[Jastina]

Thirteen Senses - Into The Fire

Без вас

даже дыры от пуль зарастают, ничего, что сердца другого нет.
не повод реветь. (с)

Как-то утром – мама с Бекки, повернувшись ко мне, сообщали какую-то новость – я вдруг заметил, как они похожи. Ну просто одно лицо – красивое лицо с глазами коньячного цвета. Мне даже жаль стало, что я так похож не на них, а на Мередит. Ещё, конечно, на Блейк. Это утешало.

А новостью оказалось то, что вчера вечером к нам в сад забрёл олень. Руфус, наш старый пёс, так крепко спал в это время в своей будке, что даже не шевельнулся. Скорее всего, он и не почуял гостя. И это называется – у нас есть охранная собака…

Чуть позже, кстати, выяснилось, что «милый оленёнок Бэмби» сожрал весь папин виноград. Это были саженцы редкого сорта, семена которого мы с Бек привезли несколько лет назад из Франции. Папа успел собрать один урожай – несколько маленьких гроздей, - и тут рогатая нечисть уничтожила всю плантацию.

Папа, конечно, расстроился, но мама легко нашла слова утешения. Она пообещала, что на будущий год они вдвоём отправятся во Францию и привезут столько семян винограда, сколько потребуется, чтобы засеять все окрестные поля.
- И пусть олени подавятся, - смеялась мама, обнимая отца.
Они так славно смотрелись вместе, и я вспомнил, как любовался ими, когда ещё был несмышлёным школьником и жил в Бриджпорте. Много лет мои родители были лучшей парой, которую только можно вообразить. И мне бы хотелось, чтобы однажды мы с Клэр смогли выглядеть точно так же в глазах наших будущих детей.

Мама не собиралась выходить на пенсию и по-прежнему работала главным редактором, нагоняя ужас на непутёвых стажёров отдела новостей. Выходя из дома, она из добродушной Франки превращалась в строгую и невозмутимую миссис Малик. Каждое утро за мамой приезжала машина с личным водителем.

Не верится, но всё это закончилось в один день. Мама заехала домой пообедать, остановилась у почтового ящика, чтобы подписать чек на благотворительность – её еженедельный ритуал – и так больше и не вошла в дом.
Слово «привет» застыло на губах у Блейк, которая вышла её встретить, перепуталось с восклицанием «Мама!» и не прозвучало.
Мама умерла.

Как это описать? В первые несколько дней у меня было ощущение, как будто большая и невидимая лампа, освещавшая всё вокруг, погасла. Кто-то нажал на кнопку, и мир стал пустым и бесцветным.
В доме, в городе, внутри меня сделалось тихо, пусто и серо. Осталась только горечь, и я понятия не имел, как от неё избавиться и уйдёт ли она когда-нибудь сама.

Про папу и говорить нечего – он целыми днями возился в саду, возрождая погибшие виноградные лозы. В память о маме, наверное. Теперь её слова о том, что в следующем году они могли бы провести отпуск во Франции, казались жестокой насмешкой. Мама ушла, и у папы остался только виноград.
«Шеримола блан, - повторял он, вскапывая, пропалывая и удобряя известью. – Шеримола блан, редкий сорт». Закончив с одной грядкой, он ненадолго останавливался, смотрел куда-то вверх и говорил: «Родная, мне так жаль…»

И Бекки страдала тоже. Молча.
Мы почти не разговаривали, но я чувствовал, как её сердечко разрывается от боли. Я всё ещё её чувствовал.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды днём я не вошёл в свою комнату, где обнаружил самое одинокое и несчастное существо на свете. Бекки, в чёрном платье, с потухшим взглядом. Бекки, из которой как будто бы вынули батарейки. Бекки пришла ко мне первая.

- Мамы нет, - сказала она тихо. – Так странно. Нет утром, и днём, и вечером нет тоже.
- Я скучаю.
- Да.

- Нет, Бек. Скучаю по тебе.
Она всхлипнула и подошла ближе. Она двигалась медленно, как во сне, и я почувствовал её тепло до того, как мы обнялись. А потом она заплакала, и это было очень правильно. Всё было так, как должно быть: наша мама умерла, и моя сестра плакала у меня на плече.

