САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: SUM 41, 'WITH ME' (ТЕКСТ/ПЕРЕВОД)
64. Добрых дел мастер
- Мой папаша африканист, - сбивчиво рассказывала пьяная Эльза, - получил магистра и уехал в Алжир, где встретил мать. Её фамилия была Луи, поэтому я тоже Луи... О, если бы ты знала, что это за дыра, где я родилась!.. Нджамена в Чаде, чудное местечко. Моим братьям повезло - они родились в Марокко, папаша еще хотел принять там ислам. - Она отпила из стакана и облизнула губы. - Мне было восемь, когда мы переехали в Штаты, в забытый богами городишко близ границы с Мексикой. Везет нам на это дело.
- Как же ты оказалась в Ля Тур? - спросила я. Академия, должно быть, по своему снобизму превосходит все университеты Лиги Плюща. Студентку с таким прошлым туда бы вряд ли приняли.
Эльза хмыкнула, презрительно улыбнувшись:
- Это все отчим Питера. Он большая шишка, имеет свои рычаги влияния на ректора... Говорят, они кувыркались вместе по молодости лет.
Я представила себе чинного, тощего как палка ректора в этом его вечной глухом костюме, омолодила лет на тридцать, перенесла в постель к расхристанному юнцу с засосами на шее... и расхохоталась, сползая под барную стойку.
В клуб явилась целая толпа, возглавляемая Иветти Йетс, универской Мисс Популярность. Она поцеловала воздух у моей щеки, сунула в руки сверток и унеслась на танцпол. Толпа побежала за ней.
- Оргию мне! – кричала Эльза, обнимая сразу двоих.
Музыка ритмично била по барабанным перепонкам, сливаясь в оглушительную какофонию, под которую кто-то все еще пытался танцевать. Красотка Иветти выпорхнула из объятий диджея, тряхнула локонами и крикнула: еще выпивки! Её верные миньоны тут же ринулись к бармену; беззаботная наша королева лихо опрокинула стопку текилы, проигнорировав остальное. Эльза, хохоча, стащила у них бутылку и сунула мне. Пей, детка! Веселись! Смейся!
Горячая волна ухнула в желудок, и я, подхваченная ею, нырнула в яму танцпола. Веселись, народ! Выше локти, выше колени! Бимини гордится вами, ребята!..
О, в жизни не думала, что когда-нибудь буду так праздновать! Буйное веселье – это круто, а у некоторых узких платьев удобные юбки. Блондинистый черт дернул меня залезть в штуку, похожую на центрифугу. О-о-о! Я визжала, перекрывая музыку. Это было круче любых каруселей и выпивки, вместе взятых.
Через час заболели ноги, и я скинула туфли (потом их не нашла). Это было последнее зафиксированное воспоминание…
- А потом, - удовлетворенно жмурясь, сказала Эльза, устроившаяся на моей кровати, - ты затусила с какой-то вампиршей.
- Вампиршей?!
- Знаешь, такие бледные, красноглазые, кровь пьют. Вы под конец вывалились из клуба и начали веселиться на улице.
- Какой п… ужас.
- Тогда ты так не думала, - Эльза внаглую залезла под одеяло, и я коварно пощекотала ей пятки. Визг стоял на всю общагу.
5
У меня нет привычки к самокопанию. Успешной работы и жизни рады психолог должен в первую очередь проанализировать себя, разложить все по полочкам, убрав непрошеные мысли и реакции в дальние ящики. Проследить причины всех своих поступков. Но в дальние ящики первым отправилось розовое платье.
1) Я не буду менять свой стиль из-за того, что прикид на вечеринке увеличил мою (брр! не люблю это слово) популярность среди студентов.
2) Любишь меня, люби и мою одежду. Разве отсутствие косметики на лице сравнимо с лейкозом?
3) Сделаю из всего этого маленький эксперимент.
И подремлю на диване, потому что в моей комнате кое-кто убирает ею же сотворенный бардак.
