81. Veni vidi vici
САУНДТРЕК К ЗАПИСИ: GARBAGE, 'THE WORLD IS NOT ENOUGH'
— Эй, расслабься.
— Тут логово порока, мне здесь не место.
— Друг, ты выступил против небесных властей, пороки идут как бонус.
И была ночь, и было утро, и был день. Помножить на сто и продолжать в реальном времени. Проснуться в объятиях мужчины, с которым познакомилась в допросной СимБР, проклятого ирландца, замешанного в перепутанном клубке дел. Он не давал тебе спать всю ночь, его глаза мутные и темные от желания.
Три месяца я не вылезаю из постели того, за кем до сих пор наблюдает родное ведомство. Я, агент, принесший присягу. Меня распнут, если узнают.
Кто-то уже точно знает и держит при себе информацию, выгадывая момент, когда можно будет поразить в самое сердце. Это некий извращенный вид морального самоубийства – позволять себе эти встречи, будучи в курсе, как они могут закончиться.
И что же я делаю? О, я пускаю Колина Дойла еще и в свой бассейн. Синяя вода, белый свет и мягкая неопасная темнота; ибо главный монстр в центре сцены. Шрамы на его теле тонкие и белые, как нити, сшивающие плоть. Он сильный и стремительный, мужчина из породы победителей. Как насчет кипящего масла на голову осаждающего, Алиса?
Как насчет умереть, но не сдаться?
Репутация, Алиса. СимБР, Алиса. Остановись, черт возьми, пока не поздно.
- Для птички из госструктуры у тебя слишком шикарный дом, - Колин то гребет мощными рывками, то уходит под воду; тень его, как акулий гребень.
- О, только не говори, что не выяснил обо мне все, иначе я в тебе разочаруюсь.
- И почему богатая наследница пошла в СимБР?
- Мне было скучно.
Три месяца я не вылезаю из его постели. Однажды он говорит: познакомишь меня со своим сыном? И не мечтай, отвечаю я. Не лезь – вот что это значит. Постель – это только постель.
Я не хочу пускать его дальше. Не добьется. Не получит. Будь ты проклят, Колин Дойл, за то, что заставляешь сомневаться в себе самой.
*
Поужинай со мной – пишет Дойл. Это так мало, сладкая, мурлычет он вечер спустя, его дыхание щекочет внутреннюю сторону бедра. Одно слово, Александра, всего лишь одно слово – и руки, и губы, и я выдыхаю свое «нет», и лучше нет ничего.
Он говорит: назови мое имя. Я говорю: утром совещание, спокойной ночи.
Он говорит… впрочем, неважно. Просто однажды я роняю: да, и Колин Дойл, этот вечно болтливый помощник мэра, молчит целых тринадцать секунд.
Он выбирает ресторан – «никто тебя там не увидит» - и заезжает за мной ровно в восемь, его водитель похож на статую из музея Тюссо плюс автоматика. Колин сияет, воображая себя, по меньшей мере, Королем Мира.
- За тебя! – провозглашает ирландский безумец и пьет шампанское, как воду.
Я прижимаюсь губами к бокалу, капля попадает на язык.
Сказать, не сказать, стоит, не стоит. Сеанс гадания на серебряной вилке. Я ответила «да», но изменилось все чуть раньше. Когда остается три шага до того, как тебя достанут щупальца Внутренней Безопасности, имя твое будет смешано с грязью, и мерзкие эти людишки станут перешептываться, хихикать, предполагать…
- Потанцуем?
И раз, и два, и три, и скрипки с их надрывом и болезненной страстью, и далекое тепло от камина. Руки Дойла на моей талии, словно цепь, и я думаю, как мало нам понадобилось времени, чтобы после утонченных бесед в СимБР перейти к самому главному.
- Я уже говорил, как восхитительно ты выглядишь?
- Ты становишься пошлым. Это грубо.
- Ах, прости, я забыл про твой изысканный вкус.
- Вот, если бы ты всегда улыбалась, как сейчас… Не переставай, не надо, то цены бы тебе не было.
- Хм.
- Или ты улыбаешься только мне, Александра?
- Позер.
Я чуть позорнейшим образом не взвизгнула, когда моя голова оказалась в дюйме от пола. А юбка – на макушке. Почти. Такие идиотские выходки я готова простить, если… Нет, поцелуями ты не отделаешься, наглая твоя рожа.
- Все нормально?
- Голова кружится.
Зачем сказала? Он сразу начал смотреть внимательно и предупредительно; меня начало подташнивать, проклятый ужин, знала же, что не нужно.
- Отвези меня домой.
Уже не три, а два шага до аутодафе, я уже вижу их лица, презрительные, смеющиеся. Как вы до такого докатились, агент Вальтерс? Ради чего, черт возьми?
Три с половиной месяца – фитиль почти догорел, секунда до взрыва. Поздно эвакуироваться, молитесь за упокой души своей.
(Я хочу спать, имбирь и соленую рыбу. Чтобы Деймон перестал грызть ногти. Так многого прошу? Остальное уже не исправить.)
*
Понадобилось всего пять месяцев для активации С. Роджерс. Он/она мгновенно залез/ла в голову, вышибив все ненужные мысли и принялась за работу. Будто суперсолдат, мое писательское альтер-эго наваяло сюжет, обрабатывая щитом своего воображения персонажей. Компьютеру только и оставалось, что внимать, внутренне трепеща.
Спасибо тебе, программа по распознаванию голоса.
