16. 真正的 the truth
(правда)
часть 2
«Сегодня ездила к его матери и была просто шокирована после разговора с ней. Вообще женщина очень нервная, даже можно сказать психованная, раз постоянно столько плачет. А он ее забросил. Хотя не удивительно, ведь мать наверняка напоминает ему о том, что случилось еще в детстве, как его старшая сестренка умерла у него на глазах. В голове не укладывается, что у ребенка двух с половиной лет отроду было такое переживание. Да как вообще это могло произойти? Ну как, как пятилетняя девочка могла опрокинуть на себя тяжелый телевизор с тумбой?
Пока его мать рыдала и говорила, что потом он стал бить единственную оставшуюся от сестры куклу об углы мебели, я сидела как статуя и не могла ни двигаться, ни говорить. Я все это представляла и не верила в то, что такое бывает в жизни. Но в жизни бывает все, и мне пришлось часа два успокаивать несчастную женщину, у которой снесло крышу после смерти дочери и смены поведения сына. Почему-то мне кажется, что такое невозможно пережить, и она навсегда останется в таком подвешенном состоянии. Но он тоже молодец, бросил ее, это же его мама, которая его воспитала, несмотря ни на что.»
Ну конечно, воспитала. Она следила только за моими болезнями, отключаясь от остальной моей жизни, словно меня не существовало, пока я был здоров. Но болел я достаточно часто, почти всю начальную школу проходив с соплями: то аллергия случалась, то ангина, то простуда. Общался постоянно со мной только отец, но когда мамаша тронулась умом еще больше — родители развелись, и я остался предоставлен сам себе.
Я почему-то вынужден был жить с матерью, хотя совершенно этого не хотел, но я был слишком мал, чтобы мое мнение учитывалось. Почти сразу же отец от меня отдалился, постепенно мы стали видеться все реже и реже, пока встречи не сошли полностью на нет. А теперь старая курица и вовсе выжила из ума, и у меня не было совершенно никакого желания видеть ее. Я и так считаю, что сделал достаточно: поселил ее в дом престарелых и исправно перечислял деньги на их счет.
Поморщившись от неприятных воспоминаний, я перешел на пару листов вперед и снова начал читать.
«Город — Одиночество Непохожих. Как-то недоочиталась. Интереснее, чем в действительности на рекламной растяжке, увиденной когда-то в русском метро… И правдивее. Ведь человек — существо от рождения, изначально одинокое. Такова наша суть. И вот, в происшествии последних вихрей-ураганов-торнадо событий я чувствую себя как никогда одинокой. Я не смотрю на себя в зеркало, как на девушку, я не оцениваю то, как я выгляжу. Я себя забываю. Но это только полбеды. Вместе с собой я забываю все то, что мне принадлежит, все то, что я в себя накопила как губка — людей, мысли, отношения, навыки, знания. Жизнь — мое море. Людей всегда тянет к морю. А у меня персональное море. Я не кошка, я — ракушка, оказавшаяся на суше. Мне не хватает воды, влаги, жизненной соли. Я теряю себя, я забываю себя. Но человек не тот организм, который может себе это позволить.
И тогда приходится вспоминать. Как сейчас.»
«Я
люблю тебя, но ты — большая часть меня. И поэтому я стараюсь
любить себя больше, чем тебя. Но чем дальше, тем все больше становится невозможно трахаться с самой собой, мы слишком сильно перемешались.»
Хмыкнув, я перелистал еще дальше и обратил внимание, что слово «любовь» и любые его производные везде зачеркнуты. Решив просмотреть последнюю запись, я открыл дневник в самом конце и не прогадал — там оказалась новые строчки, которых я не видел прежде.
«Мой дорогой моральный урод! Для начала советую тебе полечить свою больную башку, но это, конечно, по желанию. А вообще хочу оповестить, что я исчезаю из твоей жизни и не могу простить тебе ничего. То есть вообще. Никогда. Знаешь, я верила в сказку, что ты принц, я принцесса, все чудесно, тратата. А ты оказался гребанным садистом, сволочью и манипулятором. Я не могу больше оставаться рядом с сумасшедшим, но не только из-за своих разрушенных иллюзий. Не буду вдаваться в подробности. Даже вспоминать тебя не хочу. Бай-бай.»
— Чертова сука,— процедил сквозь зубы я и откинул тетрадку прочь. По пути выпало несколько листов, но я не стремился собирать их, а взял стакан с джин-тоником, выпил его и решил отправиться спать в постель, по которой уже успел соскучиться.