Но новые знакомые – это здорово. Когда ты идешь на лекцию, а каждый третий с тобой здоровается; пустая болтовня, дежурные фразы, но очень круто.
6
С юга на север – домой. Четыре часа на поезде, одна прочитанная книжка, два съеденных батончика. Все осталось по-прежнему – бесчисленные розы, плющ у входа, приоткрытые окна бывшей спальни бабушки Антонии. Кухня, выскобленная Нэнси, сияла чистотой, в холодильнике нашлись остатки пиццы с анчоусами. Красота.
Вечером был семейный ужин. Ли пришла и ушла, на ходу выпив кофе; схватила кучу пакетов и убежала, оставив звонкий цокот каблуков. Полувоенная мама резала цыпленка со сноровкой профессионального убийцы, папа читал сводки с КПК. Он, оказывается, ушел из спорта в туристический бизнес. Удивительно, с какой легкостью папа меняет работу. Я бы так не смогла, если бы она мне нравилась. Но в чем смысл заниматься тем, что тебе не нравится?
Потом долго не спала; сначала строила планы на остаток лета, но, откровенно говоря, ехать никуда не хотелось. Мысли все время перескакивали на маму. Поговорить с ней об этом? С ней, скрывавшей от нас другую свою жизнь? Оказалось, что я совсем её не знаю. По крайней мере эту мамину сторону.
Картина маслом: завтрак, все ускоренно работают челюстями, тосты, хлопья, ведро кофе. Я говорю:
- Мама, ты не познакомишь нас со своим другом?
И она говорит:
- На следующей неделе устроит? У нас как раз окно.
И папа:
- У меня вся неделя забита.
Сумасшедший дом.
К счастью, она ушла до того, как я проснулась. Ли тоже не было, она заняла все лето дизайнерскими курсами. Так что дома оказался только папа, вооруженный ноутбуком. Я опасливо крутилась в холле, не решаясь к нему подойти. Наконец вздохнула – на старт, внимание – и сделала шаг. Марш. Прыжок с вышки.
- У меня к тебе разговор, м-м, деликатного свойства, - выдала я на одном дыхании.
- Ты все-таки залетела?
- Нет. Это мама. В смысле… Я видела её кое с кем. В джакузи. Голой.
Он вздохнул. Не замер, не переспросил, а просто вздохнул. И я почувствовала себя полной дурой, причем слепой.
- Когда-нибудь вы должны были узнать, - сказал папа негромко. – Я вижу, ты шокирована. Но это лучше, чем, скажем, диск с записью. Один придурок в свое время постарался…
Я молчала. Разочарование, будто мокрица, скользкой влажной тварью засело внутри.
- Леа, мне важно, чтобы ты все поняла. Для нас с твоей мамой брак – это не клетка на всю жизнь. Она вольна спать с кем хочет.
- И вы притворялись все это время. Нет, не надо мне ничего объяснять!
- Не кричи.
Вспышка злости появилась и тут же погасла. Но извиняться я не стала. Они заслужили скандал. Боже, как я могла верить в идеальную семью? Ли права: мой оптимизм граничит с дуростью.
- У тебя тоже кто-то есть? – как жалко звучал мой голос! По его глазам я видела, что это так, давно так и всегда так.
Ты большая девочка, Леа. Смотри: вот истинное лицо правды, уродливое и мерзкое.
- Тогда зачем все это? Из-за нас с Ли?
- Да, из-за вас.
Всегда из-за вас, услышала я.
7
Я будущий психолог, судебный психолог. Это значит, что я должна уметь оценивать ситуацию беспристрастно, хладнокровно анализируя факты. Отринуть лишнее, забыть об импульсивности. В моем возрасте глупо верить в любовь на всю жизнь, к тому же у состоящих в браке людей. Часто секс – это просто секс. Снятие напряжения, вид удовольствия, хобби, в конце концов.
