[Lea Kamile]

Машина бесшумно двигалась по убитой дороге. Иногда казалось, что асфальт здесь клали кусками. Старые железнодорожные пути, казалось, проржавели кое-где насквозь и готовы были вот-вот развалиться. Им давно пора было на покой, но временами, к моему удивлению, не менее древние и ветхие составы с углем проезжали по ним. Такси то и дело ехало по грунтовке, а иногда застревало в грязи. Из-за этого мне приходилось выходить и помогать темнокожему таксисту с рыжим ирокезом толкать машину. Наверное, стоит объяснить, что мы делаем в таком месте.
Начну с самого начала. После смерти моего отца, отношения с которым были крайне напряжёнными, мама всё же соизволила навестить нас с женой и посмотреть на своих внуков. Наверное, мне нельзя её осуждать, но хотя бы раз в году она могла бы навещать нас, но всё сваливала на болезни и прочие недуги, которые ей не позволяли доехать до Сансета. Самое интересное, что на моё предложение приехать к ним мама отнекивалась, ссылаясь на то, что ехать далеко. Не знаю, что в её голове приключилось, но после папиной смерти она уехала к тётке во Францию. Не мне её судить. А Сансет-Велли рос. И рос он не в ту сторону, в которую нужно. Видимо пузатым толстосумам, которые искали развлечения в городе закатов так понравилось здесь, что тихий городок они превратили в свою летнюю резиденцию. Понастроили кучу клубов и баров, и иногда мне кажется, что развлекательных заведений в городе больше чем самих жителей. Некоторые пытались бастовать, но толку? Целыми днями полицейские машины ездят и разгоняют засидевшуюся в клубах молодежь. Тут и последовало предложение Герберта (по совместительству и моего друга), ведь Моргана уже ушла на пенсию, переехать в Твинбрук. Не просто так конечно. Мне предоставляют жильё и работу, взамен я должен пахать на Твинбрукскую больницу и радоваться жизни. Если я ещё и колебался немного, то Синди была только «за». Там и воздух чище, и люди милее, и «этих бандюг ужасных» нет. Лично мне эти милые гангстеры не доставляли особого дискомфорта. Но и красивые картинки с Твинбрукскими красотами приманивали, как медовый пирог.
Машина подпрыгнула так, что Эмили завизжала от радости, Ник перевернулся на другой бочок, а Алекс выронил свой наушник, отчего недовольно фыркнул. Зачем одевать наушники, если всё итак слышно? До переходного возраста ему ещё далеко, но вредности и своенравия Алу не занимать.
Такси продолжало прыгать по «лежачим полицейским» и совершать увлекательные виражи, объезжая многочисленные пруды и речушки. Красивые здания, интересная архитектура и туман – вот чем славится Твинбрук. Этот город. Я вдохнул его холодный речной воздух... и как это только люди купаются в этом пруду, полном тины? Наверное, после Сансетских пляжей я стал слишком привередлив.



Я уже говорил про великолепную архитектуру? С удовольствием бы прошёлся по мостовой, похожей на ванильную вафлю. Шелест прелых дубов напоминает токкату Поль Мориа, а белые домики с тёмными крышами - грибы–сыроежки. Но, скорее всего это из-за грибного запаха, идущего либо из леса, либо из домов горожан.
И кто говорил, что это туманный город? Неправильно Синди говорит. Я несу не только разрушения, но и солнце. Летнее солнце, не такое ядерное, как в Сансете, но тёплое и нежное, одело в светло-жёлтое покрывало тихий городишко. Тёплый пар, заменяющий в аномальный для жителей этого города день привычный туман, заставлял руки потеть от любого движения. А теперь представьте, что я должен был тащить тяжёлые чемоданы от остановки. Да, таксисты здесь понимают фразу «До порога» именно так. Этот оболтус-дармоед, а последнее время я Ала только так и зову, у матери даже сумки понести не додумался. Вообще нынешние дети крайне... эээ... Ну, они вообще всё время переходят в крайности. Либо слишком тихий, либо слишком вредный, либо слишком жизнерадостный. Хотя воспитываем их именно мы, а значит мы такие же. Да нет, я таким не был. Определённо нет. Но из моих размышлений по поводу детской психологии меня вырвал собственный писк.



