2.6 Изменишь одно, изменится всё
«Ты сумасшедшая идиотка», - искренне заявил Рамиро, ворвавшись в мою комнату, - «Что, ну что ты пытаешься нам доказать!? Что ни я, ни Пачита, ни малышка Лиа тебе теперь уже не нужны!?»
«Это же её жизнь», - весомо заметила Пачита, сохранявшая невозмутимое спокойствие, - «Дай ей время».
Дайте мне время. Много времени. Много. Дайте мне время. Я, с видом провинившегося щенка разглядывала себя в зеркало – своё лицо, губы, свой живот, где жил кто-то маленький и беззащитный.
«Не слушай его», - держа меня за руку, мягко сказала сестра, - «Найди новую себя. Займись тем, чем никогда не занималась. Вспомни, что делала я девять лет назад. Это правда тяжело, и странно, что ты осознанно пошла на это, но… Я тебя понимаю»
Она взяла меня за подбородок и повернула моё безразличное лицо к себе, - «Ты справишься. Я до сих пор считаю, что это нужно тебе».
Удобная одежда, кроссовки, тёмные джинсы, на которых не видно грязи, распущенные волосы, давно не знавшие выпрямителя, волнистые от природы – вот мой воскресный портрет. Я аккуратно перебираю землю руками в грязных перчатках с прилипшей на них землёй, беру лейку и поливаю только что посаженые семена. Осенью мне будет уже труднее собирать урожай.
Рамиро не понимает меня и даже обижается. Негодует. Я молча выслушивала его упрёки пару месяцев, а потом он смирился и перестал впустую тратить силы. Несмотря ни на что, я предусмотрела и это. Беременна я, и мне решать, хорошо это или плохо.
- Разве не этого ты хотел? – сердито сорвалась я лишь однажды, - Сам же говорил, что я должна завести собственную семью. Я завела, а ты продолжаешь упрекать меня.
- Лалаби… - устало протянул он, видимо, чувствуя себя чуть виноватым, - Ну я же не это имел в виду!.. Я надеялся, что ты найдёшь себя парня, возможно мужа, а ты… Ты что, не видишь, что повторяешь свою ошибку? Ведь всё будет так же, так же, как было у Пачиты!
- Перестань упрекать её, - сердито крикнула появившаяся на пороге сестра с банкой варенья, - Прекрати указывать Лалаби, кем ей быть и что делать. Это никогда не приводило к добру, ясно? Если она в чём-то и ошиблась, то поймёт это сама и со временем…
- Лучше бы она вообще не ошибалась! – и они пустились в долгий спор, постепенно переходя уже на разговоры о воспитании Лии и Дезмонда. Я люблю своих племянников, и, пожалуй, даже хорошо, что у них есть отец… Я не думаю о том, что у моего ребёнка его не будет. Я предусмотрела даже это. Мой малыш будет счастлив не меньше, чем Лиа и Монди.
Я стала вести здоровый образ жизни, и на время беременности полностью отказалась от алкоголя и даже заставила Рамиро не курить при мне. Я занялась спортом и провела генеральную уборку по всему дому.
Однажды я даже видела Аллена по телевизору – он же мечтал стать актёром и, видимо, всё же сумел пробиться. А он талантлив, на самом деле талантлив… Мне даже стало на секундочку грустно, что он никогда не подержит на руках нашего ребёнка и даже никогда не узнает о нём…
«Вот такой у тебя папа», - тихо сказала я, поглаживая раздувшийся до неимоверных размеров живот. Когда фильм кончился, я ещё несколько минут смотрела титры, не шевелясь и не дёргаясь. Потом я быстро встала, встряхнула головой и поставила свой диск с гимнастикой для беременных. Нельзя думать об этом, а то ещё дам слабину и расплачусь, как пятилетний ребёнок или как Лиа, когда у неё в шестой раз не получается взять ту или иную ноту…
Родов я не боялась до тех пор, пока они не начались. Мы с Пачитой гуляли по лесу в один из сухих осенних дней, когда небо затянуто тучами с самого утра, но дождь не идёт, нет слякоти, и от этого листья, как фонари, сияют ещё ярче, желтее, краснее, оранжевее… Где-то год назад я вернулась домой и обнаружила Рамиро и Пачиту, сидящих в машине поздним вечером. Тогда я была потрясена, опустошена, всё, во что я верила, потерпело крушение, полный крах… Сейчас мне капельку плевать на них, ведь у меня будет свой ребёнок.
Когда я почувствовала, что со мной что-то происходит, я схватила Пачиту за руку, и она мгновенно остановилась и прекратила щебетать что-то о Лие, о её школе и друзьях.