Вот, Леа. Теперь и правда большая девочка. Подумала и успокоилась.
Но вне дома я все равно чувствовала себя легче, вернувшись в Ля Тур почти что с нетерпением. Предметы стали сложнее, даже ветреная Эльза ушла в учебу. Только в ноябре у меня выдалось три свободных дня, целых три, маленькая вечность. Второй из них я провела в кофейне, полупустой из-за слякоти на улице. Там и познакомилась с Квентином.
- Мерзкая погодка, - сказал он. – Как кофе?
- Такой же, - ответила я.
- Кветин Новак, прикладная математика, - он в два глотка допил кофе и сел рядом со мной. Красивый. Глаза голубые и прозрачные, как топазы из энциклопедии. – А ты Леа Вальтерс. Я был на твоей вечеринке летом.
- Правильно. Еще я с психфака, теперь у тебя полное досье, - неловко пошутила я, но он, Квентин, рассмеялся.
Жаль, я не могла его вспомнить. На члена свиты Иветти он не похож, слишком нормальный.
Мы болтали, забыв об остывающем невкусном кофе. Потом начался дождь, и он вызвался меня подвезти. Машина на скользкой дороге слушалась его с полужелания; я невольно залюбовалась. Подобных Квентину я никогда не встречала.
Наверное, в таких стоит влюбляться. Он кажется надежным и уверенным. Самое оно, не так ли?
8
- Ты покраснела, - сказала Эльза. Мы проходили мимо группы оживленно болтающих математиков, и Квентин мне подмигнул.
- Вовсе нет! – возмутилась я. Щеки горели. Позор! Краснею, как школьница.
- Краснеешь, как школьница. Он тебе нравится, да? – она рассмеялась, обнимая меня за плечи. – Понимаю тебя, Леа, классный экземплярчик. Хватай, пока другие не увели.
- Питер скоро возвращается, так что убери грабли.
- Грубо, но справедливо, - вздохнула Эльза.
Вечно она лезет, куда не следует… Остаток дня мы не разговаривали. Я сидела у себя и злилась, решила подогреть что-нибудь на ужин, но еда подгорела. Криворукая бестолочь! Я разозлилась еще больше и оккупировала диван в холле; все как раз шли на вечеринку к Иветти, и в общаге не было ни души. Только я, телевизор и сковородка в мойке.
… «Он целовал Пейтон!» - негодовала девушка в телевизоре, я ей посочувствовала. На голове было воронье гнездо – вот что значит спать, изогнувшись буквой… да нет такой буквы.
- Не любишь вечеринки?
Честное слово, я чуть не подпрыгнула. В полуметре от меня сидел Квентин, и глаза его в свете от экрана загадочно мерцали.
- Нет, - выдавила я, проглотив поочередно вопль и ругательство. – И тебе привет, Квентин. Что ты тут делаешь?
- Не поверишь, решил навестить тебя, Леа, - он вдруг легко поднялся со стула и в ту же секунду очутился рядом со мной на диване. – Ты меня прямо-таки околдовала.
Что он несет? В смысле, я? Околдовала?
- Рада за тебя, - промямлила я, отодвигаясь. Но Квентин был настроен решительно.
- Ты необыкновенная. Серьезно. Не такая, как остальные. Ты удивительная, Леа.
Не заметила, как он приблизился. А у него, оказывается, бледные веснушки по всему лицу и крошечный шрам на нижней губе, похожий на полумесяц. Микрополумесяц. И объятия такие, как я представляла – надежные, не расстаться. И целуется он восхитительно… натренировавшись на доверчивых дурищах.
Квентин отлетел на другой конец дивана. Ничто не забыто, даже навыки бокса. Я встала, демонстративно отряхиваясь:
- Спокойной ночи, Квентин. Поищи себе другую идиотку.
Он что-то говорил мне вслед, но я уже летела наверх со скоростью звука. А забравшись под одеяло, вдруг расплакалась.