БОЖЕ! КАК БОЛЬНО! Сколько тон упало на мою ногу в тот момент, когда я уронил все эти чемоданы себе на ногу?
Так как за перематыванием больного окорока мне было не до рассматривания нового дома, то разглядеть "Нору" я смог только вечером. Вас я могу уверить, что домик этот очень даже не нора, а вполне просторное и уютное жилище. Это, конечно, не дворец, но дом всё же просторный. Последнее дело обманывать самого себя. Дом очень тесный. С моими габаритами я еле прохожу через дверной проём, а если в комнате ещё и несколько человек, то пиши - пропало. Очень неудобно... Особенно если вы весите чуть больше ста сорока и у вас трое детей, которые требуют внимания и постоянного переноса с этажа на этаж. Я чувствую себя тараканом в банке, а в связи с жарой этого года, я чувствую себя ещё и тараканом в раскалённой банке. Душной, пыльной и неудобной.
В нашем небольшом семействе за переезд были все кроме Алекса. За свои двенадцать лет он успел завести в Сансет-Велли много друзей, и даже стать лидером среди одноклассников. На родительском собрании как-то подняли тему о том, что мой сын плохо влияет на других детей. Видите ли, это он подговорил ребят сбежать с уроков и отправится исследовать катакомбы семейного склепа семьи Гот. Никто бы не заметил отсутствия ребят, если бы одна девочка, которую Алекс до сих пор поминает не добрым словом, не сообщила бы учителю о походе, который в определённых кругах получил название «Кладбищенский». Теперь же я сам чувствовал себя неловко, ведь мы с женой отняли часть жизни у ребёнка. Алекс сразу по приезду заперся у себя в комнате и выходил лишь для того чтобы поесть.



Синди, да и я тоже были очень взволнованы тем, как мальчик адаптируется в новом классе. Ребёнок заперся в некой скорлупе. Синди пыталась чем-то помочь ему, но все попытки были тщетны. Малышей в детский садик мы решили не отдавать, думаю, с родной матерью им будет лучше, чем с чужой молоденькой девочкой. Мне предстоял же, наверное, самый сложный день в жизни: первый рабочий день. В Твинбруке очень большая влажность, город находится ниже уровня моря, по вечерам Твинбрук окутывает туман и, кажется, что кто-то чихнул в пекарне, и мука разлетелась повсюду. Видимо чихал кто-то моей комплекции. По-моему в Твинбруке всё очень маленькое, тесное и неудобное. Кто придумал винтовые лестницы в больницах? Вот представьте ситуацию, у одного мальчика в ноге большой железный кол, а вы, спеша в операционную застреваете в лестничном проёме! В итоге ребёнка оперирует другой врач. Конечно, хорошо, что чадо успели спасти, ещё пару минут и ногу пришлось бы ампутировать. Больница Твинбрука занимает шесть тысяч квадратных метров, неужели на этой площади не нашлось другого врача? Почему именно Льюис Линкольн? У него даже имя смазливое! Наверное, стоит рассказать немного подробнее о моей работе, ведь времена Морганы теперь кажутся счастливыми воспоминаниями.
Итак, суматоха по случаю первого рабочего дня была безумная. В прошлый раз я особо не зацикливался на том, как выгляжу и, что именно обо мне подумают. Кому какое дело как выглядит уборщик? Тут иная ситуация, читая рекомендации, данные на меня Герой, я начинал верить в то, что действительно творю чудеса. Может я правда великолепный врач? Впрочем, неважно, интересно одно: всю прошлую неделю повышал себе самооценку чтением литературного произведения Герберта. Кстати говоря, его жена - та самая «Кремовая Розочка», что я встретил в первый день своего пребывания в новом городе. Но я отвлёкся. Так в тот день, по обыкновению, а ведь мы уже привыкли, туман лёгкой дымкой устлал землю, выглядеть нужно было более представительным. Врач я в конце концов, или нет? Долой синие футболки и цветастые шорты. Все вещи должны быть выглажены и ботинки начищены. Я приложил максимум усилий и, конечно, Синди всё мне погладила. Посадив на автобус Ала, я обнаружил то, что за мной приезжает очень дорогая машина, отчего стало немного страшно. Что же там за больница, что за простыми вирусологами присылают такие машины? Ну ладно, не за простыми. Всё вокруг будто чувствовало недоброе, именно поэтому ветер был отнюдь не попутный, и тяжёлые свинцовые тучи нагнетали обстановку. Единственное успокоение для меня был запах новенького кожаного салона. Да, для любого автолюбителя этот запах действует лучше всякой валерьянки. Минуты длились так же долго, как длятся дни, если ожидаешь чего-то. Но всё и даже самое приятное заканчивается, пора было выходить. Сегодня я впервые не опоздал на работу, на часах всего пятнадцать минут девятого. Не спеша вхожу в здание, о, этот больничный запах - ещё один в списке успокоительных в этой палитре запахов. Да, эта больница больше была похожа на настоящий белоснежный дворец. Просторные залы и гробовая тишина. Множество коридоров, ответвлений и дверей, но вот незадача, куда именно повернуть?