- Что ты знаешь о родах? – в панике выдавила из себя я, чувствуя, что мне становится всё хуже и хуже.
- Уж побольше твоего, – усмехнулась она, уже набирая номер Рамиро и тоном, не терпящим возражений приказывая ему забрать нас из леса.
Моя маленькая девочка родилась первого ноября, чуть-чуть не дотянув до второго. Я ещё помнила тот день, когда на свет появилась маленькая Лиа, помнила я и конец марта, когда родился Монди, но это было не то чувство, не те ощущения. Я просто была рядом, как зритель равнодушно смотрела на племянников и гадала, очень ли больно было Пачите…
Теперь же всё было наоборот. Моя сестра сидела рядом, что-то говорила, за дверью о чём-то спорил с врачом вездесущий Рамиро, но для меня сейчас существовала только она – моя маленькая, свернутая простынями в трубочку дочка, моя славная малышка, которая ещё не умела держать головку и была похожа скорее на сморщенный красный помидорчик, нежели на ребёнка.
Это такое странное и непривычное чувство, будто вместе с Лулу родилась новая я. И эта особа, новая я, снова умеет любить. Все чувства у неё притупились, и существует только одно - всепоглощающая любовь к своему ребёнку, сильная, разрывающая преграды ко всем чертям, не терпящая боли. В такие минуты я понимаю, зачем завела ребёнка.
***
Мы играем на улице, Лу пытается бегать за голубями, выискивающими что-то на мостовой, но у неё плохо получается – не слушаются ножки, ещё не привыкшие много ходить. Иногда она пытается опуститься на попу, но я останавливаю её, не разрешая пачкать очаровательнейший костюмчик…
- Ваша девочка? – на скамейку рядом со мной опускается молодой человек, я оборачиваюсь и с ужасом узнаю в нём Аллена. Я натыкаюсь на его холодный взгляд таких же серых глаз, как у Лу, и молчу, как загнанный в сети кролик.
- Да, - наконец выдавливаю я и отворачиваюсь, - Ей скоро год.
- Год, говорите, - он испытующе смотрит на меня, но я пытаюсь делать вид, что понятия не имею, кто он, - А я тебя помню, Лалаби. Ты певица. Мы встречались однажды.
- Это было очень давно, - резко говоря я, и собираюсь добавить, что это ничего не значило, как вдруг к нам подбегает Лу и со смехом протягивает мне какую-то веточку. Когда она отходит, Аллен внезапно хватает меня за запястье.
- У тебя зелёные глаза, - чуть ли не шипит он, - У неё серые.
- От отца достались, - я пытаюсь вырвать руку, но не тут-то было.
- У меня серые, - Аллен поворачивает мою голову к себе и смотрит своим ледяным взглядом. Я пытаюсь вырваться, но он держит меня, держит крепко.
- Отпусти меня! Отпусти! Это моя дочь, отпусти меня, Аллен! – я подскакиваю на кровати, по лбу струятся капельки пота, на часах восемь утра. Я быстро встаю и врываюсь в детскую, ещё не осознавая, что мне лишь приснился сон…
Лу уже проснулась и приподнялась в своей кроватке. Она тянет ко мне маленькие ручки и весело что-то бормочет. Я с жаром прижимаю её к себе и уже начинаю забывать сон, он отражается в сознании туманными пятнами, но чувство страха не покидает меня. С ней всё в порядке, это просто сон. Просто сон.
На кухне уже витает запах свежих блинчиков, и я аккуратно сажаю Лулу на стульчик рядом с Дезмондом. Пачита, напевая какую-то песенку, весело воркует о том, что надо бы подстричь Монди – очень уж он смахивает на девчонку. Племянник поджимает и без того тонкие губы и тянется за клубничкой, лежащей в его маленькой тарелочке. Лу, замечая, что у кузена есть еда, а у неё нет, возмущённо пытается дотянуться до таких далёких от неё фруктов…
- На тебе лица нет, - внезапно говорит Пачита, разворачиваясь, - Плохой сон?
- Ужасный, - со злостью бормочу я, размешивая кашу для дочери, - Мне не первый раз снится, что у меня забирают мою Лу.
- Ты слишком много думаешь об этом, - пожимает плечами Пачита, убирая от Монди фрукты, на что он реагирует громким возмущённым воплем, - Вот твоё подсознание и посылает тебе не слишком приятные сны. Никто не отберёт у тебя твою дочку.
