Академия ле Тур. Курс первый
Об исключениях из правил
Течение времени лишилось постоянного ритма. Листы отрывного календаря, висящего на белой оштукатуренной стене квадратной комнаты без окон, то облетали, словно пожелтевшие кроны деревьев при сильном ветре, то, казалось, неделями не сменялись вообще. Соответственно кратким моментам улучшения и бесконечным периодам «стабилизированного состояния».
Я так привыкла к постоянному писку приборов искусственного жизнеобеспечения, что возникшая при их отключении тишина показалась оглушительной, плотной, как толща морской воды. И двигалась я тогда поначалу так же медленно, как если бы оказалась на дне, очень глубоко.
Шаг. Ещё один. Невероятным усилием протянуть руки. Прохрипеть что-то невнятное и разрыдаться.
Я плакала и не могла остановить слёз. Ревела, уткнувшись в пропахшее лекарствами одеяло. А Пеладжи гладила меня по голове. Моя сестра победила вирус Корнихова.
**
Что остаётся потерявшим самых дорогих людей, когда нельзя уйти вслед за ними? Только двигаться дальше, оставаясь безжалостными к собственной боли; скрипя зубами и хлюпая носом, заполнять образовавшуюся внутри пустоту. И хранить память, самые светлые, самые добрые воспоминания о тех, кого не вернуть.
Мне было легче, чем заслужила. С жизнью сестры уцелела самая крепкая моя привязанность, которая давала силы двигаться вперёд. Хотя возможно, это было также и испытанием: знаю, оборвись тогда ниточка, связывающая наши с Пелагеей жизни, я выбрала бы самый лёгкий путь; последовала за оборвавшимся пульсом второго моего сердца, замершего в чужой груди. Оставила борьбу, чего не смогла бы простить себе и через вечность.
Так или иначе, а нам с Пеладжи пора было возвращаться к нормальной жизни. Близилась осень, и новый учебный год манил в раскрытые двери Академии ле Тур. По иронии теперь мы могли позволить себе только самое престижное учебное заведение страны: семейный бизнес погибал, лишившись должного контроля, дела находились в страшном беспорядке, так что бесплатные места, принесённые обучением в частной школе, оказались единственным шансом.
И вот, мы студентки. В только что построенном, аляповато современном на фоне классических корпусов и общежитий здании администрации подписываем документы, получаем стартовые стипендии и знакомимся со старостами учебных групп. Факультет сильных мира сего, специальность «элита».
Очень давно, наверное, целый год назад Пеладжи решила заниматься актёрским мастерством. Сцена манила её со времён той брошенной на полпути юридической практики. Я тянула с выбором в выпускном классе, не зная, чего именно хочу. А теперь, после всего, было, честно говоря, всё равно; поэтому, хоть в чём-то решившись дать себе поблажку, пошла по пути наименьшего сопротивления - на «философию».
Время тянулось. Мы обе мало общались с сокурсниками и с неохотой покидали общежитие без надобности. Улыбки получались натянутыми, а новые знакомства быстро сходили на нет.
В октябре приехал дядя Бенедикт, усталый и постаревший. Он привёз волшебные книги, принадлежавшие маме и бабушке: нам с Пеладжи пора было вплотную приступить к изучению магии. И мы приступили. И тогда произошло нечто, кардинально изменившее нашу жизнь.
**
Те выходные я проводила в одиночестве, – сестра записалась на дополнительные курсы - склонившись над исписанной аккуратным бабушкиным почерком книгой заклинаний. От пожелтевших страниц исходили едва уловимые сладковатые запахи времени и пыли.
Без интереса я скользила взглядом по ровным строчкам, не пытаясь вникнуть в написанное, погружённая в совершенно посторонние, незначительные мысли. Хотелось спать. Вдруг, вместо того, чтоб в очередной раз перевернуть страницу, я замерла, а потом принялась, как безумная, листать книгу в обратную строну. Некий абзац, оставленный прежде без внимания и последние несколько минут отчаянно скачущий, гремя словами, где-то на задворках моего сознания, наконец вылетел вперёд и заставил осознать, о чём в нём говорится.
«…воскрешение погубленных злым умыслом…»
Пальцы правой руки оказались изрезаны острыми бумажными уголками. Горящими глазами я впилась в покрывающие страницу чертежи магического прибора. Однако название раздела заставило меня до крови прикусить губу. Некромантия.
**
Общеизвестно, что мёртвых нельзя вернуть. Это чревато последствиями трагическими в равной степени как для проводящего ритуал, так и для объекта воскрешения. Каждому отпущен свой срок, ничего с этим не поделать.