Когда я прикоснулся к Бекки, когда она обняла в ответ… та самая невидимая лампа опять зажглась. Забилось сердце. В мир вернулись краски. И Бек, моя любимая несносная сестра, опять была со мной.

- Эй, ну что ты… Хватит, не плачь. Мне так одиноко без мамы… Бекки, я должен тебе кое-что рассказать.
- Что случилось? – она смотрела испуганно.
- Пока ничего. Но скоро кое-что произойдёт, - я никогда не умел выдерживать драматическую паузу, и поэтому выпалил почти сразу: - Я решил сделать Клэр предложение. Создам собственную семью, понимаешь?

- Что?
Нет, то выражение, которое застыло в глазах Бекки, никак нельзя было назвать восторженным. Она уставилась на меня, как на буйнопомешанного, который сбежал из клиники.
- Руд, тебе не стоит этого делать.

- Ты опять за своё? – устало спросил я. На минуту, на одну-единственную минуту мне показалось, что всё в порядке, что мы снова друзья… Но, похоже, эта иллюзия оказалась более чем недолговечной.
- Послушай, я просто не хочу, чтобы ты совершил ошибку. Сейчас ты подавлен из-за того, что случилось с мамой…
- Может, и подавлен! Но Клэр – моя судьба, и я в этом уверен.
- Рудольф, пожалуйста…

- Нет, Бек, прекрати! Ты опять всё испортила!
- О чём ты говоришь?
- Всё о том же! Мне надоело с тобой ругаться. Уходи.
- Руд, - её голос зазвенел, - я хочу как лучше…
- А делаешь только хуже. Серьёзно, Бекки. Прямо сейчас тебе лучше уйти.

Итак, Бек вернула наши отношения в прежнее состояние, которое я бы назвал чем-то вроде холодной войны. Мы почти не разговаривали, а если учесть, что после смерти мамы семейные ужины как традиция исчезли из уклада нашей семьи, то можно сказать, что мы не общались.
Я привычно отвлекался от ненужных переживаний по поводу Бекки и её причуд с помощью Клэр и прогулок по городу, иногда совмещая и то, и другое. Как-то раз я шатался по торговому центру, поджидая любимую, когда передо мной вдруг вырос плечистый парень в спортивной куртке.
- Привет, старик, - улыбнулся он.
У меня в голове мелькнул десяток вариантов ответа на вопрос, кто это может быть. Среди них были и смешные: как насчёт моего потерянного в детстве брата? Хотя это перестало быть смешным, как только я вспомнил, что такой брат у меня действительно есть. Но это, к счастью, был не он.
- Это же я, Круз. Ты меня не узнаёшь?

Круз Мартингейл! Возможно, я стал одним из немногих, кому посчастливилось увидеть этого чудака без очков. Неудивительно, что я его не узнал. Мы не виделись со времён выпускного.
- Ты же вроде как переехал в Твинбрук.
- Ну да, мои родители купили там дом. Но я никак не устроюсь на работу… и вот, приехал по старой памяти на выходные в Аппалузу.
- Круто, - только и мог я сказать.

- Ну, как у вас тут дела? – спросил Круз. – Как твои мама с папой, как Бекки?
- Она умерла.
- Что?
- Мама умерла в прошлом месяце, - пояснил я. – А Бекки в выпускном классе, по-прежнему терроризирует всех девчонок в школе. Хочет стать королевой бала.
- Жаль. Ну, по поводу твоей мамы… Правда, жаль. Она пекла такие вкусные блинчики.
Не знаю, почему я всё это время считал Круза Мартингейла идиотом? Он ведь классный парень.

Вернувшись домой, я узнал, что Бекки днём предприняла довольно неуклюжую попытку помириться с Гленом. По крайней мере, сейчас они довольно сносно общаются, хотя Блейк с Гленом всё равно собираются на днях переехать в новый дом. Когда и Бекки выпорхнет из гнёздышка, останемся только мы с папой… ах да, и Клэр. Точно, мы ведь собираемся пожениться! Вспомнив об этом, я сразу же улыбнулся. Она, конечно, ещё ничего не знает, но сегодня… да-да, именно сегодня я ей скажу.
Окрылённый этой мыслью, я даже поблагодарил Бек за то, что она извинилась перед Гленом.

