3.7 Луара в стране чудес
Я делаю робкий шаг вперёд и кожей ощущаю тепло солнца; яркие его лучи просачиваются с неба, заливая всё вокруг. Необычайное место – маленькие, словно карточные, домики разбросаны на многие километры вперёд, сочная зелёная трава пробивается сквозь ветхое сухое дерево, плиточное покрытие, деревянные дорожки. Асфальт чистый и тёплый, небо кристально-голубое, лёгкий ветерок не позволяет солнцу греть меня слишком сильно.
Сначала мне кажется, что я здесь одна. Не поют даже птицы, никто не шевелится в траве. Чисто и тихо, солнечные брызги пятнами отражаются на пыльных стёклах, плотно прижимающихся друг к другу. Внезапно ко мне начинают подходить люди, они улыбаются. От них словно исходит сияние – словно я в крошечной солнечной стране, пропитанной теплой и чистотой.
Луара в стране чудес; они тянут ко мне руки, называют по имени. Я узнаю Лию среди них, её чёрные длинные волосы то и дело подхватывает ветерок, играет с ними, они взмывают вверх.
- Где мы? – зачарованно спрашиваю я, и слышу эхо от своего голоса. Никто не отвечает – они начинают заниматься своими делами, не переставая улыбаться. Девушка в длинной юбке на цыганский манер, короткие светлые волосы, тонкие цепочки поверх ярко-зелёного платка. Лиа играет с кошкой, светлой и почти прозрачной, словно из серебряных тонких ниток – почти галлюцинация, я вижу траву сквозь тщедушное кошачье тельце. Ещё одна девушка, на вид совсем подросток, тёмные волосы до плеч, розовые джинсы и вишнёво-алый топик с агатовым ремешком. Она не смотрит на меня, играет с плюшевым медведем и напевает какую-то песню. От её голоса хочется плакать – такой он тихий и журчащий, чистый и по-детски невинный. Последняя особа – явно пожилая дама в длинном струящемся балахоне, утончённая и светлая. Большие голубые глаза, излучающие видимый свет. На миг она поворачивается ко мне и смотрит в упор; взгляд проникает в душу, улыбка заставляет отшатнуться. «Не бойся», - журчит она, - «Здесь тебе ничего не угрожает».
Но я не успеваю поверить в её слова – солнечный свет меркнет, пение затихает, прозрачная кошка испуганно шипит и выпускает когти. Противное густо-зелёное облако пыли пролетает совсем рядом, и из него медленно выступает скрюченная женщина в остроконечной шляпе. Её лицо изъела болезнь, на левой руке недостаёт крючковатого пальца, рваный подол юбки тащится по земле и трава мгновенно жухнет, чахнет; я, парализованная страхом, отступаю назад.
Я подскочила на кровати, очнувшись от страшного сна. На часах издевательски мелькали цифры, указывая на то, что я проспала. Кровать Сэм пустовала, небрежно откинутое в явной спешке одеяло скомканное свисало до пола. Переведя дыхание, я медленно встала – всё равно уже опоздала.
Вчера я, прогуливаясь по магазинам, столкнулась с Лией, которая старательно избегала меня уже очень долгое время. Завидев меня, она, сверкая ярким синим плащом, подошла ближе и грустно улыбнулась, кивая головой в знак приветствия.
- Лиа, - тихо, чуть шипяще сказала я; она не обратила внимание. Руки плотно прижаты к телу, ладони спрятаны в карманах, а взгляд блуждающе осматривает расписную вывеску, - Мы поговорим?
Я ожидала, что она вновь начнёт увиливать, говорить, что не готова мне рассказать, но она кивнула. Просто кивнула и прошелестела:
- Я приду к тебе завтра и расскажу всё. Когда у тебя кончаются занятия?
- В два буду свободна, - пробормотала я удивлённо. Она кивнула, обняла меня и скрылась в направлении своей квартиры.
