Два
На улице бесчинствовала разодетая молодежь. Было шумно, ярко и весело, как полагается во время любого народного гуляния. Я минутку постояла возле огромного костра, как и просила бабушка, но прыгать так и не решилась, хотя многие девушки охотно преодолевали стену озорных языков пламени. Затем я незаметно отсоединилась от шумной толпы и направилась в глубину леса вдоль речки, по которой молодые деревенские красавицы пускали венки с зажжеными свечками.
Размеренный поток должен был стать ориентиром и путеводной нитью обратно, но довольно скоро я об этом забыла и отошла куда-то в сторону.
Здесь растеклась подозрительная умиротворенность, которая манила и убаюкивала, звала прилечь и утонуть в мягкой травяной перине под плотными кронами. В воздухе витал нежный, едва различимый аромат зелени и настоящей свежести, а мириады отдельных звуков сливались в единое мелодичное песнопение, эхом отражавшееся от дерева к дереву. Необыкновенно яркий свет полной луны пробивал причудливые тропинки через щелочки в листве, подчеркивая фигуры мощных стволов, светлячки кружились в этих белых столпах, словно рассыпанная лунная пыль.
Было ощущение сказки, которая близко, но все равно ускользает прямо из рук, изящно проливаясь сквозь пальцы эфемерной бестелесной массой. Восприятие реальности обнажилось, казалось, чувства впервые за долгое время получили неограниченную первобытную свободу. Я больше не была современным человеком, испорченным цивилизацией, и ощущала давно позабытую связь со старым миром, который сохранился тут девственно чистым, в своем первозданном облике, с уверенным очарованием, какое присуще давно ушедшим временам. Я дышала тем же воздухом, что и мои предки, мои шаги так же бесшумно ухали вглубь хитросплетений травы, меня охватывало такое же чувство тревоги и страха...
А затем до меня дошло. Я заблудилась.
— Н-да, приплыли,— почему-то вспомнила венки и подытожила я, еще не до конца осознавая всю незавидность своего положения.
Что заядлой городской жительнице, которая в свое время прогуливала все уроки ОБЖ, делать в такой ситуации? Брести, куда глаза глядят. Этим я и занялась.
Когда силуэт парня показался среди деревьев, я уже окончательно смирилась с участью превратиться в закуску для местной хищной фауны, если таковая тут имелась.
— Эй, эй! — не раздумывая, я побежала к нему с бешеными воплями сумасшедшей.
Наверное, сама бы я на его месте кинулась прочь от орущей идиотки в стилизованном костюме и с пухлой почтальонской сумкой на плече. Он же просто ждал меня.
Приблизившись, я смогла рассмотреть незнакомца. Одет тот был ничем не лучше меня, это вселяло робкую надежду, что он кто-то из местных Иванушек-дурачков, а не жестокий маньяк в поисках заплутавшей жертвы.
— Я заблудилась,— единым выдохом отрапортовала я, как только остановилась в метре от него.
В его пронзительно-голубых глазах резвились ехидные чертики. Я ожидала услышать что-нибудь наподобие: "И что?" или "Ну и дура!". Но его первая реплика превзошла все возможные ожидания:
— Русалок не боишься? Хотя ты на вид сама хороша: платье снять, венок нацепить — и не отличишь.
Казалось, меня, как Алису, швырнули в глубокую нору, и я лечу в неизвестность, абсолютно оторванная от деревенского мирка с его причудами.
— Это был скепсис, детка,— самым наглым образом заржал он на мою растерянность.— Куда обыкновенной нечесаной русой девке до них. Но полынью от тебя знатно несет, ни одна купалка не полезет на такое "амбре".
Я не знала, что ответить на эту чистейшую белиберду с переходом на личности, и уже подумывала сбежать, пока петух в нос не клюнул. То, что психопат — заметила сразу, но насколько буйный... Может, от глупых оскорблений, на которые я изо всех сил старалась не обращать внимания — хотя это чушь собачья, у меня отличные волосы! — к рукоприкладству перейдет? Незнакомец тем временем продолжал:
— Ты сюда за травами для гаданий пришла или цветок папоротника искала?
— Нет.
— А зря.
— Я не суеверная.
— Это тоже зря. Идем.
Я покорно пошагала следом, потому что выбора не оставалось.