Нежный голос окликнул меня, когда я собирался повернуть в один из многочисленных проходов. Девушка, из тех, про которых обычно говорят: «Нежнее ангела». Я смотрел на нее, постепенно расплываясь дурацкой криворотой улыбке.
- Мужчина, вы меня слышите?
- Ага…
- Хм…
Да, как приятно чувствовать себя счастливым идиотом, любующимся лучезарной улыбкой юной леди и совершенно не думать о том, что дома жена и трое детей. Аккуратно уложенные кудряшки обрамляли её лицо, как великолепная оправа для не менее великолепной картины, а лёгкий запах недорогих замечательных духов добавлял законченность этому образу. Образу невинности, непорочности. Обаяние. Это тот самый случай, когда я встречаю человека безумно обаятельного, человека который приманивает к себе с каждой секундой всё сильнее и сильнее. С такими людьми хочется просто молчать, беззвучно восхищаясь всей прелестью силуэта. У этой девушки не было большой груди, осиной талии и длинных ног, но меня никогда не приманивали такие формы. Мисс поглядывала то на меня, то на себя, пытаясь найти хоть одно подтверждение моей заинтересованности в ней.
- Мужчина, - с небольшой усмешкой спросила у меня девушка, которая уже догадалась об отсутствие моего мозга,- назовите своё имя.
- Ааа, я врач! Я работаю здесь.
- Возможно, но всё же назовите своё имя. Пожалуйста.
- Чарли Банс, - как же глупо я иногда веду себя, но в тот момент я даже не замечал, каким смешным предстал перед той милой леди.
Усмехнувшись, она направила меня в кабинет №82, сказав, что мистер Линкольн, возможно, находится там. Что я ожидал увидеть? Седого сгорбленного старичка в халате, который он не стирал никогда, но нет. Смазливый паршивец с голливудской улыбкой встретил меня и ещё посмел упрекнуть в рассеянности. Он был больше похож на актёра чем на врача. Я никогда не восхищался мужчинами, с ориентацией у меня всё в порядке. Но тут.… Нет, это не то восхищение, это скорее зависть. Мне не стыдно в этом признаться, раньше всеобщим любимцем был я. Безумно обаятельный толстяк, врач, как все говорили, от бога, а тут этот! Каждый день он выводил меня из себя дурацкими шутками: «Банс, мисс Кингсли не музейный экспонат, не нужно на неё так смотреть». Шутка заурядная и далеко не смешная, но заливистый хохот медсестёр за спиной и покрасневшие щёчки Лотти говорили обратное. Шарлотта Кингсли, как вы поняли и есть та самая девушка, которую я встретил в первый рабочий день. Пухлые девушки, как вы знаете, моя страсть. Но с Лоттой всё было по-другому. Она стала мне хорошим другом, но это не мешало мне восхищаться её красотой. Всё, что она делала, привлекало меня. Грациозные движения в композиции с полной фигурой давали идеальное сочетание, по крайней мере, для меня. Дома же всё было каким-то приторным, слишком сладким, чтобы быть приятным. Приходя домой мне приходилось видеть одну и ту же картину, которая раньше заставляла меня улыбнуться, но не сейчас. Меня уже не умиляет перепачканный манной кашей Ник. Меня не радуют успехи Ала, я всё чаще думаю о Шарлот. Девушка поселилась в моих мыслях, как заноза в заднице, не давая продохнуть. Я думал о ней днём и ночью, Шарлотта стала для меня чем-то вроде наваждения. Мы стали очень хорошими друзьями, Лотти делилась со мной своими секретами и тайнами. Нет, это не было похоже на болтовню двух подружек, это было что-то особенное. Мы были друзьями, а дружба, как известно, существо бесполое. Шарлот могла часами рассказывать о какой-то ерунде, а я мог с интересом слушать. Она никогда не говорила о том, чем бреет ноги, но знала множество женских тем, которые мне были интересны. С ней я мог обсудить очередную прочитанную книгу, да, я много читаю, но об этом мало кто знает. Именно она способствовала изданию собственной книжки. Можно ли назвать это произведением? Врятли, скорее бульварный роман, буклет которым жители Твинбрука могли скоротать время в автобусах или же использовать страницы сего «шедевра» в качестве туалетной бумаги, но меня это мало интересовало. Я начал писать ещё до свадьбы с Синди, тогда это должно было стать чем-то вроде юмористической повести. Название было соответствующие: «Как достать начальника за десять минут». Я слишком сильно увлёкся своим творением, что не заметил, как маленький самоучитель, обречённый стать подарком к юбилею Морганы, превратился в восемь глав, пронизанных лёгкой иронией и глупым и наивным бредом молодого врача. Все части были для меня дороги, каждая заключала небольшой отрезок моей жизни. Последняя называлась «Наваждение». Удивительно, но увидев мою писанину Лотта настояла на том, что бы я отправил всё это в издательство, и на моё удивление мои мемуары были приняты.
Время шло, а я никак не мог разобраться в своих чувствах к Шарлотте. Это была не любовь. Но это было и не животное влечение. Всё запуталось ещё сильнее после очередной нашей вечерней посиделки в холле за кружкой кофе. Моя самооценка была задета за обсуждением нового детектива Анны-Лизы Ребус.