***
Она пришла, улыбчивая, ласковая, даже немножко весёлая. Я заметила, что она явно наконец-таки готова рассказать мне всё, и приготовилась слушать. Было чуточку страшно, волнительно – но я уверена, что Лии было куда труднее.
В руках у неё была толстая пластиковая папка – незамысловатые узоры, пролитый кофе, который тщательно пытались оттереть, фотография Лии и какого-то темноволосого парня рядом с ней… Парень легонько обнимает её. Я удивлённо подняла глаза на кузину, она кивнула, позволяя мне раскрыть папку и изучить содержимое.
Чего там только не было – начиналось всё с фотографий. Совместных фотографий – всё тот же парень, всё та же счастливая Лиа, они катаются на лошадях, отдыхают на пляже, блистают на каком-то светском мероприятии, сцепив руки и мило улыбаясь телекамерам… Затем лежало помятое (а рядом – такое же идеально ровное) приглашение на свадьбу и тонкое золотое обручальное колечко. Второе тоже было здесь.
Затем я нашла вырезку из какого-то журнала или газеты – некролог, соболезнования родным и близким, сверху наклеена фотография того самого парня. Дальше были какие-то медицинские заключения, что-то о беременности, какие-то счета, я ничего не разобрала. И, наконец, бесчисленное количество писем, по-видимому, распечатанных.
- Я сохранила всё, что оставалось. – тихо сказала Лиа, - Как ты можешь заметить, я была замужем.
- Замужем?.. – повторила я, не веря своим ушам;
- Его звали Вилен. Он погиб, когда мы катались на нашей общей яхте. Вместе с ним погибли все матросы, капитан, а ещё и наш ребёнок.
- Но тут нет фотографий… малыша… - сбивчиво, непонимающе отозвалась я, вороша бумаги и письма, - Как его звали? Как это случилось?.. Лиа?..
- Говорили, что это должен был быть мальчик, - грустно сказала кузина, опуская глаза.
- Я не понимаю…
- Что тут непонятного? – устало спросила она, закрывая лицо руками, - Он просто не успел родиться. Погиб, вот и всё! Умер, понимаешь? И Вилен. Тоже умер. И капитаны, и матросы. Все.
И я внезапно поняла, почему Лиа вернулась. Сломленная, но ещё живая, ещё способная дышать, она вернулась к нам. Не бросилась сразу ко мне, потому что не желала видеть. Не рассказала ничего, потому что думала, что я не пойму…
- Я больше не смогу иметь детей. – сухо бросила Лиа, не поворачивая ко мне головы, - Ни единого шанса. Понимаешь… Они умерли, а я осталась. Продала всё, что имела, вернула старое имя – Лиа Комино, - зачеркнула псевдоним, узнала состояние своей настоящей семьи и вернулась к вам. Ты, конечно же, ничего обо мне не знала, а вот Лалаби пристально следила за моей жизнью. Она знала всё обо мне и предложила помощь – мы наняли детектива, заплатив ему кругленькую сумму, но ничего из этого дела он так и не смог раскопать. Мы пытались сами, но… Практически ничего не узнали… Твоя мама уговаривает меня отпустить этот случай, забыть обо всём…
Пожалуй, так ей и надо сделать.
- Ну… теперь ты тоже всё знаешь… - пробормотала Лиа, аккуратно собирая все бумаги в папку. – Не надо жалеть меня. Прошло уже пять лет. Я со всем смирилась.
И она быстро ушла, растворилась. А я сидела на диване ещё долго и не сдвигалась с места, словно переживая всё, что ощущала Лиа. Я просто представила, что у меня никогда не будет детей, что я потеряю мужа, и плакала до конца вечера.
Бедная Лиа. Бедная, бедная Лиа.
***
Я в красивом струящемся платье, серебристые туфли на невысоком каблуке, голубой тонкий шифон, крошечные, едва различимые блёстки…
…хожу по комнате туда-сюда, жду Саманту, Саймона и Лию. Я получила диплом – надо повторить снова, - я получила диплом!
