю, что было дальше, - медленно сказала я, - Я была как призрак – обо мне все говорили с благоговением и восхищением, но я всё не возвращалась и не возвращалась, и даже будучи далеко продолжала портить тебе счастливую семейную жизнь.
- В точку, - впервые за весь наш разговор улыбнулась Рамиро, - И вот, ты внезапно вернулась. Тут же меня узнала, даже не попыталась скрыть свою неприязнь, а ведь я жил с твоей сестрой уже долгое время, я уже начал забывать о тебе, привык к мысли, что это мой новый дом и совершенно забыл, что он и твой тоже…
- И всё же это не делает тебе чести и отнюдь не оправдывает тебя, - пробормотала я, сминая пустую банку кока-колы, - Мне было больно. Я совершила ошибку, но я точно не заслуживала всех тех обвинений, что ты бросил мне в лицо… Я жила только ради Пачиты и Лии. Они были моей семьёй, крепкой, построенной мной… После смерти родителей я взвалила все заботы на свои хрупкие плечи, и это казалось мне правильным… Мне всегда казалось правильным руководить всем, за всё отвечать, всё продумывать на шаг или на парочку вперёд… За это я и поплатилась.
- Слушай, я адвокат, и не психолог… Но я точно знаю, что они обе очень любят тебя, - нехотя и как-то грустно сказал Рамиро, - Даже, возможно, больше, чем меня. Ты всю жизнь была с ними, ты берегла их и трудилась не покладая рук… Поверь мне. Но у тебя своя жизнь, а у них – своя. Вы больше не одно целое, понимаешь?
- Ты дал мне это понять ещё шесть месяцев назад, - я вертела в руках пустую смятую банку, стараясь не обращать внимания на его внимательный испытующий взгляд, - Знаешь, за что я тебя ненавижу? – он не ответил, и я смело продолжила, - За то, что ты нужен Пачите и крошке Лие куда больше, чем я.
Повисла пауза, трудная, тяжелая, и я наконец робко подняла на него глаза, - И за это же я тебя любю, - я встала, отряхиваясь от мелкой гальки, - Пойдём домой. У меня есть кое-какие новости для вас всех, - заметив его растерянный взгляд, я хитро улыбнулась, - Но не жди от меня пощады. Теперь-то я никуда не исчезну!
***
Пачита радовалась моему возвращению словно ребёнок, едва ли не кидаясь мне на шею – благо, ей мешал живот. Через неделю на свет появился мой племянник, маленький Дезмонд – Монди, как смело звала его вновь ставшая матерью Пачита. Лиа на удивление хорошо восприняла рождение младшего брата. Надо же, она уже такая взрослая, ведь ей почти девять… А ведь, кажется, только вчера я умоляла всхлипывающую сестру не делать аборта, не убивать крохотную, но уже существующую внутри жизнь. И такое было.
После возвращения домой, я выполнила давнее обещание, данное маленькой Лие. Она была в восторге от того, что я учу её пению, а ведь у девчонки и правда чистый, сладко-напевный голосок, по-детски кристалльный и звонкий. И я уже точно могу сказать, что у неё есть талант. Талант, который я сейчас жажду убить, растоптать в себе.
Хочу стать обыкновенной! Самой обыкновенной двадцатипятилетней девушкой! Не хочу больше этой сцены, этого лоска, постоянной спешки, я хочу завести семью, я хочу…
- Лали?.. – робко спрашивает племянница, вертя в руках микрофон, - Ты почему задумалась?
- Ладно, Лиа, попробуем взять ноты повыше. Ты практикуешь дыхание, как я тебя учила?..
Послушать мою историю, так можно подумать, что все те шесть месяцев, что я пребывала в состоянии отвыкания от мысли собственности Пачиты и Лии, я провела за бесконечным нытьём, жалостью к себе и пением… С этим я покончила уже на неделе третьей, твёрдо решив изменить свою жизнь самостоятельно.
Могу сколько угодно пытаться изменить себя, но не изменю никогда. Мне нужен был план действия! Я отчаянно в нём нуждалась, мне нужно было заботиться о ком-то, чем-то руководить, кого-то любить, кому-то отдавать свою заботу, трудиться не покладая рук – и всё это для кого-нибудь! Не для себя.
Я познакомилась с этим парнем на одном из своих концертов около восьми или даже уже девяти недель назад. Он был обходительным, милым, обладал хорошим строением лица, шелковистыми волосами, весёлым нравом, талантом и, самое главное, бесконечными амбициями, которые не включали в свои планы детей или семью, а то есть я могла быть полностью уверена, что он не станет потом преследовать меня, как Рамиро Пачиту. То, что надо. В яблочко. Бинго. Молодец, Лалаби! Аллен был идеалом, лучшим человеком, который мог исполнить мой новый план. Мне не составило никакого труда соблазнить его, повстречаться пару недель и исчезнуть, словно меня и не было в его жизни… Для него я – очередная, для меня он – первая ступень.
Пачита перекормит своего новорождённого сына молоком, когда узнает, что сотворила со своей жизнью её горячо любимая младшая сестра.
Теперь на каждый вечер у меня появилась новая фишка - любоваться своим растущим с каждым днём животом, фотографировать его и мерить сантиметром. Ни сестра, ни уж тем более Рамиро ещё ничего не замечают, изредка только он, словно очухавшись ото сна, спрашивает меня: «Лалаби, когда ты уже раскроешь нам свой таинственный секрет, о котором говорила тогда?»
«Скоро», обещаю я с хитрой улыбкой и незаметно для них кладу руку на живот, а в мыслях проносится: «Скоро вы сами заметите, любимые».
Прожив в Париже шесть месяцев по какому-то очередному глупому контракту, который я подписала не глядя, я не могла не проникнуться духом любви и романтики; меня, возможно, потянуло к парням, как муху на варенье, но замуж я никогда не собиралась. Мой крошечный план действий родился незаметно для меня, когда я, сидя на набережной Сены в одиночестве, увидела девушку с маленьким ребёночком на руках. «А почему бы и мне не попробовать?» - робко спросила себя я, и к вечеру уже придумывала имя для будущей своей девчушки или пацанёнка.
Быть может это и цинично, быть может вызовет онемение языка у ярых представителей каких-нибудь религий, но мне всё равно. «У меня будет ребёнок», - с гордостью сказала я себе в зеркало в огромном дорогущем гостиничном номере, - «У меня будет ребёнок. Мой ребёнок»
Через неделю я уже подписывала все необходимые документы, связанные с профессией. Я всё устроила. Всё подготовила. Я точно знаю, чего хочу.
Мой маленький секрет раскрылся за завтраком, за поздним завтраком, когда Лиа уже ушла в школу. Пачита испекла умопомрачительный пирог, как раз такой, как я хотела вчера – спасибо, сестрёнка! – и села рядышком со мной, изучая меня глазами.
- Ты располнела, - тихо проговорила она, отправляя в рот кусочек, - Очень сильно, Лалаби. Это не повредит твоей карьере?
- Вряд ли, - ну же, я же вижу, ты хочешь это сказать, скажи!
Но она молчит; не решается. Понимаю её – я бы тоже не решилась.
- Слушай, ты что, беременна? – то ли вырвалось, то ли не выдержала. Одно и то же.
- Я думала, ты заметишь раньше.
Молчит.
- Полагаю, мне стоит радоваться? – улыбается?.. – Это, наверное, то, чего тебе не хватало.
Пусть это будет моим единственным нереально глупым действием в жизни. Но столь продуманные безрассудные поступки стоит ещё поискать.