- Ты думаешь, что она уже обсуждала эту тему?
- Конечно, по-моему, в «Исповеди Чёрной вдовы». Там тоже была кровожадная учительница английского, которая по очереди убивала своих мужей разными способами.
- Точно, как проглядела этот момент! – вскрикнула девушка, щелкнув двумя пальцами. Она была очаровательна, в Шарлотте не было неземной красоты, на внешность она была самая заурядная, но к ней тянуло, с ней просто хотелось быть, - но книга всё равно классная! Мне лично было очень жаль, когда её арестовали.
- Это ещё почему? Вертела бедными мужиками, как хотела, а потом ещё и убивала их!
- Бедных мужиков? Чарли, да вы же все козлы!
- Нормально, я с ней чаёк пью, а она мне: «Чарли, ты козёл», обалдеть…
- Но сколь раз вы разбивали нам сердце? Сколько раз унижали и втаптывали в грязь?
- А, значит мы такие плохие?! Хорошо, а кто стал бы твоей жертвой, будь ты на её месте?
- Льюис Линкольн.
- Не, она ведь убивала только тех, кого любила… Стоп…
Мне не нужны были объяснения, скупая женская слеза появилась на её щеке, настолько скупая, насколько это возможно у женщин.
В тот день домой я вернулся намного раньше обычного, всё было, как в тумане, весенний запах акаций обычно умиротворял и успокаивал меня, но не сейчас. Не знаю, что на меня нашло, но мне было неприятно. Апчхи! Проклятые акации, по приезду в Твинбрук я приобрёл кучу болячек, начиная от прыщей и заканчивая аллергией. В висках стучало: «Почему этот недоумок, чем я хуже него?» - но эти мысли я отгонял, у меня дома жена, а я ей изменяю, хоть и мысленно.