Но далеко не все знают, что бывают исключения.
Когда жизнь связанного с сильной магией человека обрывается раньше положенного времени из-за природе противной беспричинной ненависти, есть шанс вернуть его из мира мёртвых. По-настоящему живым, таким, каким он был до смерти.
Ритуал воскрешения невозможен без некрофона, сильнейшего магического артефакта, вызывающего души из Царства Теней. Однако тридцать пять лет назад, после так называемого «восстания живых мертвецов», кровавой ночью разрушившего Ведьмий Бастион на крайнем севере, некромантия оказалась практически полностью запрещена. А все связанные с воскрешением приборы и артефакты – уничтожены. Считается, что, несмотря на сохранившиеся чертежи, изготовить некрофон в наши дни невозможно.
Но так ли это?
Мама всю жизнь изучала светлую магию, и почтенная Анна не раз предлагала ей стать наставницей во Дворце Света; а отец столько раз подвергался лечащим заклинаниям, когда служил в разведке, что только от близости волшебных палочек у него в волосах мелькали искры. Графине наплевать было, кого заражать вирусом.
Сильная магия и беспричинная ненависть дали мне паутинку надежды, и, чёрт возьми, я не собиралась упускать её, основываясь лишь на том, что «известно всем». Ведь и о воскрешающем исключении сейчас едва ли знает кто-то, кроме главных чародеев, а у бабушки информация сохранилась в виде простого ученического конспекта!
Кое-как пришпилив к причёске остроконечную шляпу, я оседлала метлу и помчалась навстречу ледяному осеннему ветру, в Бастион почтенной Хельги, в прошлом – сильнейшего некроманта Побережья.
**
- Невозможно! – Отрезала седовласая ведьма, даже не дав мне договорить. – Да, чертежи остались, но технология изготовления, как и многие незаменимые детали, утрачены.
- Но как же… - В один миг внутри будто что-то оборвалось, я почувствовала, что впадаю в отчаянье.
- А вот так. Только, девочка, на кой тебе сдался новый некрофон? Неужто не подойдёт старинный, собранный мастерами своего дела?
- Такой сохранился?! Умоляю, скажите, где его найти!
- Нет, не скажу. Не имею ни малейшего желания помогать глупой светлой девчонке.
Разговор с почтенной напоминал дьявольские качели: потрясающие взлёты чередовались со страшными падениями. Однако нечто странное засветилось в окружённых глубокими морщинами колючих глазах Хельги, когда она столь резко отказала мне. Некоторое время тёмная ведьма молчала, внимательно глядя на меня, а потом медленно произнесла:
- Расскажи подробно, зачем вдруг понадобился именно этот артефакт. Если мне понравятся твои слова, и если готова будешь заплатить соответствующую цену… я дам подсказку.
Взвешивая каждое слово, но всё равно то и дело запинаясь, я поведала старой ведьме о Графине, о смерти родителей и болезни сестры, а также о записях бабушки Пегги и своих, надо признать, дерзких выводах.
- Пегги Рэд? Да-да, помню её. Талантливая была девушка, жаль, пошла по нейтральному пути… – Почтенная кивнула и, казалось, погрузилась в свои мысли. Я переступала с ноги на ногу, нервно сжимая ткань белого ведьмовского платья.
- В Бастионе немало учеников, - наконец заговорила она, - однако все они уже связаны с армией или правительством. Для них некромантия под запретом, и мне некому передать своё искусство. Ты умна, достаточно талантлива и, главное, свободна. Если решишься оставить путь света и тайно учиться у меня, помогу.
**
Тайное общество связывает небольшую группу больших людей по всему Побережью. Тайное Общество вербует новых членов в университетах. У Тайного Общества множество секретов. В принадлежащем Тайному Обществу замке Бешамель хранится один из трёх последних некрофонов.
Замок Бешамель находится на территории Академии ле Тур.
Во что бы то ни стало, мы с Пеладжи должны были стать вхожи туда.
Дядя Бенедикт состоял в Обществе во время обучения в Техе, но, во-первых, попал туда лишь благодаря везению, а во-вторых, так и остался среди «незначительных», которых не допускали ни к чему по-настоящему интересному. Нам же требовались все привилегии тайнообщественников, которые открывают три слова: «успеваемость», «популярность», «богатство».
С первым проблем не возникло: мы и так почти всё время с момента поступления в Академию проводили за учебниками. Над вторым после двух месяцев затворничества нужно было работать, но в этом как раз можно было рассчитывать на эффект от третьего.