Перед приходом Клэр я раз сто, наверное, отрепетировал свою речь перед зеркалом в ванной. Но получалась какая-то ерунда. Мне бы очень хотелось сейчас с кем-то поговорить, но папа наверняка расстроится, вспомнив о своей супруге (или даже о двух своих супругах, что расстроит его ещё больше).
Я почти решился пойти к Бекки – может быть, она не станет повторять свой бред про ошибки, - но тут заметил в окно, что Клэр уже приехала. Забавно, она как раз болтала в саду с Бекки.

Меня тут же охватили недобрые предчувствия. Я ведь хорошо знал Бек и сразу предположил, что в данную минуту она пускает в ход весь свой арсенал (а он у неё богатый – от невинных манипуляций до откровенного запугивания), чтобы отшить от меня ещё одну девушку.
Девушку моей мечты.
Клэр.
Я бросился в сад. При моём появлении Клэр отпрянула от Бекки. Обе выглядели какими-то взъерошенными – наверняка только что поругались, подумал я и рассердился.

- Бекки, ты нас не оставишь?
Перед тем, как уйти, она уставилась на меня одним из своих одновременно пугающих и притягивающих взглядов. Думаю, если бы Бекки напряглась чуть сильнее, у неё на лбу могли появиться слова «Не делай этого». Нет, даже так: ПРОШУ ТЕБЯ, НЕ НАДО. Я же говорил, что хорошо знаю свою сестру. Я почти научился читать её мысли.

Потом она пожала плечами и ушла в дом. Я увлёк туда же Клэр, которая молчала, о чём-то задумавшись.
- Ты не замёрзла?
- Что? – она вздрогнула. – Нет… Я так рада тебя видеть. Очень рада.
Клэр взяла меня за руку. Её ладонь была холодной. Наверное, всё-таки замёрзла, подумал я.

Все отрепетированные варианты моей возможной речи – а были среди них и довольно неплохие – разом вылетели у меня из головы. Осталась только Клэр, её глаза и мягкие руки.
- Я хочу с тобой кое о чём поговорить.
Интересно, она догадывается?.. О чём она подумает?.. Любит ли она сюрпризы?..
- Хм, и о чём же?

Я сделал глубокий вдох и понял, что готов. Вот оно, сводящее с ума чувство предвкушения. Сейчас решается моя жизнь.
- Клэр, я давно уже понял, что ты необыкновенная девушка. Наша встреча – это настоящее чудо. Чудо, потому что ты пришла в мой любимый бар, потому что ты вообще любишь всё то же, что и я. Чудо, потому что как-то вечером я взял и встретил свою любовь.
- Рудольф…
- Нет, подожди. Я люблю тебя, Клэр, очень люблю.

Ещё секунда – и…
- Я хочу провести с тобой всю жизнь. Хочу, чтобы ты была рядом каждый день. Хочу просыпаться и видеть твоё лицо. Скажи, Клэр, ты выйдешь за меня?
Молчание.
Всё ещё молчание.
Довольно неловкая пауза, надо признать.
- Клэр?
- Рудольф, я… я не могу…

Клэр отстранилась и вскинула голову. Её глаза подозрительно блестели. Она что, плачет? Что здесь вообще происходит? Если это происки Бекки, клянусь, я оторву ей голову.
- Милая, почему? Что случилось?
- Я не хотела, - выдохнула Клэр. – Честное слово, я не хотела! Это всё Бекки.

«Это всё Бекки»… Нет, я не был удивлён. По крайней мере, не тем, что злым гением опять оказалась моя сестра. Может быть, тем, что Клэр так легко сдалась? Но это значит, что и мне нетрудно будет убедить её передумать. Чем Бекки могла её запугать?
- Любимая, давай поговорим спокойно. Что она тебе сказала? Я разберусь. Всё будет хорошо.