Я не помнил, как в тот день дошёл до дома, не помню, как поднимался по ступеням и открывал дверь, но я отчётливо помню вопль Синди, когда я об неё споткнулся.
- Чарли – слон!!! Как ты ходишь, ай, - причитала она, вставая по весёлый хохот Эми.
- Хватит орать, сама виновата. Чего ты расселась на проходе?
- Ах, это я расселась! Значит, это я во всём виновата? А кто бежал так, что не заметил, как наступил на собственную жену?
- Так ведь, домой спешил, милая! – съязвил я.
Вот что она истерику закатывает на пустом месте? Я не видел своей вины, я не считал себя тогда виноватым, но был уверен в одном, скандал Синди был не из-за того, что я упал на неё, а из-за моего охлаждения к ней. Это замечал и я. Последнее время я стал слишком раздражительным. На вопрос: «Как дела на работе?» - я отвечал краткое «нормально», вместо развёрнутого «Эта коза сегодня такое сделала…». Ночью я ей говорил не «Спокойной ночи, любимая», а «Ага-ага, тебе того же».



Я сидел на диване и наблюдал за медвежьими боями Эмили и Ника. За такими мероприятиями, проходящими в Колизее из обувных коробок, можно было наблюдать бесконечно, под детские крики «Народ требует хлеба и зрелись!» (нельзя оставлять малышей наедине с историческим каналом), я любил размышлять о различных вещах. Так в очередной раз я думал о том, что чувствую к Шарлотте. Всё было бы проще, если бы я испытывал к ней животное влечение или, проще говоря, хотел её, но нет. Или если бы я был в неё нежно и трепетно влюблён, что, на мой взгляд, возможно лишь в подростковом возрасте, но вот незадача, опять нет. Тогда я, наверное, должен к ней относится, как другу, и снова промах. Меня к ней тянуло, приманивало невидимым мёдом. У меня никогда не было друзей-женщин, возможно, это всё и объясняло. По крайнеё мере это успокаивало меня. Но что делать с Синди? Нельзя было сказать, что я был к ней равнодушен, но я уже не чувствовал к ней то, что чувствовал раньше. Привязанность, не больше, и это пугало меня.
Я услышал шаги сзади меня. Это была именно она.
- Эми, - почему-то дрожащим голосом сказала она, - аккуратней, ты ведь порвала мишку!
- Это боевые ранения, - с гордостью заявила Эмми.
- Так, бойцы уже устали, пора спать.
- Маа, - потянул Ник, - они же медведи и спят только зимой…
- Нет, молодой человек, медведи спят и ночью тоже. Так что быстро в кровать.
И малыши под недовольный гул отправились наверх, а Синди усталыми глазами посмотрела на меня.
- Что с нами происходит, Чарли?
- А что с нами происходит? – конечно, я понимал, что что-то не так, но сейчас мне меньше всего хотелось иметь неприятности, начинающиеся со слов «Чарли, что с нами происходит» и продолжающиеся словами «Нам нужно обратиться к специалисту». А я сам врач, и всех этих докторишек в засаленных халатах, называющих себя психологами, вижу насквозь.
- А ты разве не видишь?
Вот-вот, именно так и начинаются все эти разговоры. Я знал, что, скорее всего, обижу и разочарую Синди, но в тот момент был искренне уверен в том, что сам смогу разобраться с этой ситуацией.
- Вижу. Где Алекс, уже десять, а его всё ещё нет?
- А ты только сейчас заметил? Он вообще-то при тебе отпрашивался. Сегодня Алекс остался у Ньютона, - и она ушла. Ушла бесшумно, как это делает тишина с приходом утра. В тот день она впервые за всю нашу совместную жизнь уснула ко мне спиной.