— Как зовут-то?
Я пробормотала что-то нечленораздельное в ответ.
— Ну, хорошо, будешь Марья.
— Почему это?
— Потому что я буду Иваном. А это уже цветочек. Слышала? Популярный сегодня.
Я решила не спорить, так всегда советуют делать с помешанными.
Темноволосый Иван тем временем попутно собирал травы. Я не понимала, как он их различал в окружающем непроницаемом мраке.
— А ты что тут делаешь? — расхрабрилась я, убедившись, что новый знакомый сравнительно в своем уме.
— Пополняю запасы,— невозмутимо пояснил Иван, ловко срывая очередной пучок.
— А сам русалок не боишься? Ты-то что с венком, что без венка — все равно не похож, и полынью не несет,— даже слегка обиженно протянула я.
Парень-то, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, был симпатичный, хоть и немного не в себе, а так легко занес меня в список забитых дурочек. Я почему-то расстроилась и захотела показать себя в более выгодном свете. Тупая бабская натура.
— С каких пор ведьмаки русалок боятся?
Я почти возразила что-то потрясающее своим остроумием, а в следующий момент споткнулась и полетела на землю.
Чертыхаясь и путаясь в подоле платья, пыталась скорее подняться, пока Иван не заметил мой эпичный позор, но суета сыграла злую шутку — он обернулся на шум.
Я уже приготовилась услышать едкий комментарий в свой адрес.
— Шла бы ты домой,— неожиданно серьезно произнес он.
— Где он, дом этот? — огрызнулась я.
— Если б ты прислушивалась иногда к поверьям, то говорила бы меньше ерунды,— тяжко вздохнул он.— Смотри, ты о папоротник споткнулась.
— И что?..— осеклась я.
На моих коленях лежал тот самый вожделенный цветочек, за которым гоняются деревенские ребята. Несмотря на весь свой непробиваемый скептицизм, миф я знала: лишь в эту ночь, ровно в полночь, на краткий миг распускался бутон, даровавший волшебные способности тому, кто успевал им завладеть.
— И случайно бывает. Правду говорят: дуракам везет. Дурам тоже иногда.
Желание очаровать Ваню вмиг испарилось, хотелось пнуть его куда-нибудь, да побольнее.
— У деревьев или травы спроси, как тебе выйти. Назад не оборачивайся. Злых духов не слушай.
— Да погоди же ты!
Но Иван закончил, торопливо отступил назад... И исчез!
Проще говоря, в тот момент я в очередной раз убедилась, какие же мужчины бесполезные трусливые создания.
Весь мой скептицизм ушел, но обещал вернуться, когда я действительно различила тихие шепотки в траве, среди листьев. Сегодня ночь благодарила меня только отборными глюками. Но я пошла туда, куда вели меня едва различимые переговоры.
Когда я вынужденно поверила в силу цветка папоротника, мой рассудок выудил откуда-то и потаенные страхи перед нечистью. Я чувствовала свою уязвимость, в каждом шорохе мне слышались лешие, а в каждой тени мерещились упыри. Я не знала, кто по правде мне мог здесь встретиться, но выяснять желания не было.
В итоге я сама так раскрутила колесо собственного страха, что в дуновении ветерка мне почудилось мертвецкое зловоние, а на плече — склизкая ледяная рука. Не разбирая дороги, я понеслась вперед и не сразу поняла, когда споткнулась второй раз и упала в траву. Разум был занят переживанием чудовищного ужаса.
Сумка слетела с плеча, и осколок зеркала, про которое я успела позабыть, выскользнул из ее недр. По поляне разлился пряный запах трав, а я, наконец справившись с помутнением, судорожно кинулась собирать разбросанные пучки.
В зеркале отражались звезды и фантастической синевы небо. Я подхватила его и на секунду увидела в глубине своего двойника. Потом он пропал, потом появился снова, но уже ближе. А я не могла отвести взгляда, не могла пошевелиться. В голове плясали какие-то обрывки фраз, упорно не желавшие складываться во что-либо понятное.
Мое собственное отражение исказилось гримасой гнева — до этого момента я даже не подозревала, насколько яростным может стать мое лицо. Повеяло холодом, гнилью и затхлостью. Меня потянуло внутрь...