- Нет, не будет, - плечи Клэр затряслись. Секунду спустя она уже плакала. – Прости меня, мне очень жаль.
- Не слушай Бекки! Мы любим друг друга, и я хочу на тебе жениться. Просто скажи «да» - и мы как-нибудь справимся со всем остальным.
- Нет! – истерично выкрикнула Клэр. – Нет, не справимся! Потому что всё это было не по-настоящему!..

Я ничего не понимал в тот момент. Хотя нет, наверное, всё-таки начинал понимать – просто не хотел верить. Сердце стучало как сумасшедшее, и мне казалось, что я сейчас упаду. Клэр продолжала всхлипывать и что-то бессвязно бормотать. Я схватил её за руку и потащил на кухню.
Я хотел, чтобы они обе мне всё объяснили.
Хотел услышать версию Бекки.
Хотел, чтобы этот вечер мне приснился.

- Всё это – идея Бекки, - сбивчиво рассказывала Клэр. – Она предложила мне тебя окрутить. Сказала, это очень просто. И пообещала, что через месяц мы с тобой расстанемся, что ничего серьёзного не будет…
- Ничего серьёзного?! Я сделал тебе предложение!
- Этого не было в плане…

Я смотрел мимо неё, смотрел туда, где сидела прямая и неподвижная, точно статуя, Бекки. Ей было страшно, и я это чувствовал. Сейчас я был сильнее её и мог сделать что угодно. Бекки знала это, и я не стал её задерживать, когда она поднялась со стула и выскользнула из кухни.
Мы ещё успеем всё обсудить.
- Прости меня, прости, прости! Я не думала, что всё зайдёт так далеко! Это ведь была игра! Просто игра.

Игра…
- Ты такой милый, ты мне сразу понравился, и всё получилось так легко… Я не хотела причинить тебе боль.
- Ты с ума сошла? Называешь игрой то, что было смыслом моей жизни! И говоришь, что не хотела причинить боль?!
- Рудольф…
- Значит, всё это было притворством?! Наш бар, и крылышки, и прогулки у реки?
- Послушай…

- Нет, это ты послушай! Ты отвратительная, лживая…
- Рудольф!
- … дрянь, и я хочу, чтобы ты убралась из моего дома прямо сейчас!
Она колебалась, я это видел. Неизвестно, почему, но Клэр не торопилась уходить.
- Пошла вон! Сейчас же!

- Знаешь, что сказала мне твоя сестра? Что ты – неудачник, который никогда не найдёт себе девушку, - прошипела Клэр. – Что ты – наивный идиот.
- Теперь я, видимо, должен сказать тебе спасибо за то, что ты лишила меня иллюзий?
- Да, может быть, теперь ты не будешь полным придурком!

Потом она ушла. В голове у меня стоял какой-то противный шум, как будто бы все мысли – а их было много – вдруг превратились в пчелиный рой.
… - Бек, зачем ты так со мной поступила?
Она была у себя – не собиралась прятаться. И наверняка готовилась до последнего отстаивать собственную правоту.

Мой первый вопрос прозвучал безнадёжно. Но тут в голове всплыли слова Клэр – надеюсь, это её настоящее имя? – о глупом неудачнике Рудольфе, и я почувствовал ярость. Она придала уверенности.
- Какого чёрта ты творишь? – закричал я. – Это не игрушки, это моя жизнь, жизнь живого человека! Жизнь твоего брата, которую ты решила вот так, шутки ради, сломать! Ты что, спятила?

- Да ты сам виноват! – набросилась на меня Бекки. – Я же предупреждала: не лезь не в своё дело! Ты болтал про судьбу и великую любовь – конечно, мне захотелось тебя проучить!
- Проучить? Но я думал, что люблю её! Я сделал ей предложение!
- И мне жаль! Но вспомни, я предупреждала тебя, что не стоит этого делать!