Алекс с момента нашего приезда в Твинбрук сильно от нас отдалился. Единственный с кем он мог провести время это - Эмили. Эмми вообще завоевала всеобщее внимание с первых дней своей жизни. К Нику Ал относился равнодушно, и даже более чем равнодушно. Он его просто не замечал. Ник для Алекса был чем-то вроде невидимки, не мальчиком живущем вместе с нами и почему-то носящим нашу фамилию, а ничтожеством. Если принести бутылочку нужно было Эмили, то он с удовольствием соглашался не только покормить девочку, но и посидеть с ней, зато когда дело доходило до Ника, то в ход шла скривившаяся мина и резкий, порой жёсткий отказ что-либо делать. Мы не знали, что могло стать поводом для такого поведения Ала. С приездом в новый город Алекс замкнулся в себе, насколько это возможно для него. Нет, он общался с одноклассниками, но это было уже не то. Он стал так называемым среднячком, не имел высокого положение в школьном сообществе, но и не являлся последней личностью. Всё изменилось, когда однажды Синди послала Ала в книжный магазин. В тот день с моим сыном впервые поздоровался капитан школьной футбольной команды Ньютон Пекарь. Именно тогда жизнь Алекса повернула в новое русло. В новое, но не привычное. Слишком много времени потерял Алекс за «сидением» на одном месте, слишком давно он был первым. В Твинбруке Алу было очень сложно быть единственным лидером, свергнуть монарха и устроить революцию в уже сложившемся социуме, но можно разделить первое место и найти компромисс. Именно такой путь Алекс назвал правильным. Если короля два, то каждый не должен ничем уступать другому. Мой мальчик увлёкся музыкой, школьная группа, которую Ал, называл сборищем очкариков, стала первым звеном на пути к славе. Это он сам так сказал. Как бы то ни было, но за полгода он неплохо начал играть на контрабасе, гитаре, фортепиано и ударных. Мы надеялись, что от этих занятий будет толк и толк был. Для нас это восхищения других родителей в адрес нашего сына, а для Ала это уважение одноклассников. Так вскоре после рождественского концерта некая мисс Бейлесс, её имени я так и не запомнил, постоянно напрашивалась к нам в гости. Ал бы и рад отказать девушке, а я не уверен, что это была девочка, но однажды попался на глаза Синди, и та просто влюбилась в неё. Вот и приходилось моему мальчику страдать под натиском матери и сего существа.



Дома всё было тихо и спокойно, Эмили и Ник круглосуточно бегали по дому, как заведённые, Алекс был занят разными сходками с друзьями, а Синди в свободное время копила на новый дорогой томик кулинарии, который ей не терпелось прочесть. Всё тихо стало и у меня на работе: после той ссоры, которой фактически не было, Лотта отдалилась от меня, не было больше тех вечеров и посиделок, которых мне так не хватало. Шарлотта Кингсли была моим другом, возможно больше, но про второе мне, и думать не хотелось. Но в то ложное для меня время у меня появился ещё один очень хороший друг.
Однажды разговорившись с моим коллегой, я сделал для себя удивительное открытие. Льюис Линкольн был не только смазливым занудой, но и отличным собеседником. Как оказалось он, совершенно не имеет чувство юмора, а смех медсестёр вызван лишь желанием понравится холостому и обеспеченному красавцу. Лью, терпеть не мог, чтобы его так называли, а также являлся трудоголиком. Он никогда не заводил беседу в рабочее время, но обожал поговорить. Могу сказать больше, он был ещё тем болтуном, но если вы подойдёте к нему в рабочее время, то фантомас проснется в этом златокудром «Аполлоне». Льюис говорил много и обо всём, но никогда не упоминал о мисс Кингсли. Я – сплетник, иногда сомневаюсь в том, что родился мужчиной, но сейчас не об этом. Мне было безумно интересно узнать, что случилось между Лоттой Льюисом, но как об этом ненавязчиво спросить не знал, поэтому спросил прямо:
- Льюис, а что у тебя с Кингсли было? - И это было моей главной ошибкой.
- Тю! Чарлик, а как ты делаешь укладку? – сказал он наигранным женским голосом, - С каких пор ты стал интересоваться мной и Шарлоттой? Ай-яй-яй Чарли, ты у себя меду ног проверь, а то вдруг в бабу стал превращаться?
Обидно? Конечно, мне было обидно, но возможно я это заслужил. Не стоит лезть своим толстым носом не в своё дело. Но лёд треснул, у Льюиса язык за зубами никогда не держался. Осталось только подождать, а ждать пришлось недолго.
- Извини, Банс, просто давно это было. Где-то года три-четыре назад. Шарлотта уже работала здесь, а меня только перевели из Бриджпорта.
- А что ты делал в Бриджпорте, ты ведь говорил, что родился здесь?
- Мечтал стать актёром, но при этом имел медицинское образование. Успехов в актёрской карьере у меня не было, но за квартиру нужно было платить. Поэтому устроился в местную больницу, но из-за постоянных набегов сумасшедших подростков, которые воровали кровь в мою смену, меня выперли. Точнее перевели в Твинбрук. Вот тогда я и познакомился с Лоттой. Я даже думал сделать ей предложение, но не успел. Шарлотта разорвала наши отношения.
- Почему?
- Не знаю. Она послала меня, а я ещё должен был бегать и узнавать что же случилось? Я не хомячок, меня нельзя сдать обратно в магазин!
- Ну, а если бы она вновь предложила встречаться, что бы ты ей сказал?
- Я не могу понять, Чарли, с чего ты так интересуешься? – он всегда был таким, то сначала бесился, потом молчал, а позже выкладывал всё, как на духу, - Если бы она оказала бы мне малейший знак внимания, то я бы в один миг превратился в хомячка… О, Шарлотта! Да все длинноногие блондинки на её фоне выглядят заурядными. Что-то есть в ней такое, что… Ну, ты ведь понимаешь?