«Как знать», - думаю я, и на душе становится тяжело. Как такие мысли могли у меня появиться? Я же всё продумала, всё изучила досконально, я всё распланировала! Аллена я вижу только по телевизору, и то редко, он наверняка и думать обо мне забыл, почему же мне снится всё это?
Иногда я остаюсь с ними обоими. Играю с Монди и Лу, они заливисто смеются, тянут ко мне ручонки… «Мама! Лали!» - только и говорят они, потому что ничего другого не умеют. Дезмонд старше кузины где-то на полгода, но правду говорят о том, что мальчики развиваются куда медленнее девочек. Их способности практически одинаковы, и в то время как Лу уже пытается выговаривать имена родственников, Дезмонд почти всегда молчит и много плачет.
Старшая дочь Пачиты, в отличие от меня, полностью погрязла в своей карьере. Благодаря моим обширным связям и тому, что она поёт и мечтает о сцене чуть ли не с пелёнок, десятилетняя Лиа почти не бывает дома. Ей надо всё успеть, всё сделать, не представляю, как ей это удаётся… Она такая молодая, такая ветреная, и так похожа на свою мать.
Разве что ещё маленькая, чтобы спать с кем попало.
Вот и сейчас не успела я крикнуть «Доброе утро, Лиа!», как уже хлопнула входная дверь, и я должна была со вздохом погрузиться в заботу о племяннике и дочери…
Через три года с чем-то она стала краситься. Мы с Пачитой синхронно разинули рты, когда шестого мая, именно в свой день рождения, из комнаты к нам продефилировала совсем взрослая тринадцатилетняя Лиа с подведёнными глазами и на каблуках. Нет, её давно уже красили на каждое выступление, но чтобы вот так – осознанно – ещё не было ни разу. Её чёрные волосы, совсем как у отца, эффектно обрамляли лицо, и я впервые поняла, что однажды вот так ко мне выйдет Лу, и я точно так же не смогу сказать ни слова.
«Мам, Лали? Как я выгляжу?»
Она безумно похожа на Пачиту, и я не могу справиться с ощущением дежавю. Не могу перестать думать о том, что Лиа – это то, что было бы с Пачитой, если бы она не забеременела в семнадцать… Племянница давно знает эту историю и вспоминает со смехом, учитывая, что отец вернулся к ним. Она знает всё до мельчайших подробностей – и мою выходку тоже. Она не осуждает меня.
Она воистину молодая Пачита с капелькой нудного Рамиро в крови.
В таком случае кто моя Лу?
А возможно, что все мои домыслы о Лие преждевременны. Возможно я слишком сильно вижу в ней юную Пачиту, бросающуюся из крайности в крайность? Ведь характер племянницы гораздо спокойнее. Моя сестра ненавидела маленьких детей в таком возрасте, считала их милыми, но только если они чужие, а не свои собственные. Она рисовала себе прекрасное будущее, где она – королева мира, где она блистает, а Лиа… Что ж, достаточно того, что Лиа просто обожает Лу. Это странно, если учесть, что к Дезмонду, родному брату, она совершенно равнодушна.
Лулу тоже любит Лию – старшая поёт ей песни, и младшая затихает на это время. Улыбается своим мыслям и наблюдает живыми серыми глазами за происходящим…
«Лиа здорово поёт!» - заявила она мне, топчась на своей кровати, - «Мама, ты тоже здорово поёшь, но не так часто, как она. Почему?»
«Время идёт, Лу», - грустно вздыхаю я, укрывая её одеялом, - «А люди меняются»
Я целую её в лобик и уже витаю где-то в своих мыслях, встаю, медленно плыву к выходу из комнаты…
«Мам», - раздаётся жалобный голосок за спиной, - «Но ты не ответила на мой вопрос…»
«Спи, дочка», - шепчу я, прикрывая дверь, - «Спи, моя Лу»
…Иногда мне по-прежнему снится Аллен, его холодные грустные глаза. В каждом сне он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Иногда я вижу Лу, играющую с ним, иногда я вижу себя, рыдающую на его плече… Я перестала разбираться в этих снах, но каждый раз, как по нажатию какой-то кнопки я проверяю, всё ли в порядке с моей дочерью, просто захожу к ней в комнату и смотрю, как у неё дела. Всё всегда остаётся неизменно, ей никогда ничего не угрожает.
Я люблю её и ни капли не желаю о том, что решилась на таком безрассудный шаг. Нет, я жалею о чём-то другом, но и сама не понимаю, о чём… Возможно, где-то я оступилась? Где-то просчиталась и от этого меня мучает чувство вины?
Я не знаю, что происходит со мной.
Возможно то, во что я так свято верю – ошибочно?..