(- Мама, ты шарик, - не преминул высказаться Деймон.
- Ох, мэм, - вздыхала Джоанна.)
Редактор одобрил рукопись, и мы находились в стадии, как он выражался, некоторых поправок. Издательство прочило этим рассказам большое будущее.
- Мэм, мистер Дойл приехал, - доложила горничная, заглядывая в кабинет, опередив его силой своего профессионализма на три секунды.
- Опять компьютер! – Колин театрально воздел очи горе. – О небо, женщина, как ты живешь такая бесстрашная?
Пять месяцев назад я уволилась, собственноручно забив последний гвоздь в крышку гроба своей карьеры агента СимБР. Подумала: с меня хватит, отвалите все, может, безумная мамаша – это мое призвание, может, я всегда хотела дочь, может, саморазрушение начинается с больших глупостей.
– У меня будет ребенок, я его оставляю, - сказала я Колину через неделю после того ужина. – Твое мнение меня не волнует, но ты должен знать.
- Черт побери, Александра, - выдал он в ответ, глядя на меня глазами яркими, как бутылочное стекло на свету.
Нет, кто и когда думал, что до этого дойдет? До, не будем лукавить, жертв во имя зыбкого будущего, которого может и не случится. До моей девочки, которая определенно копия папаши, судя по тому, как она толкается.
Колин предложил мне выйти за него замуж, я ответила отказом. Мне не нужен еще один брак по необходимости, ради каких-то приличий. Нам и так хорошо, с Деймоном и его игрушечными динозаврами на половину комнаты, с компьютером и С. Роджерс/ом.
С кучей, нет, бездной свободного времени.
*
- Ты определенно сумасшедшая, - заявил Николас, удерживая Деймона от ритуального убийства плюшевого стегозавра. Сын бурно сопротивлялся, но отцовская воля и рука были сильны.
- Ты начинаешь повторяться. Сделай милость, исчезни, пока Эмма не принеслась сюда на крыльях негодования.
Освобожденный Деймон тут же вцепился в динозавров хвост.
С вами восьмой день на реалити-шоу «Чистилище», главный монстр пока спит, но скоро проснется. Его, вернее, её папаша, когда вернется, то заплатит за все. Младенец именем Хелена, которому едва неделя от роду, умудрился построить всю округу. Какая способная девочка, спи дальше.
Глаза у неё будут зеленые, как у Колина; она уже кажется точной его копией, требовательная и темноволосая. Всегда мечтал о дочери, заявил этот проходимец, у меня уже есть сыновья, а вот девочка – это здорово.
(Мэри Фицпатрик, живущая в Ирландии бывшая жена, мать Шона и Джека. Судя по характеристике, невероятная дрянь и психопатка, сейчас замужем за торговцем оружием. Интересно, как эти католики разобрались с разводом?)
Ночь и тишина, беспощадно погубленная радионяней (убийство первой степени).
- Твоя дочь плачет.
- До рассвета она твоя дочь. И после рассвета тоже.
Ночь переплавляется в день. На маленькой кухне Эммы идеальный порядок, сама она больше худая, чем стройно-гибкая, как раньше. Беременность переменила её, выпив тело и укрепив душу. Потому что вышло так, что у Эммы Вальтерс больше не будет детей. Она держит свою Кэтрин, не позволяя ей выскользнуть – у этой девочки есть характер. У них обеих.
- Привет, - улыбается Эмма.
Акварельно серые глаза на нежном лице, белокурые волосы сияют под отблесками солнца. Николас назвал её своим искуплением, и голос его едва приметно дрожал, у Николаса Бартли, этого рыцаря доспехами внутрь.
После визитов в их дом я всегда размягчаюсь, как печенье в молоке. Даже курить не хочется.
*
В свой пятый день рождения Деймон впихнул в себя столько торта, что потом еще два дня валялся дома, прижимая к себе подушку. Мама, ты злая, стонал он, отрезанный от фруктового желе, и мяса, и хлопьев с привкусом съедобной помады.
Милый мальчик. У него не глаза, а глазищи и вечно растрепанные волосы; он вырастает из одежды со скоростью «Энтерпрайза», старые вещи потом в больших мешках отправляются куда надо.
Красивое слово – первенец. И зовут его тоже красиво. Наверное, в другой вселенной – они всегда есть, другие вселенные – Деймона не случилось; интересно, как там пошло? Как не-я, она, живет без него? Впрочем, нет, я не хочу знать.
Сплюнуть трижды и постучать по дереву.
Деймон смеется и запускает подарок, радиоуправляемый вертолет.
Его полуторагодовалая сестра, как и Деймон прежде, грызет кубики, размышляя, куда бы их поставить, чтобы стало красиво. Старший братец, добрый, как детеныш леопарда, зовет её обезьянкой. Я возмущаюсь, Колину смешно. Дети, говорит он. Сам Колин зовет Хелену исключительно дорогой девочкой и Еленой Прекрасной.
У неё зеленые кошачьи глаза, обезьянкой она притворяется.
Вторая сестрица Деймона пошла в красавицу Эмму, такая же куколка. Сероглазая, улыбчивая, с каштановыми волосами бабушки Дианы и лучезарностью прадедушки Альдо. Все называют её всегда Кэтрин, не каких Китти-Кэти, упаси Боже. «Р» скатывается и рычит, приземляясь на четыре лапы.
Они с Хеленой любят играть вместе. Устраивают маленькое царство младенческого веселья и разбросанных кубиков. В глазах их, распахнутых миру, скоротечное тепло.