Именно тогда и родился мой план. Мне нужно было узнать, что случило тогда, три года назад. Если они любят друг друга до сих пор, то должны быть вместе, но к сожалению у Линкольна и Лотты это не получилось. Я чувствовал себя свахой, а эта роль мне не очень-то нравилась. Очень сложно было подловить Шарлотту, да и Льюис оказался ужасным ревнивцем. Любой «не такой» взгляд воспринимался им, как предательство, но его отходчивая натура давала о себе знать. Мне нужно было узнать, что у них там случилось и почему Лотти теперь его видеть не хочет. День выдался туманным и слякотным, в прочем, как обычно. Всё было самым обыденным, врачи, коллеги мои, сновали из кабинета в кабинет, я, как всегда был кому-то нужен, а Люис вообще куда-то пропал. Если бы он один, но вместе с ним пропала и Шарлотта. Я уже думал, что моя помощь не понадобится и вообще они сами разберутся, но всё оказалось, как всегда. Линкольн опоздал, Шарлотта дежурила в другом крыле. Нет, Банс, не будет на твоей улице праздника. Поймать Лотту мне удалось в кладовке.
- Шарлотта!
- Да, Чарли, давай потом, меня сегодня в левое крыло отправили, а ещё этой Рэкет срочно новая постель понадобилась, ох уж эта знаменитость! У меня голова кипит, потом, всё потом!
- Нет, скажи пожалуйста, почему Линкольн тебя стороной обходит? – Как глупо я выглядел, это вообще не моё дело, но дело хорошее и если я решил в это влезть, то не вылезу из этого дерьма пока не разберусь.
- Ну, сам у него и спроси. – В тот момент я увидел в её глазах смущение и удивление, отвращение и заинтересованность в одном флаконе. Я уже пожалел, что ввязался во всё это. Мне было жутко неудобно, я довольно стеснительный с женщинами, но с Лоттой такого никогда не было. А сейчас…
- Я спрашивал, но он меня послал.
- Правильно сделал. Ну, мы встречались, потом он мне изменил и мы расстались.
- Да, он сказал, что это ты сама порвала с ним?
- Боже, Чарли, ты, как моя бабушка, всё про всех знаешь.
- Он тебя любит Лотта. До сих пор.
Она махала руками, кричала, говорила, что-то про Лью, про Кортни Харт, но всё это было столь невнятным, что я не мог, да и не пробовал понять. Она была так близко, что мне было страшно подумать, что могло произойти если бы дверь кладовки не открылась и на пороге я не увидел бы того, кого ожидал увидеть меньше всего.