Из дома вновь был призван дядя Бенедикт, на этот раз - с одной из бабушкиных волшебных ламп, имеющей в запасе два желания. Кроме того, нам с сестрой очень нужна была его помощь. Мы посвятили дядюшку в наш грандиозный план и, поскольку он искренне желал вернуть горячо любимую сестру, несмотря на возможный риск, обрели союзника.
Первым из двух желаний, высказанных джинну, было «Деньги!». Вторым – «Больше денег!»
После волшебная лампа исчезла, зато появились аккуратно добавленные на мой счёт в банке сорок тысяч. Дядя Бенедикт знал, как сделать, чтоб это прошло незамеченным.
И вскоре из большого общежития мы переселились на небольшую виллу в стиле модерн, попутно объявив свой дуэт студенческой коммуной.
Оставалось только отшлифовывать образ, активно участвуя в различных мероприятиях, много общаясь,
диктуя стиль, демонстрируя таланты.
Будучи во всём лучшими.
Надежда открыла в нас второе дыхание, мы словно сами вернулись в мир живых после долгой НЕжизни. Найдя цель, забыли о боли и тоске и готовы были идти до конца. Поэтому, пожалуй, первый год в Академии запомнился нам самым замечательным.
А Академии наш первый год запомнился самыми долгожданными, самыми престижными, самыми труднодоступными и самыми безбашенными вечеринками коммуны.
**
Он посетил меня апрельской ночью. Молодой человек, одетый в элегантный, без излишеств, ощутимо дорогой чёрный костюм. Вожделенный тайнообщественник загадочным шёпотом вещал о павшем на нас с Пеладжи выборе, а я с трудом удерживалась от того, чтобы растянуть губы в ухмылке маньяка, успешно загнавшего жертву в ловушку. Как щёлкнули бутафорские наручники на запястьях, так в мыслях моих щёлкнул капкан грандиозного плана.
Шаги гулким эхом отражались от влажной после дождя кирпичной кладки стен Бешамель. Сердце тяжело билось в груди, хотелось броситься вперёд, бесцеремонно растолкав сопровождающих, с восторгом демонстрирующих архитектурные диковинки замка.
Чуть позади меня Пеладжи заинтересованно вертела головой. На нас были такие же неброско-шикарные костюмы, как на остальных. В общем, происходящее оказалось даже приятно: чувство удовлетворения от точности первоначального расчета мешалось с потрясающим трепетом от близости цели этой безумной эпопеи. И ещё чуть-чуть поднял голову врождённый снобизм, мурлыча, что, мол, вы, девочки, действительно круты. Украдкой я растирала затёкшие запястья.
Приветственная церемония, банкет, танцы. Знакомство со всеми, обмен любезностями. А потом - подробная экскурсия.
От близости артефакта у меня перехватило дыхание. Вот он, некрофон. В каких-то двух шагах. Защищённый только привилегированностью общества. Большого труда стоило не утратить контроль над собой и ещё большего – не дать это сделать Пеладжи. Пришлось тайком впиться безупречными ногтями в её ладонь.
«Немного, подождите ещё совсем немного!»
**
В конце мая под покровом темноты мы мчались над крышами Академии. Магически укреплённый контейнер средних размеров покачивался между мётлами. Я – в платье, которое собиралась сжечь, сестра – в нижнем белье, потому что забыла взять сменную одежду, а костюмы Общества могли нас выдать. Несколько часов назад мы беспрепятственно вынесли некрофон из пустого по случаю выпускных экзаменов замка Бешамель.
На окраине Китежграда контейнер перекочевал в автомобиль дяди Бенедикта и направился к Бастиону почтенной Хельги, где уже завершились последние приготовления. Мы же вернулись назад и с первыми лучами солнца приземлились во дворе виллы.
Общество было Тайным, а некрофон – предметом незаконным, поэтому о краже не знал никто, кроме бестолково мечущихся по замку тайнообщественников. И, тем не менее, совершённое нами было, несомненно, величайшим преступлением за всю историю Академии.
Две недели мы провели в ожидании вестей от Хельги. Посещали собрания Общества, вместе со всеми строили догадки и обращались за помощью к дядюшкиным связям. Стоит ли говорить, что след преступников так и не обнаружился?
Ещё были последние в учебном году занятия, вечеринки и экзамены.
И невероятное внутреннее напряжение, вылившееся в рыдания друг у друга на плечах и помилование моему платью, когда почтенная старая ведьма наконец сообщила, что мама и папа ждут нас дома.
Техническое Некрофон мы действительно увезли из тайного общества и подарили Бенедикту. Заплатили за воскрешение Дейрдре и Джейка положенные десять тысяч на душу и удалили "артефакт", чтоб не мозолил глаза. Ну разве я после этого не душка?))