Бекки воинственно посмотрела на меня.
- Рассказать тебе, как всё было? Я подумала, что нужно найти тебе подружку, чтобы ты отвязался от нас с Дарреном. И тут эта новая горничная, Клэр…
- Горничная?!
- Ты ведь даже не замечал её, верно? Ну да, она ведь не красавица. Ничего удивительного, серая мышка. Тебе отлично подошла.

- И что ты ей предложила?
- Деньги, Руд. Всё просто. Я предложила ей три тысячи симолеонов.
- Я не верю, что она согласилась. Клэр… Клэр не могла так…
- Она задумалась ровно на минуту, - фыркнула Бекки. – Минута потребовалась ей на то, чтобы запросить пять тысяч вместо трёх.

Мы оба тяжело дышали, как после драки.
- Руд, я понимаю, что перегнула палку. Не нужно было…
О, она права. Не нужно было это всё затевать. Раньше не могла сообразить?
- … не нужно было позволять тебе выставить себя дураком. Мне стоило отговорить тебя предлагать этой курице руку и сердце.

- Ты ненормальная или прикидываешься? Да я же ВЛЮБИЛСЯ в неё! Тебе это слово хоть о чём-нибудь говорит, бесчувственная твоя душа?
- Не кричи на меня!
- Я буду кричать столько, сколько захочу!

Но тут злость во мне растворилась, и я почувствовал себя нелепым и беспомощным, как сдувшийся шарик.
- Знаешь, что, Бекки? Я не хочу больше об этом говорить. Нет, я вообще не хочу говорить с тобой. И видеть тебя тоже не хочу.
- Руд…
- Когда-то я думал – надо же быть таким идиотом! – что ты для меня всё. Самое главное, что есть в моей жизни. Но теперь, с этого дня, ты ничего для меня не значишь.
- Нет, пожалуйста…

Бекки плакала, и просила меня не уходить, и предлагала ещё поговорить… Но о чём нам теперь было разговаривать? Я отвернулся и вышел из комнаты. Пусть с ней остаётся прежний Рудольф – наивный дурачок, бесплотный призрак. Его больше нет.

Я заперся в своей комнате и ничком упал на постель. Боялся бессонницы, но события этого вечера так меня измучили, что я уснул почти мгновенно.
Очнулся я в полдень. За окном было сыро и пасмурно, а выйдя на кухню, я понял, что пропустил последний завтрак Глена и Блейк в нашем доме. Они уехали рано утром.

Уже смеркалось, когда я вдруг заметил на столе новые предметы, которых там раньше не было: какую-то книгу и растрёпанную тетрадь. На тетради лежала записка. Сбивчивая, путаная и… прощальная.

«Если ты действительно думаешь, что без меня тебе будет лучше – отлично! Я ухожу. Я уже достаточно взрослая, и смогу как-нибудь прожить одна. С тех пор, как главной папиной заботой стали олени, сжирающие виноград… В общем, он навряд ли будет сильно переживать. Прощай.
P. S. Да, и в тот раз, когда я сказала, что сжигаю воспоминания… ты ведь слышал, я знаю. Я хотела сжечь воспоминания, которых у тебя не было. Теперь будут, потому что… я не смогла. Вот он, дневник Мередит. Он не терялся в переезде, а давно уже был у меня. Я боялась, что ты прочтёшь его и уедешь в Бриджпорт. Но теперь меня это не касается».

Вот и всё. Ни подписи, ни извинений. Оскорблённая гордость Бекки проглядывала сквозь неровные строчки. Я не стал трогать тетрадь, только взглянул мельком на книгу – Мередит Малик, «Клиника успеха».

Вот почему я не удивился, когда вечером Бекки не появилась дома. Отец ничего не сказал, а я не бросился на поиски. Так поступил бы прежний Рудольф. Он был тем ещё придурком, но его ведь больше нет. А новый Рудольф не станет переживать из-за выкрутасов своей ненормальной сестрицы, которая разрушила его жизнь.
У нового Рудольфа есть дела поинтереснее.
Я отправился в город и вернулся только глубокой ночью – не один. Давно пора было это сделать.

Кажется, через пару дней она пришла к нам в униформе ремонтной мастерской, чтобы починить телевизор. Неловкая ситуация. Но меня это уже не волновало.