Дети растут и меняются.
Алэр расстался со своим ирокезом, старыми джинсами и пылающими черепами на футболке. Честное слово, глядя на этого серьезного молодого человека, с трудом верится, что еще месяц назад о нем шушукались все местные матроны, пророча ему ужасное будущее.
Арман тоже стал спокойнее; все больше времени проводит дома. И с сестрами общается с куда большим удовольствием, нежели раньше.
Девочек наших тоже время не обходит стороной; вот уже Констанция стесняется своих круглых очков и дотемна вертится перед зеркалом, выискивая – и находя – недостатки. И бесполезно ей сейчас объяснять, что цветок не сразу распускается.
Вот и Габриэлла все чаще проводит вечера за карточным столом, гадая себе на любовь,
и очень расстраивается, когда в очередной раз ничего не складывается… Я думаю, все дело просто в отсутствии практики, только дочке говорить не буду, а то вовсе из-за стола вылезать перестанет.
Конечно, за столом этим мы не только гадаем.
В школе все так же царит вредная тетка, которой следовало бы родиться в эпоху королевы Виктории. И, воспитывая нравственность своих подопечных, она пыталась привить им отвращение в том числе к карточным играм… Ну вот и зачем было так заострять на этом внимание? Подростки всегда тянутся к запретному, и уж ей-то стыдно об этом не знать… Теперь вся старшая школа поголовно играет в преферанс и не только.
Стол, крытый зеленым сукном, у нас появился почти сразу после того, как барсучат поймали за недостойным занятием в углу школьного двора. Ну а что? Дома в кругу семьи можно… и детям радость, и нам спокойно.
Джаэль меня осуждает. Она вообще очень переменилась. Прежде охотно вставала на мою сторону – сейчас с упоением ищет во мне недостатки и обвиняет во всех смертных грехах. Некогда ненавидела правила и ограничения – сейчас фанатично им следует. На нее сложно сердиться, однако мне все чаще хочется оттаскать сестру за уши.
Особенно когда я слышу, как она читает дочери очередную нотацию.
Ну сколько ж можно-то! Я бы еще поняла, будь Джофранка действительно трудным ребенком, или там будь у нее переходный возраст, так нет! Маленькая принцесса, как называет девочку Эсмеральда, чудесна. Лично я не вижу в ней ничего такого – ну, шалит иногда, но уж поверьте матери четверых детей, это нормально. Вот будь она идеалом – тут бы я забеспокоилась. И вообще, как можно считать вместилищем всех пороков ребенка, совсем недавно расставшегося с младенчеством?
Ух, как я зла, как я зла… именно поэтому я чаще к нам в гости племянницу приглашаю, чем сама к ней хожу.
Эсмеральда нервничает. Тоже сердится, но молчит, просто делает так, как считает нужным. Фактически, действительно, она стала настоящей матерью для Джофранки. А чтобы отвлекать Эль от воспитательного процесса, завела собаку – мол, пусть животину мучает, а дите в покое оставит. Что характерно, с животным сестрица много теплее и ласковее, чем с собственным ребенком.
Ух, как я зла, ух, как я зла…
Иногда мне кажется, что единственное неизменное в нашей семье – это наша любовь. Любовь художника и модели, художника и его творения, художника и музы. Тревор уверяет, что рисует меня в каждой картине.
... - А здесь я где?
- А здесь ты – луч солнца.