обожаю этот скрин


Да, сегодня было замечательное утро. Прохладное и солнечное, зелёная травка, которая только пробивалась через ещё промёрзшую землю. Воздух стеклянный, такой, какой обычно описывают поэты и писатели. Хотелось дышать им так глубоко, как это только возможно, но мне в тот замечательный день такой возможности не предоставилось. Я сидел на кухне вжавшись в стену. От вчерашней разъярённой Синди у меня до сих пор трясутся руки. Как вы догадались дверь открыла она. О, что она мне устроила, а именно – ничего. Это меня и испугало, она спокойно поприветствовала меня и Шарлотту, передала пирожки и ушла. Я был в шоке, обычно она начинала скандал, а потом дня три меня игнорировала, но теперь ей было всё равно! Ей было плевать, что её муж закрывается в кладовке с какой-то девицей и бурно что-то обсуждает, а ей нет до этого дела! Но к моем счастью или же несчастью она себя вспомнила. Вечером, когда она уложла детей спать и отправилась вытирать стол, а я - убирать стулья с улицы, моя любимая показала мне, где зимуют раки. А сейчас я шелохнуться боялся, ведь в руке у неё было тяжёлое раскалённое оружие. Синди вновь подкинула яичницу и та шлёпнулась в обильно смазанную маслом сковороду. Хлоп! Ах, это опасное угощение, запах бекона одурманивал, но спать нельзя. На войне, как на войне! Но каково было моё выражение лица когда Синди положила мне вместо ароматных фаршированных яичек с душистым беконом, запах которого уже успел крепко затянуть удавку на моей шее, вчерашний салат "оливье" и воду. Глаза у меня округлились, а рот приоткрылся.
- Это, что?
- Еда, а что?
- Это - не еда! Это - подножный корм, но не еда. Еда у тебя в другой руке! Синди…
- Что?
- Отдай мне немедленно!
- Что тебе отдать? У меня ничего нет!
- А, ты хочешь поиграть в прятки, но дорогая, тебе не десять лет?
- На что ты намекаешь?
Она заткнула мне рот поцелуем, не сложно догадаться, что было дальше.



С тех пор всё стало на свои места. Нет, я не любил Синди, как прежде, это было что-то другое. Определённо другое. Во фразах от «Ты мне нравишься» до «Я тебя люблю» путь не от «нравишься» до «люблю», а от «ты мне» до «я тебя». Это, конечно, не моя фраза, я её в интернете вычитал, но она очень хорошо отображала суть наших отношений. Если раньше мне было с ней хорошо, мне она была самым близким человеком, то сейчас я хотел чтобы она была счастлива, я хотел чтобы ей было хорошо. Теперь между нами не было больше безумных страстей, но появилось другое. И это другое было намного крепче чем тысячи влюблённостей на свете. Именно это чувство я и мог назвать любовь. Ну, а у Шарлотты и Льюиса всё тоже было неплохо. Они вновь собрались пожениться. Как выяснилось Лью действительно флиртовал с некой Кортни, но не больше, а вот девушка решила, что он её разлюбил. Я очень рад, что у них всё наладилось. А мои симпатий к Лотте? Они не шли в сравнение с тем, как я любил свою жену. Не смотря на всё я был очень рад за неё. Нет, правда. Мне становилось тепло при взгляде на эту воркующую парочку. Малая часть их идиллии была моих рук дело.
Шло время и вскоре наступила пора отмечать день рождение моего младшего сына. Алекс демонстративно сел смотреть телевизор, за что получил подзатыльник, Эмили с утра что-то клеила и резала в подарок братику, а Ник всё время пытался залезть в кладовку и подсмотреть какие подарки мы решили ему подарить. Всё было замечательно, и именно тогда под пение цикад я почувствовал, что именно о такой семье я мечтал, когда был ребёнком.

СAS

Бонус