Не верится, что скоро всё это кончится. Прощальная вечеринка – и я уеду домой, к маме и Ауруму, я найду работу, должна буду приносить деньги в семью… Ощущение, словно кончается что-то важное. Незримо истекает, тает, как последние надежды, а я всё ещё стою посреди комнатки в неприметном платье, улыбаюсь сладкой улыбкой и жду друзей, которые заберут меня с собой.
Отражение в зеркале приветствует меня – я ловлю взглядом свои волосы, своё платье, свои серые глаза-льдинки. За окном темно, но то и дело раздаются какие-то звуки – городок взорвался вечеринками и пьянствами, выпускники изо всех сил стараются устроить свой прощальный вечер незабываемым.
Я тоже волнуюсь и тоже не нахожу себе места. Ожидание уже кажется невозможным, но дверь открывается, и они заходят. Я легонько киваю Лие, памятуя наш разговор, она незаметно пожимает плечами и улыбается мне в ответ, как бы отвечая на мой безмолвный вопрос: «Всё в порядке?», «Да, сестрёнка, конечно. Спасибо, что переживаешь»
Через три часа мы уже скинули бальные платья; как предусмотрительно было взять купальники – ещё десять минут пешком, и мы на набережной речушки-притока Портленда. Выпускников здесь больше, чем муравьёв, все толкаются и норовят свалить тебя в воду, но от этого ещё веселее.
Глубокой ночью всюду зажигаются бенгальские огни, вспыхивают и быстро погасают. С высоты птичьего полёта мы выглядим как беспрерывно движущаяся масса, где-то рядом Саманта с визгом отбивается от какого-то блондина, пытающегося щекотать её.
Утро мы встречаем тут же, на пляже. По последним данным я заснула где-то в четыре утра, Саманту Саймон отловил лишь через полчаса – она всё ещё хохотала с тем блондином, клевала носом, и заснула сразу же, как только Сай оттащил её от нового знакомого. Лиа, примостившись рядышком со мной, мирно сопела и время от времени ёжилась.
Нас всех почти одновременно разбудило солнце. До дома дошли довольно быстро, сонные и молчаливые. Там, на моё удивление, Сэм уже поджидал её отец. Она кинулась ему на шею, он, как всегда сдержанно, обнял её в ответ и попросил как можно скорее собрать вещи. Я молча наблюдала за тем, как она собирается, пока не решилась подать голос:
- И что же, ты уезжаешь? Навсегда?..
- Да, Лулу. – грустно пробормотала Саманта, оборачиваясь, - Я буду скучать по тебе и писать письма. Приглашу тебя на свадьбу, если когда-нибудь решусь выйти замуж…
- Если мы с Саймоном решим пожениться, - я растроганно улыбнулась, - Я тоже тебя позову…
Она обняла меня, прошептала на ухо: «Прощай, Лулу» и скрылась в машине своего отца. Уехали они быстро. Вокруг сновали заспанные, хмурые выпускники, стремясь как можно скорее собраться и освободить дом…
Вскоре и я всё собрала. Малюсенький домик мгновенно опустел, я плотно закрыла окна, выключила плиту и холодильник… На следующий год здесь будет жить уже кто-то другой. Возможно, это будет парень, а возможно – девушка, такая же робкая первокурсница, какой была я… А может быть, здесь будут жить закадычные подруги? Как мы с Самантой, или, может быть, сёстры – какие-нибудь славные неотличимые друг от друга двойняшки…
Приехал Аурум, торжественно вместе с ним из машины показалась мама. Саймон перетаскал мои вещи в багажник, ключ остался висеть на ручке незапертой двери.
- Ну что, готова? – мама крепко обняла меня, - Поехали домой.
А дома всё то же самое, будто бы я никуда и не уезжала. Большое светлое поместье, сколько себя помню – оно никогда не менялось. Саманта, наверное, сейчас крепко спит в машине своего отца.
Жаль, что она живёт так далеко. Я бы хотела, чтобы Сэм меня не забыла.